Александра Кравченко - Ее последняя роль
И вот уже два года, возглавляя «Перун», Рома занимался детективно-творческой работой. Это были, в основном, тайные расследования, заказчики которых избегали огласки, либо безнадежные дела, отвергнутые официальными органами. Работа оказалась интересней, да и прибыльней, чем в районном отделе. Роман купил квартиру в Москве, машину, стал дорого одеваться, посещать тренажерные залы. Появилась возможность и для развлечений, но не было времени. Впрочем, Роман очень скоро обнаружил, что по натуре он — трудоголик, и работа ему интересней, чем разного рода «оттяжки» и «расслабухи». Лишь изредка он позволял себе с головой уходить в загул — с выпивкой, девочками, сумасшедшей музыкой, порнухой, банькой, стрельбой по мишеням и катанием на водных лыжах. Происходило это обычно за городом, на даче одного из друзей-коллег, расположенной в лесной зоне, возле озера. Потом Рома снова возвращался к нормальной жизни, и лица развлекавших его «девочек» забывал на второй день.
Когда Леонид Становой предложил Роману Козыреву заняться делом об убийстве актрисы Потоцкой, Рома даже не предполагал, как это расследование сможет внезапно повлиять на его личную жизнь. Он десятки раз в интересах дела знакомился с молодыми и не очень девушками и женщинами; используя свое мужское обаяние, выуживал у них нужные сведения, запускал с их помощью мнимые слухи, провоцировал на различные поступки. И никогда не задумывался, что они чувствуют после того, как он неожиданно и бесповоротно исчезает из их жизни.
Познакомиться с молодой и красивой домработницей Голенищевых для Ромы не составило труда. Он назвался ей одним из привычных псевдонимов — Туз. (Свою фамилию «Козырев» Роман часто варьировал в «картографических» вариантах — Бубнов, Валетов, Королев). Дальше все тоже вроде бы шло по сценарию: девчонка оказалась неглупой, но при этом достаточно разговорчивой, да и он явно произвел на нее благоприятное впечатление. В общем, то, что нужно.
Но очень скоро Роман понял, что увяз по самые уши. Лицо этой девчонки преследовало его день и ночь, большие изумрудные глаза заглядывали ему в самую душу. Он уже отдавал себе отчет, что в отношениях с Юлей стал буквально злоупотреблять «служебным положением», стараясь затащить ее к себе домой, хотя в этом не было необходимости. От Юли требовалась информация о домочадцах и гостях Голенищева, а Роман старался побольше узнать о ней самой. Он поймал себя на том, что прошлое Юли заботит его куда сильней, чем та польза, которую знакомство с девушкой может принести для расследования.
Роман представил, как отреагирует Юля, когда узнает, с какой целью он познакомился с ней. Ведь у этой девчонки, которую он поначалу считал провинциальной шлюшкой, оказывается, гордый и независимый нрав. Она обидится, возненавидит, будет презирать. А не лучше ли исчезнуть из ее жизни, не назвав себя? Но он не хочет этого делать. А теперь уже, показав ей свое жилье, и не может. Никогда раньше Роман не приводил женщин, которых использовал для расследования, к себе домой. Юля была первой. И он знал, что будет приводить ее и впредь, только бы она соглашалась.
Он пока не представлял своего будущего рядом с Юлей, но и без нее уже не мог обходиться. Слишком все перепуталось в этой игре, которая вдруг затронула неуязвимое до недавнего времени сердце Романа Козырева.
Но работа продолжалась, и Роман, отойдя на достаточное расстояние от престижного дома, позвонил Леониду. Сообщил, что во время визита в квартиру Голенищевых установил у них в холле подслушивающее устройство. Приемник и магнитофон помещены в соседнем доме, где снимает комнату Кирилл, который и будет контролировать прослушивание. В следующий раз, наведавшись к Юле, Роман уберет «жучок». Также Козырев передал Становому некоторые подробности, услышанные от Юли. Не упомянул лишь о том, что сегодня стал любовником своей ни о чем не ведавшей осведомительницы.
Глава четырнадцатая
Становой шел по дачному поселку неторопливо, словно прогуливаясь. День выдался солнечный, тихий, даже не верилось, что уже начало декабря. Леонид нарочно приехал сюда электричкой, не стал лишний раз мелькать на «Жигулях», да и вообще старался выглядеть как можно незаметней. «Перуновцы» недавно выяснили местопребывание бывшего директора золотопромышленной фирмы «Приоритет». Оказалось, что некогда богатый и влиятельный Семен Чаплинцев сейчас ведет жизнь заурядного пенсионера, проводя большую часть времени на своей комфортабельной даче — единственному достоянию, которое осталось у него после крушения фирмы.
Леониду не пришлось стучаться в ворота огороженной высоким забором дачи, поскольку Чаплинцев в это время гулял по улице с собакой. Детектив узнал бывшего директора по фотографии, добытой коллегами. Невысокий, полноватый и лысоватый Чаплинцев в свои 70 лет выглядел моложавым бодрячком, несмотря на пережитое три года назад крупное деловое фиаско.
— Здравствуйте, Семен Аркадьевич, — обратился Леонид к дачнику с такой радостной улыбкой, словно был его старым знакомым.
Чаплинцев остановился, прищурился и, немного помолчав, ответил:
— Здравствуйте, коли не шутите. Я, правда, вас не припоминаю, но в свое время у меня было столько знакомых, что кого-то и забыть не грех. Память-то не резиновая.
— Не жалуйтесь на память. Мы с вами никогда раньше не встречались. Но мне о вас рассказывал один человек.
Леонид назвал фамилию бывшего бухгалтера «Приоритета», год назад переселившегося в Америку.
— И что же? — удивился Чаплинцев. — Вы приехали сюда только для того, чтобы познакомиться с таким старым неудачником, как я?
— Во-первых, я вас не считаю неудачником. Во-вторых, вы могли бы нажить целое состояние, передавая свой богатый опыт.
— Пожалуй, вы мне слишком льстите, — Чаплинцев хитровато прищурился. — Значит, вам что-то от меня нужно. Для начала представьтесь, а то мы с вами в неравном положении.
— Олег Саблин, директор спортивного комплекса в Харькове.
— Очень приятно, — сказал Чаплинцев, пожимая протянутую руку. — К спорту я имел только косвенное отношение. В том смысле, что меня в свое время окружали крепкие ребята, да и сам я был не слабак.
— Вот об этих крепких ребятах и хочу с вами поговорить, — улыбнулся Олег-Леонид. — Точнее, об одном из них.
— О каком именно?
— Был у вас такой телохранитель… или помощник, не знаю. Звали его Герасим Укладов.
В глазах Чаплинцева мелькнуло что-то похожее то ли на сильное удивление, то ли на испуг, и он быстро оглянулся по сторонам. Вокруг было пустынно, лишь где-то на отдаленной даче маячила фигура местного сторожа.
— Вы кто на самом деле и как меня нашли? — настороженно спросил бывший директор «Приоритета».
— Я ведь уже представился, — снисходительно напомнил Леонид. — Кстати, Семен Аркадьевич, вам не страшно проводить здесь время одному? Все-таки зимой на дачах так безлюдно, уныло.
— Во-первых, со мной почти всегда моя жена. Просто сейчас она уехала. А, во-вторых, у меня прекрасный охранник. Зевс!
Он присвистнул, и огромный бультерьер свирепо оскалился на Леонида.
— Да, действительно, собаки надежней людей, — заметил сыщик с подтекстом. — Четвероногие охранники не предают и не переходят на службу к другим хозяевам.
— Намек понял. — Чаплинцев искоса, с насмешкой посмотрел на Станового. — Значит, вы хотите поговорить о моем бывшем начальнике охраны? И чем же он вас так заинтересовал?
— Ну, скажем, я хочу знать уязвимые места Герасима, чтобы заставить его делать то, что требуется мне и моим друзьям.
— Иными словами, вы хотите, чтобы он шпионил для вас и тайно вредил Голенищеву?
— Вы все схватываете на лету, Семен Аркадьевич, — усмехнулся Леонид.
— Значит, говорите, вы спортивный руководитель где-то в Харькове? Ну-ну!
Чаплинцев иронически хмыкнул и внезапно широким жестом пригласил Леонида к себе во двор. Свирепый Зевс шел рядом с хозяином, зорко посматривая на чужака.
Собеседники расположились на закрытой веранде дачи, из окон которой хорошо просматривалась дорога, ведущая к дачному поселку. Хозяин даже предложил неожиданному гостю выпить, но тот отказался. Заметив, что Леонид скользнул цепким взглядом по стенам и потолку, Чаплинцев усмехнулся:
— Не тревожьтесь, господин… как вас там… Шпагин, Саблин? У меня здесь, слава Богу, нет никаких подслушивающих устройств. Да и кого интересует скромный пенсионер? Это раньше мне приходилось на каждом шагу осматриваться. Но теперь я даже где-то рад, что веду спокойную жизнь. Как пелось в любимой песенке товарища Ленина, «Богачу-дураку день и ночь не спится, бедняк гол, как сокол, поет-веселится».
Леонид подумал, что до бедняка, пожалуй, Семен Аркадьевич еще не докатился, но промолчал о своем наблюдении.
