Георгий Лосьев - У чужих берегов (сборник)
– Товарищ следователь! Вы эту РД не забирайте, я обязан сдать капитану.
– Вам сообщали, Серафимов, когда вы учились, кто имеет право изъятия корреспонденции?
– Прокуратура...
– Вот именно! Продолжайте искать наших. От наркома ответ на вторую РД есть?
– Повторяет о посылке судов. Обращаться к японцам запрещает.
– А об этом ты доложил капитану?
– Так точно.
– Хорошо, молодец! Не отрывайся от ключа. Как у тебя с энергией?
– Аккумуляторы новые.
– А с личной?
– Есть и личная, – усмехнулся Серафимов. – Только бы найти волну. Владивосток не отвечает, и вообще связь поддерживается односторонняя, через один наш крейсер, военный корабль, то есть... Только бы найти волну «Красина»!
Я ответил шуткой:
– Вон их за бортом сколько – все наши.
Радист ответил серьезно:
– Нет, товарищ следователь. Здесь чужие волны!
Серафимов был прав: вода ещё была чужой, японской.
Я положил «человеколюбивое» послание Архипа Петровича в карман, решив потолковать с Барабановым: любопытно ведь!
Качка уменьшилась, но резко увеличился риск пойти ко дну от затопления: где течь – так и не обнаружили. Нужно что-то предпринимать. И я направился к Барабанову.
– Есть разговор, химик!
– Конкретно?
– Надо взяться за судно.
– Конкретнее?
– Создать аварийную тройку, что ли, и взять пароход в свои руки. Как смотришь?
– Пиратский акт?
– Законный. Коргановские богатыри растерялись, а пароход тонет. Японцы шлют сентиментальные телеграммы. Вот, прочитай!
Барабанов прочитал японскую депешу.
– Да... Накамура... Накамура... Знаешь, мне этот Архип Петрович вспоминается в связи с одним делом. Впрочем, может быть, и не он. А ты не задумывался – нет ли какой-либо скрытой пружины у господина Накамуры?
– Думать уже некогда, надо действовать. Решай быстрее.
– А снестись с начальством не удастся?
– Нет, связи с Владивостоком не имеем.
– Так... значит, захват корабля пассажирами в чужих водах, у чужих берегов?
– Слушай, я тебе серьезно говорю: дело дрянь, пойдем ко дну.
–...Конкретно?
– Корганова – в каюту, под замок, или комиссаром к нему твоего работника.
– Дальше?
– Девятьсот человек сидят в твиндеках, в каютах. Сидят и бездельничают, а мы ждем паники. Всех работоспособных – на ведра. У пассажиров есть шайки, ванны детские, – все в ход. Четыре коридорных конвейера из людей с ведрами. Прямая всеобщая мобилизация. Понял?
– Понял.
– Продолжаю: рацию – под наш контроль. Сажай туда своего чекиста с «пушкой» для устрашения.
– Ладно, быть по сему. А третий кто у нас?
– Думаю, парторга, матроса Загоруйко... Да вот он и сам, собственной персоной!..
Вошел Загоруйко и сказал:
– Я назначил закрытое партийно-комсомольское собрание... Среди пассажиров нашлись еще три коммуниста. Пойдем, обсудим положение.
– Поздновато спохватился, парторг. Ну, ладно, пошли!..
Бурным было это партийно-комсомольское собрание на «Свердловске».
– Стыдно признаться, товарищи, – говорил кочегар Казанцев, – но коль уж на правду, так на правду! Я считаю, что никакой пробоины нет и заклепки все целы, а просто кингстоны недовернуты. Да! Еще в Магадане я стармеху докладывал, что в правом кингстоне резьба местами сорвана, нужно было что-то сделать – может, свинцом залить. А Волков отмахнулся...
– Правильно! Было такое! – поддержал Казанцева масленщик Егоров. – Говорили Волкову, а ему все некогда: разные языки учит да политграмоту читает.
С мест закричали:
– А у вас что, своих рук не было?
– До чего довели судно, маслопупы?
Палубные отвечали:
– А вы сами? Где управление?
– Баллер свернули!
– А почему? – заорал Дорогин. – Потому что какой-то черт в машине, когда еще все нормально было, самовольно дал задний ход, а руль от нуля аксиометра вбок лежал, волна ударила – вот и своротила.
– Сам ты вбок смотрел!
Загоруйко рявкнул басом:
– Тише! Все хороши. И ваши и наши, и мордва и чуваши. Пораспущались до безобразного виду! Имейте в виду, я спрашиваю машинных, и помолчите! Вот ты, машинист Сидоренко, скажи: могет такое дело, чтобы скрозь кингстон вода в таком количестве перла?
– А почему нет? – ответил седенький машинист. – Положит судно на правый борт – вода и поступает. Давление-то, сами понимаете... А мы все время на правом боку лежим. Вот и штука. Опять же, почему донки не работают? Все забило.
Кто-то крикнул:
– Сколь говорили Волкову, что надо аврал сделать, с-под пайолов мусор выбрать!
Машинные поддержали:
– Верно!
– Правильно! Мусор весь рейс не выбирали. Вот и результат: горловины донок забило.
– Теперь все под водой – поди прочисть! Зотов стармеху докладывал...
– Верно! – снова закричали с мест.
– Зотов не соврет!
Я слушал и диву давался.
На собрании, чем больше говорили, тем больше доставалось комсоставу. Особенно негодовали на старпома Сергеева: груб, нетактичен, человеческого слова никому не скажет. А Волкова хоть и ругали крепко, но с оттенком дружелюбия.
В конце собрания я поделился своими соображениями: нырять! Надо нырять в машинную шахту и в котельную. Задраить наглухо клинкеты, любой ценой закрыть кингстоны, начать немедленно откачку воды ручными помпами, ведрами. Особенно – работать под водой. Выбрать мусор, очистить горловины донок. Пусть возьмутся за это лучшие ныряльщики, пловцы...
Вдруг от двери послышался густой, но полный горечи голос:
– На смерть людей посылаете?
Это был Волков. Стоял за дверью и... подслушивал.
– Собрание закрытое, товарищ Волков, – с нескрываемой неприязнью сказал Загоруйко.
Выпестованный мною образ Волкова, беспартийного большевика, сразу потускнел.
Дверь захлопнулась. Загоруйко постучал костяшками пальцев о столешницу:
– Кто согласен нырять?
Десять комсомольских рук поднялись как одна.
– Хорошо. Руководит авралом в машине... – секретарь комсомольской ячейки Казанцев. Против нет? Начинайте!..
Один за другим комсомольцы выходили из столовой.
Спускаться в заполненную ледяной водой многометровую шахту, да еще и работать там. Ни скафандров, ни легководолазных костюмов нет... А что же придумать другое?
Но тут инициативу перехватил Барабанов:
– Товарищи партийцы! Нас на корабле – я посчитал – одиннадцать человек, включая здесь присутствующих пассажиров. По твиндекам, коммунисты! По каютам! Мобилизуйте всех работоспособных, ставьте в коридорах людей с ведрами, начинайте откачивать воду. Предлагаю по сто человек с двухчасовой сменой на каждый коридор. За дело, товарищи! Помощь придет, но сидеть сложа руки – позор! Кто против?..
Сменяя друг друга, люди качают ручные насосы.
«Альвееры» глотают воду и выплескивают ее за борт широкими струями.
В освещенных свечами и фонарями коридорах встречаются знакомые лица. Вот «Филька Шкворень»... Эге, да у него целая бригада – видимо, он главарем. А вот и «восточный» человек: оказывается, и этот не только плясать умеет. На фланге левокоридорного конвейера – женщина с растрепанной прической: конечно, Березницкая! И следа не осталось от вчерашней «красули».
– Загоруйко!
– Есть!
– Чаще меняй людей на ведрах. Ну, как вода?
– Загляните в машинное – на глазах поддается. Не думал, что паршивый «альвеер» такая сила!
– Не в насосах сила, парторг, – в людях.
– Есть в людях!.. Подвахтенные второго конвейера, приготовиться!..
Вот это аврал. И без водки! Правда, на этот раз никому не весело: смерть слишком близка. Только мой «химик» улыбается:
– Итак, корабль захвачен? «Шестнадцать человек на ящике мертвеца, и-хо-хо! И бутылка рому!» Помнишь «Остров сокровищ», черт соленый?
– Помню. Посмотри, как дела у ныряльщиков? Я не могу: на моей совести...
– Ты сентиментален, пират! Был уже у них, – ныряют. Тоже посменно. Спускаются на веревках, то бишь, на концах, по-нашему. Пока все благополучно. Говорят: правый кингстон, или, как его, действительно не довернут. На двенадцать оборотов. На каждого ныряльщика приходится четверть оборота. А есть и такие, что ныряют, а сделать ничего не могут. Трудная, оказывается, работенка! Холодина адская, вода ледяная. Между прочим, я распорядился было, чтобы ныряльщикам... «бутылку рому», но наш друг буфетчик категорически отверг, ссылаясь на твою печать.
– И правильно сделал. Не смотрел, мусор выбирают?
– Так точно! Таскают мусор ведрами сквозь водную толщу. Пока все идет... ну, конечно, не скажешь «нормально»...
– Давай-ка, сходим к механикам!
– Разговор официальный, товарищ Волков. Почему не были своевременно задраены клинкеты в машинных кофердамах и вода получила доступ в соседние отсеки?
