Сидни Шелдон - Если наступит завтра
Четыреста тысяч! Хэлстон понял, что деньги уплывают у него между пальцами.
– Поверьте, я делаю все, что возможно! – воскликнул он. – Дайте мне еще немного времени.
– Не от меня зависит, мой сладкий, – возразила американка. – Все зависит от Пи-Джея. – И повесила трубку.
Хэлстон сидел за столом и клял судьбу. Где же найти изумруд под стать проданному? Погруженный в свои мысли, он услышал вызов по внутренней связи только после третьего сигнала. Резко щелкнул по кнопке и бросил в микрофон:
– Кто там еще?
– Звонит графиня Марисса, мистер Хэлстон, – сообщила секретарша. – Она по поводу объявления об изумруде.
Опять! За утро звонили десятый раз. И каждый разговор – пустая трата времени. Исполнительный директор поднял телефонную трубку и не очень вежливо буркнул:
– Да?
Мягкий женский голос произнес с итальянским акцентом:
– Buon giorno, signore![56] Я прочитала, что вы интересуетесь изумрудом, хотите купить?
– Да, если он отвечает моим требованиям. – Хэлстон едва скрывал нетерпение.
– Этим камнем мой род владеет многие годы. Peccato, то есть жаль, но я в таком положении, что вынуждена его продать.
Хэлстон вдоволь наслушался подобных историй. «Надо снова позвонить устроителям «Сотбис» и «Кристи», – подумал он. – Может быть, в последний момент что-нибудь все-таки всплывет. Иначе…»
– Синьор, вам нужен изумруд величиной в десять карат?
– Да.
– У меня как раз такой. Verde, зеленый, колумбийский.
У Хэлстона перехватило дыхание.
– Повторите, пожалуйста, еще раз, – попросил он.
– Sм. У меня есть травянисто-зеленый колумбийский изумруд размером десять карат. Вам нужен такой?
– Возможно, – осторожно ответил исполнительный директор. – Может, вы заедете ко мне, чтобы я на него посмотрел?
– Нет, scusi,[57] сейчас я очень занята. Мы готовим вечер в посольстве в честь моего мужа. Давайте договоримся на следующую неделю.
Следующая неделя – это слишком поздно!
– В таком случае, может, я к вам заеду? – Хэлстон изо всех сил старался, чтобы она не заметила его нетерпения. – Могу приехать прямо сейчас.
– Ma, no. Sono occupata stomani.[58] Я хотела пойти по магазинам.
– Где вы остановились, графиня?
– В «Савое».
– Я могу быть у вас через пятнадцать минут. Через десять! – Его голос предательски дрогнул.
– Molto bene.[59] Как ваша фамилия?
– Хэлстон. Грегори Хэлстон.
– Номер ventisei – двадцать шесть.
Такси тащилось бесконечно долго, и всю дорогу Хэлстон то воспарял на вершины надежды, то падал в преисподнюю отчаяния. Если изумруд в самом деле подобен первому, он разбогатеет, как и не мечтал. Блондинка сказала, что ее муж готов заплатить четыреста тысяч долларов. Триста тысяч чистой прибыли! Он купит себе виллу на Ривьере, и, наверное, останется на морской катер. А с виллой и судном у него будет столько красивых юношей, сколько он пожелает.
И хотя Хэлстон считал себя атеистом, проходя по коридору в «Савое», все время молился:
– Господи, сделай так, чтобы этот изумруд был похож на тот первый и устроил Пи-Джея Бенеке!
Перед дверью номера двадцать шесть он остановился, чтобы овладеть собой, глубоко вздохнул и постучал. Ответа не последовало.
«Боже мой! – подумал Хэлстон. – Она ушла! Она не дождалась меня! Пошла по магазинам. И теперь…»
Дверь отворилась. Перед ним стояла изящная женщина лет пятидесяти, с темными глазами, изрезанным морщинами лицом и тронутыми сединой черными волосами. У нее был мягкий голос со знакомыми итальянскими интонациями.
– Sм?
– Я – Г-грегори Хэлстон. Вы мне з-звонили. – От нервного напряжения он начал заикаться.
– Ах да. Я – графиня Марисса. Заходите, синьор, per favore.
– Спасибо. – Он переступил порог. Чтобы ноги не дрожали, ему пришлось плотно сдвинуть колени. «Так где изумруд?» – чуть не выпалил он. Но Хэлстон понимал: нельзя проявлять слишком большую заинтересованность – будет легче торговаться, если камень окажется подходящим. В конце концов, это он – эксперт, а она – дилетантка.
– Пожалуйста, садиться.
Хэлстон сел.
– Scusi. Non parlo molto bene inglese. Извините. Плохо говорить по-английски.
– Что вы! Вы говорите очаровательно!
– Grazie. Спасибо. Может, выпьете чаю? Или кофе?
– Нет, благодарю вас, графиня. – Хэлстон почувствовал спазм в желудке. Не слишком ли рано заговаривать о деле? Но он не мог ждать ни секунды. – Так как насчет изумруда?..
– Ах да… – подхватила итальянка. – Этот изумруд подарила мне бабушка. Я собиралась передать его дочери, когда ей исполнится двадцать пять, но муж затеял новый бизнес в Милане…
Мысли Хэлстона витали очень далеко. Его нимало не интересовали скучные семейные истории сидевшей напротив иностранки. Он сгорал от желания бросить взгляд на камень. Ожидание становилось невыносимым.
– Credo che sia importante[60] помочь мужу начать дело, – грустно улыбнулась она. – Возможно, я совершаю ошибку.
– Нет-нет, никакой ошибки нет! – вскричал Хэлстон. – Долг супруги, графиня, – поддерживать мужа. Так где же изумруд?
– Вот. – Итальянка достала из кармана завернутый в ткань камень и протянула ему. Хэлстон посмотрел на изумруд, и душа его возликовала. Перед ним лежал великолепнейший травянисто-зеленый экземпляр величиной в десять карат, настолько близкий по размеру и цвету тому, что был продан миссис Бенеке, что разница почти не угадывалась. «Разница есть, – сказал себе Хэлстон, – но ее способен определить только эксперт». Его руки задрожали. Но он заставил себя принять безразличный вид. Повернул изумруд так, чтобы свет заиграл на его красивых гранях, и небрежно произнес:
– Неплохой камешек.
– Splendente, sм,[61] все эти годы он мне очень нравился. Очень не хочется расставаться с ним.
– Вы поступаете совершенно правильно, – поспешил успокоить графиню Хэлстон. – Если дела у мужа пойдут хорошо, вы купите много таких камней.
– У меня то же ощущение. Вы molto simpatico.[62]
– Я оказываю услугу приятелю, графиня. В нашем магазине есть гораздо лучшие камни, чем этот. Но приятель хочет подобрать изумруд под пару тому, что купила его жена. Полагаю, он не откажется заплатить за ваш изумруд шестьдесят тысяч долларов.
– Бабушка достанет меня из могилы, если я отдам ее камень за шестьдесят тысяч долларов, – вздохнула итальянка.
Хэлстон поджал губы. Он мог позволить себе заплатить больше.
– Вот что я вам скажу, графиня, – улыбнулся он, – пожалуй, я сумею убедить приятеля купить камень за сто тысяч. Это куча денег, но он горит желанием приобрести изумруд.
– Похоже, это честная цена, – отозвалась итальянка.
Сердце ювелира запело.
– Bene. Чековая книжка у меня с собой. Я немедленно выпишу вам чек.
– Ма, no, – печально отозвалась графиня. – Это не решит моей проблемы.
– Какой проблемы? – уставился на нее Хэлстон.
– Я говорила вам, что мой муж затевает новый бизнес. Ему нужно триста пятьдесят тысяч долларов. Сто тысяч собственных денег у меня есть. Необходимо добавить еще двести пятьдесят. Я надеялась выручить их за свой изумруд.
– Нет, графиня, – покачал головой Хэлстон. – Ни один изумруд в мире не стоит таких денег. Поверьте, сто тысяч – более чем справедливое предложение.
– Я верю вам, мистер Хэлстон. Но это не решает проблемы мужа. Значит, сохраню его для дочери. – Она протянула тонкую, изящную руку: – Grazie, signore. Спасибо, что приехали.
Ювелира охватила паника.
– Погодите, – проговорил он. Алчность в его душе отчаянно боролась со здравым смыслом. Но он ясно понимал, что камень упускать нельзя. – Присядьте, графиня. Я уверен, мы сумеем прийти к соглашению. Что, если я уговорю приятеля на сто пятьдесят тысяч долларов?
– Двести пятьдесят тысяч.
– А если двести?
– Двести пятьдесят.
Поняв, что итальянку не уломать, Хэлстон принял решение: навар в сто пятьдесят тысяч долларов лучше, чем ничего. Просто вилла окажется меньше и катер тоже. Но все равно это целое состояние. Поделом братьям Паркерам – пусть знают, что значит паршиво вести себя с ним. Он подождет денек-другой и объявит о своем уходе. И на следующей неделе окажется на Лазурном берегу.
– Хорошо, по рукам, – объявил он.
– Meraviglioso. Sono contenta![63]
«Еще бы не довольна, стерва!» – подумал Хэлстон. Но и ему жаловаться было грех. Он устраивал собственную жизнь. Бросив последний взгляд на изумруд, Хэлстон опустил его в карман.
– Я выпишу вам чек на счет магазина.
– Bene, signore.
Хэлстон выписал чек и подал графине. Он получит у миссис Бенеке чек на четыреста тысяч долларов. Питер поможет обналичить его. Двести пятьдесят тысяч он внесет на счет братьев Паркеров и компенсирует выплату итальянке. А разницу прикарманит. Питер устроит так, чтобы чек на двести пятьдесят тысяч долларов не всплыл в месячной сводке. И сто пятьдесят тысяч будут принадлежать ему.
