Антон Леонтьев - Девять с половиной идей
Джессика привлекла его к себе, нежно поцеловала и проговорила:
– Так и будет, милый. После того как адвокаты все уладят, ты больше никогда не увидишь своего отца. Ты ведь действительно этого хочешь? Я думаю, да. Нам не нужен человек, который только и делает, что пьет, отрабатывает на нас приемы карате и грозит отправить на тот свет. Слава богу, что его тут нет…
Инна внутренне рассмеялась. Муженек Джессики все прекрасно рассчитал. Именно поэтому он настаивал на несчастном случае. И все для того, чтобы отвести подозрения от себя, единственного подозреваемого. Наверное, старается все эти дни, находясь за тысячи километров отсюда, вести себя примерно, вздыхает, что не хочет этого развода, говорит, что стремится к примирению, а сам втайне ждет известия о трагической гибели супруги в Швейцарии. Сэкономит на разделе имущества и получит опеку над сыном…
На следующее утро, которое в противоположность вчерашнему было туманным и хмурым, Инна спустилась в холл и осведомилась у администратора, не видел ли он мисс Ланч.
– Я взяла вчера у нее очки и забыла отдать, – мило пояснила она.
– Она уже вышла, мадам. Сказала, что хочет немного развеяться в горах. Взяла лыжи.
– Как плохо, – нахмурилась Инна. – Но спасибо, я подойду к ней попозже…
Она собралась, надела неприметный костюм и лыжную маску, в которой узнать ее было невозможно. Пора действовать. Через ход для персонала она покинула отель. Инна знала, где следует искать Джессику, – на большом спуске, та просто обожала лыжи. Сама Инна ходила на них сносно, такова особенность ее профессии, надо уметь абсолютно все.
Когда она выходила из отеля, то увидела, что сын Джессики, кажется, Роберт, на площадке весело играл со своими сверстниками, детьми других отдыхающих. «Увы, – подумала Инна, – он никогда больше не сможет поздравить свою маму с днем рождения».
Подъем оказался достаточно тяжелым, особенно для неопытных лыжников. Из-за тумана, который все усиливался, видимость стала плохой, и это было Инне на руку. Забравшись на самый верх, тяжело дыша, она остановилась. Джессики тут не было.
Зато недалеко, за маленьким перевалом, находился великолепный спуск, особенность которого заключалась в том, что оканчивался он пропастью, обрывом, уходившим вниз на сотни метров. Здесь почти никто не катался, только асы могли вовремя затормозить, и это считалось у них особым шиком.
– Привет, – услышала она позади себя женский голос. – Сегодня великолепный день, не так ли?
Обернувшись, Инна увидела Джессику. Красивую, уверенную в себе и светящуюся от радости.
– Немного туманно, – проговорила Инна. – Но в целом день неплохой…
– Вы правы, – поддержала ее Ланч. – Кстати, раз вы тоже увлекаетесь лыжами… Честно говоря, все эти дни ни мне, ни моему сыну никто не был нужен, мы вполне самодостаточны, но теперь… Извините, если я кажусь вам назойливой, но меня прямо-таки переполняет счастье, и мне требуется кто-то, с кем можно поделиться… Вы из «Sieben Berge»? А то там практически нет никого, кто знает английский, в основном богатые немцы, турки и японцы. А вы, похоже, не из Штатов, но прекрасно говорите по-английски…
– Из Австралии, – ответила Инна. – Милдред Сноу, занимаюсь разведением страусов. Надоели солнце, жара и тупые страусы, вот и решила отдохнуть на лыжах в горах благословенной Швейцарии…
– Наконец-то исполняется моя мечта, – произнесла Джессика. – Жить в свое удовольствие, ни от кого не зависеть, посвятить себя своему ребенку. Если вам неинтересно, я замолкну, но я так рада, что практически развелась! Мой муж Джон оказался таким мерзавцем, а ведь когда-то мы сходили друг по другу с ума… Но теперь все прошло…
Круглое желтое солнце показалось в тумане над горами, стало чуть теплее, но туман продолжал сгущаться.
– Кстати, – предложила Джессика, – Милдред, почему бы нам не пойти на Тропу смерти, это недалеко! Вам я не советую и мечтать о том, чтобы прокатиться по ней, вы австралийка, и вам потребуется сначала тренировка, но я просто обожаю скользить и замирать за несколько десятков метров от пропасти. Это так романтично, особенно, когда знаешь, что несчастья не произойдет и впереди еще столько интересного… Пойдемте, оттуда открывается великолепный обзор, можно увидеть и кое-какие знаменитые вершины…
Инна, совершенно не проявляя инициативы, шла за ней. Похоже, Джессика сама рвется в расставленную ею сеть, и надо только немного подтолкнуть ее вперед, в прямом смысле. Инна слышала монолог абсолютно счастливой женщины. Ей стало немного страшно оттого, что именно она разрушит эту идиллию. И почему все так складывается…
Вид с Тропы смерти был грандиозен: белые шапки гор, вздымающихся к голубому небу, посеребренному туманом, как на рождественских открытках. В самом низу трассы клубился туман, серый и отвратительный.
– Подождите меня здесь, – крикнула Джессика, срываясь вниз, – я сейчас!
– Осторожнее! – крикнула ей вслед Инна, удивляясь самой себе. Она должна желать этой женщине не удачи, а смерти. И тем не менее что-то внутри ее противилось этому. Может быть, ей пора взять тайм-аут или вообще выйти из игры?
Джессика вернулась через десять минут, довольная и смеющаяся.
– Милдред, внизу так страшно и одновременно захватывающе. Просто жуть берет, когда летишь, а потом внезапно сквозь туман видишь, что до пропасти осталось каких-то тридцать метров, одна секунда – и ты упадешь туда. Остановиться на самом краю, заглянуть в зияющую пасть гор – что может быть интереснее!
– Джессика, – произнесла Инна. – Я думаю, вам необходимо знать. Дело в том, что Джон, ваш муж… Я даже не знаю, как это сказать, но вы должны выслушать меня…
Инна решилась. Джессика вправе знать все. Она расскажет ей только о том, что супруг хочет убить ее. Она не имеет права мешать счастью Джессики и ее сына. Задание сорвется, но, в конце концов, можно имитировать смерть, несчастный случай, с большими деньгами в Швейцарии доступно все. Пусть они с Робертом, считаясь погибшими, исчезнут, бросят все, как Джессика и хочет.
– Нет, нет, дорогая, – прервала ее актриса. – Прошу вас, поймите меня правильно. Я знаю, вы хотите мне добра, но я уже все решила. Верю, что ваш совет, как склеить наш брак, великолепен, но только уже неприменим. Все практически кончено, осталось поставить подпись – и мы свободны. Мы – это наконец-то не Джон и я, мы – это теперь Роберт и я, мой сын и я…
С этими словами она заскользила вниз, стройная и ловкая, ее красный костюм и черная шапочка мелькали на фоне снега, четко выделяясь в тумане. Инна все взвесила. Да, у нее есть шанс спасти Джессику и ее сына, и она сделает это. Конечно, подставляться сама она не может, не может она и свидетельствовать против Джона, обвиняя его в попытке заказного убийства. Но спасти Джессику и Роберта в ее силах. Сняв со счетов деньги, та должна исчезнуть, чтобы муженек, разъяренный неудавшимся планом, не отомстил ей. Тогда и самой Инне придется досрочно уходить на пенсию, но их с Эриком накоплений даже при расточительном образе жизни хватит лет на триста. Она сделала свой выбор. И наконец-то Инна почувствовала какое-то облегчение: может, она не такая уж дрянь? Нет, убившая столько человек не может быть хорошим человеком, но она не сожалеет о прошлом. Просто этот путь она прошла для того, чтобы спасти Джессику и ее сына.
Резкий крик, жалобный и протяжный, отдаваясь эхом в горах, донесся откуда-то снизу. Это была Джессика, Инна узнала ее голос. Она поняла все, судьба, поиграв в кошки-мышки, захлопнула дверцу мышеловки.
Спускаясь вниз, Инна обнаружила следы лыж, которые обрывались у самой пропасти, уводя в чернеющую бездну. Произошло то, чего так жаждал Джон, – несчастный случай. Настоящий несчастный случай, который пресек все мечтания, порывы и надежды на счастье. Джессика была где-то внизу, среди вечных льдов и альпийских валунов, и теперь ей стало все равно.
Инна уехала на следующий день, она скрыла, что была свидетельницей случившегося, не желая привлекать внимания к своей персоне и особенно – подложному паспорту. Тело подняли из глубокой расщелины, полиция настаивала на одной версии – несчастный случай, произошедший из-за пренебрежения техникой безопасности, тумана и рокового стечения обстоятельств. Искали человека, отпечатки чьих лыж также спускались вниз, но, решив, что какой-то турист, услышав крик, просто испугался и скрылся, не стали его разыскивать.
В «Sieben Berge» срочно прибыл Джон, отец Роберта, которому не сообщили, что его мама умерла. Высокий шатен с широкими скулами и жестокими зелеными глазами, в дорогом пальто, сверкая «Ролексом», обнял сына, который не понимал, почему все такие напряженные, звал маму и отворачивался от отца, пытавшегося поцеловать его.
– Робби, – сказал Джон. – Прости меня, но ты взрослый мальчик, ты должен знать, мама умерла, ее больше нет. Несчастный случай… Теперь мы одни…
