Инна Бачинская - Два путника в ночи
Они полночи выбивали из нее архив, о котором она не имела ни малейшего понятия, установив в квартире блокирующее передачу устройство. В ванной. Ушли таким же путем, как и пришли, – через квартиру на первом этаже и балкон. И исчезли, как сквозь землю провалились. А ее нашли под утро, подозрительным показалось, что несколько часов из квартиры не долетает ни звука. Она была еще живая. Правда, недолго протянула…
– А документы? – спросил Кузнецов.
Миша пожал плечами.
– Неизвестно.
– А что за люди? – спросил Кузнецов.
– Никто не знает. Документам цены нет, охотников много.
Официант принес заказ, расставил на столе тарелки, пожелал приятного аппетита и удалился.
– А ведь она нам понравилась! – Я была ошеломлена. – Не то чтобы понравилась, но показалась очень искренней. Но, знаете, было что-то в ней, что показалось мне странным. И на учительницу не похожа.
– Мошенники – замечательные актеры, Екатерина Васильевна. Ведь люди зачастую сами, абсолютно добровольно отдают им деньги ценности.
– Гипноз?
– Не знаю. Скорее, как вы сами сказали, искренность, обаяние. Хотя не исключен и гипноз. Они вызывают доверие, с ними хочется дружить, а в результате… А уж в искусстве изменять внешнось им нет равных. Возьмите меня: стреляный воробей, казалось бы, а ведь не распознал. Мне и в голову не пришло, что массажистка, поднявшая тревогу под дверью Медведевой, немолодая блеклая особа и наследница – одна и та же женщина. А ведь она приходила ко мне, просила разрешения уехать в Надым. Муж якобы попал под машину, в тяжелом состоянии, ухаживать некому. Телеграмму показывала, плакала. И вот – массажистка исчезла и появилась наследница.
– Невероятно! Но мне все равно непонятно… Какая необходимость ей была жить в квартире Медведевой? Она же страшно рисковала.
– Я задал ей тот же вопрос, Екатерина Васильевна. И знаете, что она мне ответила?
– Что?
– Что в первый раз в жизни жила по-человечески.
Они помолчали.
– А убийца Медведевой? Ведь если Якубовская не причастна…
– Ну, некоторым образом все-таки причастна.
– Как это?
– Попытка убийства все-таки имела место. И вы очень убедительно изложили свою версию о «мальчонке». Якубовская подумала, что убила Медведеву. В ужасе она бросилась вон из квартиры, в прихожей схватила красную шапочку с козырьком, спрятала косу, пытаясь изменить внешность. Оставила дверь открытой. Через некоторое время Медведева пришла в себя… Знаете, мне с самого начала казалось сомнительным, что хрупкая Якубовская могла совладать с крупной и сильной Медведевой. Кроме того, Якубовская показала, что оставила «убитую» лежать на полу. А мы нашли труп Медведевой в кресле, и орудие убийства, шнур, был накинут на его спинку. Это невозможно проделать в состоянии аффекта, в котором, судя по всему, находилась Якубовская. Это говорит о хладнокровии исполнителя, не так ли, Екатерина Васильевна?
– Зачем шнур был накинут на спинку кресла?
– Тело стало падать, и убийца зафиксировал его в вертикальном положении.
Я поежилась.
– А кто же тогда ее убил? Якубовская не убивала… Кто же тогда?
– Медведева пришла в себя, поднялась. В девять у нее был назначен сеанс массажа. В восемь тридцать пришла массажистка, и Медведева, разъяренная, рассказывает ей о том, что ее только что пытались убить. Кричит, что уничтожит эту шлюху Якубовскую. Ну, и в голове предприимчивой… Русланы Андреевны возникает план. Она подбирает с пола золотой шнур и… доводит начатое до конца. После чего сразу же звонит в «Желтый ирис» с домашнего телефона. Называется Медведевой и отменяет вечерний – заметьте, вечерний! – а не девятичасовой сеанс массажа. Потому что «вечерний» – понятие растяжимое, а «девятичасовой» – это та точная информация, которая застревает в памяти свидетеля.
Спустя двадцать минут она звонит туда еще раз, уже со своего мобильного, спрашивает, нет ли для нее чего. У них там такой порядок. Ей сообщают, что звонила Медведева и отменила вечерний сеанс, и она может отправляться домой. Задумано и исполнено блестяще. Тут Якубовская приходит с повинной, массажистка уезжает, и на сцене появляется наследница Наденька Ковалева. Это вкратце.
– Это просто невероятно! – лепечу я. – В голове не укладывается! Она, конечно, была мошенницей, но… Она так радушно принимала нас, а Элле подарила маски… вы знаете, они очень подружились, Элла Сергеевна сама мне рассказывала.
– Вы правы, мошенники, как правило, не убивают. Но ее, как говорится, бес попутал. Уж очень случай заманчивый представился. А ваша Элла Сергеевна, кстати, сама не промах. В отличие от меня она, имея опыт сценического перевоплощения, тотчас раскусила мнимую племянницу, узнав в ней бывшую скромную массажистку, и стала шантажировать. За что и поплатилась жизнью.
– Наденька убила Эллу?!
– Да, и, представьте себе, тоже почти случайно. Тот же самый бес опять попутал. Она была в гостях у Эллы, когда вдруг упала одна из африканских масок. Лопнула леска, на которой висело это страшилище, и оно с грохотом обрушилось на пол. Элла страшно переполошилась, говорит: знамение, не к добру. Ну, и накликала… Они стояли рядом, нагнувшись, рассматривали лежащую на полу маску. Потом гостья подняла маску и…
– Невероятно! И она призналась в убийствах?
– Да. Я был у нее перед смертью.
– Но почему? Совесть замучила?
– Не исключаю. Но была еще одна причина, Екатерина Васильевна. У нее есть ребенок, мальчик четырех лет по имени Федор. За ним присматривает одна старушка. Руслана… хотя, она, конечно, никакая не Руслана, попросила меня позаботиться о нем. Найти приличный детский дом. Сказала, где взять деньги.
– Несчастный ребенок!
Мы снова помолчали. Настроение было подавленным. Я нехотя ковырялась вилкой в тарелке. Кузнецов, наоборот, ел с аппетитом.
– Что с вами, Екатерина Васильевна? – спросил он, наконец, заметив, что я не ем. – Не нравится?
– Нет, нет, очень нравится… А что будет с мальчиком?
– С Федором? Надо подумать.
– А личная жизнь как? – спросил Кузнецов, когда мы прощались, уже на улице. – А то у вас все то работа, то хобби, а жить когда?
– Личная жизнь? – Я дернула плечом. – Никак!
И мы расстались. Кузнецов пошел в одну сторону, я – в другую.
Глава 28
Екатерина. Ситников. Возвращение
Я шла и думала об истории убийства генеральши Медведевой, которая оказалось такой странной… Пошла на красный свет. Взвизгнув, увернулась от машины. Шофер рявкнул в окно: «Идиотка недоделанная!»
Я постояла на тротуаре, приходя в себя.
«Дело об убийстве закончилось. Все. Забудь!» – приказала я себе. – Оглянись вокруг и начни новую жизнь. Без Ситникова. Который, кстати, так и не позвонил».
Я остановилась перед витриной салона-парикмахерской, решительно дернула ручку двери и вошла. Звякнул тоненько китайский колокольчик.
Спустя два часа я покинула салон в состоянии легкой оторопи. Вместо серьезной деловой женщины миру явился коротко остриженный подросток с перепуганными глазами, наряженный в мамины одежки. Я шла домой, рассматривая себя в каждой витрине, молясь о том, чтобы не встретить знакомых. Перемена была столь разительной, что я себя решительно не узнавала. Это была не я. Это был неизвестно кто. Угораздило же меня! Действительно… недоделанная.
Голова была легкой, как воздушный шарик. Казалось, в ней гуляет ветерок. Возможно, психоаналитик объяснил бы мое стремление изменить внешность защитной реакцией психики, желанием покончить с прошлым и начать новую жизнь. Дикарь в доисторические времена с целью обмануть духов и начать новую жизнь поступал точно так же. Он раскрашивал лицо другими красками, вставлял в нос костяную палочку вместо деревянной или сооружал себе новую прическу. Природа человека не меняется, сказал бы психоаналитик, ничто не ново под луной, все уже было когда-то…
Дома я уселась перед зеркалом, пытаясь хоть как-то исправить содеянное. Я запустила пальцы в коротенькие вихры, собираясь взбить их и создать впечатление некоторой длины… Вдруг раздался звонок в дверь, и я схватилась за сердце.
Два коротких, один длинный!
Не может быть! Я заметалась по комнате. Схватила свитер, зашвырнула его в шкаф, поправила подушки на диване, расстегнула еще одну пуговку на блузке, привычным жестом головы отбросила назад волосы… ах! Увы! Волос не было. А звонок заливался, как на пожар, – два коротких, один длинный! Точка-точка-тире!
Ситников ворвался в прихожую, как метеор, сметающий все на своем пути. Или, скорее, как торнадо.
– Катька, родная! Как я соскучился! Если бы ты только знала, как я соскучился! – приговаривал Ситников, обрушивая на меня град поцелуев – в глаза, в макушку… Губы у него были жесткие и нежные.
«Кажется, ничего не заметил!» – подумала я с облегчением, вдыхая знакомый запах. Он подхватил меня на руки, захлопнул ногой открытую дверь. Я обняла его за шею и закрыла глаза.
