Галия Мавлютова - Казнить нельзя помиловать
Догадываться-то я догадывался, но до конца не верил, не хотел верить, вот потому-то мне и стало жарко от бабулиных словечек.
— Ты носом-то не крути, ишь, не понравились мои слова. А я правду говорю, горькую, но правду. А ты послушай старых-то людей, послушай!
Мои ботинки благополучно доехали до двери.
Старушка заметила мои ухищрения и заголосила, притворяясь обиженной. Но, кажется, она совсем не обиделась, глаза ее заблестели, на щеках появился румянец, старушка на глазах помолодела и оживилась.
Окончательно вникнув, что старушенция просто жаждет, чтобы мое сиятельство удалилось из квартиры, я благополучно отворил дверь и, помахав на прощание а-ля «Салют Мальчишу», помчался наверх.
Так и есть, из Юлиной квартиры доносился отвратительный запах газа. Дверь мелко задрожала от моего натиска. Хрупкая защелка треснула и отвалилась. Я кинулся на кухню и повернул краны в плите. Отворив окно, я внимательно осмотрел двор. У мусорного бака кипели неземные страсти. Ковалев и его дружки яростно махали руками, бегали вокруг машины, пинали спущенное колесо и не обращали абсолютно никакого внимания на открытое окно в Юлиной квартире.
— Слава богу, им не до нас! — обрадовался я, не заметив, что отождествил себя с Юлей.
Она лежала в комнате со связанными руками, вся в синяках и кровоподтеках. Лицо до самых глаз опоясывал пластырь, обычный медицинский пластырь, весь в пятнах от засохшей крови. Мне пришлось инициировать еще один прыжок на кухню. Пошарив обеими руками по ящикам, я не нашел ни одного ножа, тогда схватил первую попавшуюся вилку и прыгнул в комнату. Никогда я так не прыгал, хоть и держал первое место по прыжкам в длину и в школе, и в университете. Между прочим, я, Денис Александрович Белов, — кандидат в мастера спорта по прыжкам в длину.
Ковырять вилкой скрученную веревку довольно сложно, и мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы не поранить Юлины руки. Когда ее синие, опухшие руки вяло откинулись в стороны, я принялся отматывать медицинский пластырь. Юлины глаза следили за мной с грустным выражением; так смотрит наша Матильда, когда ей делают укол ветеринары по вызову. Грустное выражение раскосых глаз означало, что Юля находится в сознании, и это обрадовало меня. Снять пластырь оказалось сложнее, чем содрать вилкой веревку: пластырь приклеился намертво, словно Юлино лицо собирались мумифицировать.
— Дэн, откуда ты взялся? — спросила она, еле шевеля губами.
Так разговаривают тяжелобольные перед операцией. Они уже засыпают после снотворного, но сознание еще не покинуло их, вот они и спрашивают всякие глупости. Что я мог ей сказать? Откуда берутся благородные рыцари?
Да, в эту минуту я ощущал себя средневековым рыцарем в доспехах и латах, со щитом и мечом. Этакий благородный избавитель прекрасных дам!
— Молчи!
Теперь нужно перенести Юлю на кровать. Осталось принести воды, чтобы смочить ей губы и обтереть лицо от крови и ссадин.
— Вот садисты! — ворчал я, носясь из комнаты в кухню и обратно.
Запах газа еще стоял в квартире, но прохладный ветер сквозняком носился вместе со мной, прогоняя остатки тошнотворной отравы.
— Дэн, тебе нельзя здесь оставаться, — прохрипела Юля, — уходи быстрее!
— Я тебя не брошу! — рявкнул я тоном, не допускающим возражений.
Да и как я мог оставить Юлю, если ее нужно немедленно допросить! Теперь-то я точно знал, что она причастна к делам банды грабителей! Соучастница или как там правильно? Наводчица…
— Ты не боишься? — спросила Юля, нежно гладя мою руку.
Я вздрогнул, но при воспоминании о допросе резко отдернул ее. Даже сейчас, ухаживая за Юлей, я все равно не верил, что она причастна к банде. Простая случайность, не больше того. Не может такая красивая девушка грабить и убивать, не может, и все тут! Или может? Надо отбросить на время сомнения, подумал я, утраивая энергию.
— Не боюсь, чего мне бояться? Успокойся.
Положив мокрое полотенце на Юлин вспотевший лоб и аккуратно отведя ее длинные волосы в стороны, я задумался. Да и было над чем задуматься. Я еще не знал, какие вопросы задам ей.
И вдруг Юля обидится?
Интересно, испытывают ли подобные сомнения сотрудники всех правоохранительных органов перед допросом потенциального подозреваемого? Очень мне хотелось бы это знать. Особенно если учесть, что несколько ранее подозреваемая состояла в интимной связи с сотрудником тех самых органов. И неважно, что сотрудник работает в органах в качестве стажера самое непродолжительное время.
— Ты хочешь меня о чем-то спросить? Спрашивай, не мучайся, — слабым голосом сказала Юля, пытливо вглядываясь в мои глаза.
— Может, ты сама расскажешь? — Я притворился, что рассматриваю полотенце, дескать, не стоит ли еще разок намочить его.
— Расскажу, только ты не расстраивайся, ладно?
Юля приподнялась на локте и тут же повалилась обратно, тяжело охнув при падении.
— Не буду расстраиваться, не буду! — Я осторожно подложил подушку под Юлину спину. — Ты расскажи сама. Хорошо?
— Понимаешь, Дэн, после восьмого класса я решила заработать денег. Я больше не могла жить в этой стране. Меня все здесь раздражало — родители, школа, соседи, квартира, лестница, помойка — все, абсолютно все! И я твердо решила, что уеду за кордон, но для этого нужны были деньги. Я долго уговаривала подружку из класса, ее зовут Светкой, и мы как-то отправились в гостиницу «Прибалтийская». Мы жутко боялись, что нас разоблачат. Но ничего страшного не случилось, в гостинице мы познакомились с иностранцами и в тот же вечер заработали уйму денег. Никто нас не выгнал из гостиницы, милиция не тронула, иностранцы обрадовались, и с того вечера у нас со Светкой началась новая жизнь. Валюта, много валюты, доллары, фунты стерлингов, иены — представь, что с нами творилось?..
А я не представлял, я вообще никогда в жизни не встречал настоящих проституток. Да и где я их мог увидеть? Конечно, я читал про них в газетах, видел «круглые столы» с обсуждением наболевшей проблемы по телику, иногда пацаны в университете хохмили что-то насчет «девочек по вызову», но лично я никогда не разговаривал с живой проституткой. Опустив голову, я внимательно рассматривал рисунок на обоях.
— Деньги быстро исчезали, как и появлялись, — продолжала Юля. — Мы со Светкой шикарно одевались, очень быстро привыкли жить на широкую ногу. К дурным деньгам легко привыкаешь. Часть заработанной валюты отдавали родителям. И они брали, представь себе…
Ничего я не мог себе представить. Я смотрел на стену, и рисунок на обоях то уплывал, то приближался, квадраты мельтешили в глазах, угрожая перерасти в мистический кошмар. Так бывает, когда резко вырастает температура, лежишь и смотришь на рисунок обоев, а он то увеличивается, то расплывается, смешивая явь с ирреальностью.
— Все шло хорошо, я даже забыла, что собиралась свалить за кордон. Но однажды в гостинице нас нахватил Леша Ковалев. Да, да, тот самый Ковалев. И началось! Сначала он нас со Светкой отымел по полной программе. Потом потребовал сдавать ему валюту как сутенеру. Мы так испугались, что согласились на все его условия. Совсем скоро он обнаглел и потребовал увеличить «зарплату». Я отказалась, Светка согласилась. Тогда он прижал нас к стенке, дескать, вышлю на сто первый километр, расскажу родителям, соседям, привлеку по статье. Никаких преступлений мы не совершали, но Ковалев все равно нас шантажировал, звонил, присылал домой своих бойцов, и мы сдались. Первой сломалась Светка. Она бросила тусовку и пошла устраиваться на работу.
— В «Люцифер»? — шепотом спросил я.
— Да. Она сказала ему, что ничего не хочет — ни денег, ни смотаться за кордон. Светка думала, что он отстанет от нее. Но Ковалев придумал, как заработать большие бабки. — Юля устало откинула на подушку голову и замолчала, с трудом переводя дыхание…
Теперь и я знал, что придумал Ковалев. Как все просто! Проще пареной репы! Светка доставала ему списки богатых клиентов, а Юля заманивала их в свои сети. После этого Ковалев с группой товарищей вламывался в квартиру и грабил клиента. Очень хороший бизнес! Гениальное решение! Образ кровожадной гринды материализовался в комнате, алчный запах чудовища проник в мои легкие, и мне пришлось прижать палец к носу, чтобы ненароком не задохнуться. Юля окончательно превратилась в гринду, плод нежной любви черной акулы и дельфина.
— В первый раз я прокололась. Испугалась. — Она виновато посмотрела на меня.
— Как это случилось?
— Клиент догадался, что я навела бандитов, а это грозило большими неприятностями Ковалеву. Тогда он обставил все так, чтобы я тоже оказалась потерпевшей. Они меня изуродовали. Я еле выжила тогда.
— В Мариинской больнице? — Я перевел взгляд от обоев на Юлю.
Юля не смотрела на меня. Ее глаза блуждали по комнате, словно скользили по поверхности воды. Она будет скользить глазами по водной глади до тех пор, пока не наткнется на добычу.
