Марина Серова - Три места под солнцем
Тут-то и появился Вадим Синдяков, золотой человек, который уговорил Леху уволиться с работы дворника и идти к нему «адвокатом» — время от времени подписывать, не глядя, документы. Как совершенно справедливо заметил Ариша, безделье приводит к скуке, скука — к употреблению стимулирующих веществ, таких, например, как алкоголь. И Леха опять запил, да так, что время от времени ему начали являться зеленые чертики и люди с кроличьими головами.
— Да вот ты еще являешься, — добавил он конфузливо, — раньше смутно так приходила и молчала, смотрела только, а сейчас — как живая, даже разговариваешь. Сейчас мне больше нравится, не так страшно.
— Расскажите мне о той аварии. Все, как было на самом деле.
Как все было, я и так знала. Просто мне надо было услышать это из уст водителя прокурора. Услышать и записать на диктофон. Эту запись я отдам Антону Ярцеву, а уж он-то найдет способ написать и опубликовать статью. Тем более что сегодня сделать это уже реально, не то что четырнадцать лет назад.
Я видела, как вытягивается лицо у Ярцева, как он судорожно пытается записать что-то в блокнот, как хочет задать свои вопросы Водяникову. Но я останавливала его взглядом: нельзя было нарушать это странное откровение.
— Кто, кроме тебя, знает правду? — спросила я.
— Хозяин знает и девица, которая с нами была. Только хозяин не признается. А вот девица может, она девка горластая, злая, хозяин ее тогда тоже здорово обидел, если бы я не уговорил ее уехать, вообще в асфальт закатал бы.
— Так вы ее знаете?
— А как же! Соседка моя была, сейчас в Астрахани живет, у меня даже адрес где-то дома валялся.
Больше мне говорить с ним было не о чем. В коридоре нас ждал Ариша. Уже дома мы втроем прослушали запись. Ярцев взъерошил свои и так лохматые волосы:
— Полина, это же сенсация! Ядерная бомба в нашем болоте! Да я такой материал выдам, что столичная пресса сдохнет от зависти!
— Да нет, пусть уж живет. Ярцев, а что там с той автокатастрофой, о которой ты собирал материал? Есть что-нибудь новенькое?
Ярцев изменился в лице и махнул рукой:
— Я из-за этого материала чуть из газеты не вылетел. Понимаешь, собрал материал, нашел с твоей помощью свидетелей, написал статью, а наш главный назвал меня идиотом и не велел соваться в это дело. В тот вечер Королев отпустил водителя и отправился за город, у них там пикник намечался. Но! Первое: у него до сих пор нет прав и он еле-еле водит машину, второе: он выпил для храбрости, третье: именно Королев выехал на встречную полосу, как ты мне и говорила! Но ничего, я пущу информацию в Интернет и отправлю свою статью знакомому журналисту из столицы, жаль, что не мне пожинать лавры, но у них там редакторы более смелые и не зависят от маленьких уездных князьков.
— А что с потерпевшими?
— Муж пришел в себя, у него переломы и ожоги, но жить будет. А вот с женой сложнее, кровоизлияние в мозг, требуется бешеная сумма для операции. Сейчас она в коме, неизвестно, сколько протянет.
Сумма, которую назвал Ярцев, была действительно неподъемна для простого инженера, коим оказался водитель «девятки». У этой семейной пары дома оставались двое школьников, за которыми присматривала соседка, близких, которые могли бы помочь им, у них не было.
— Полина, что я тебе должен за этот эксклюзив? — напомнил о себе журналист.
— Ярцев, никто никогда не должен узнать, что это именно я помогла тебе достать материал о водителе Синдякова. Это первое условие. Второе — ты расшибешься в лепешку, но опубликуешь статью о виновности Королева и невиновности пострадавшего водителя «девятки».
— По рукам, — немного подумав, согласился Ярцев. — Знаешь, что мне пришло в голову? Материал о Синдякове обязательно пройдет: это дело давно минувших дней, главный герой в данный момент не имеет в городе никакого влияния. Мы разовьем диспут, поднимем шумиху, а спустя немного времени на этой волне встанет вопрос и о Королеве. Думаю, к тому времени накал страстей по этой теме в Интернете достигнет пика, столичная газета уже опубликует материал, так что местные власти не рискнут активно выгораживать Королева. А тут появлюсь я, весь в духах и фраке, со своими свидетелями и ксерокопиями освидетельствования на содержание алкоголя в крови Королева и водителя «девятки». Как ты понимаешь, он был совершенно трезв. Дело в шляпе, Полинка, мы еще покажем этим проклятым буржуинам!
— Привет! Откуда ксерокопии?
— Агентура. Ты бы видела лаборантку, которая делала эту экспертизу! Милый синий чулок, неизбалованный мужским вниманием. Знаешь, дамы подобного типа при определенных условиях могут быть такими взрывоопасными. И такими преданными. И такими самоотверженными. Практически — замаскированные девушки Джеймса Бонда!
На Ярцева было любо-дорого смотреть. Создавалось впечатление, что он достиг всего, о чем мечтал в этой жизни, и пребывает наверху блаженства. Внезапно на его лик упала тень раздумья:
— Еще вопрос можно? За кого он тебя принял? Почему ты ему являлась? Ты, конечно, эталон добропорядочности и скромности, но на Деву Марию все равно не тянешь.
— Я отвечу, — подал голос Ариша, — ты обращал когда-нибудь внимание на женский портрет над камином?
— Конечно! Давно хочу спросить, кто у нас в городе делает такие профессиональные фотоработы. Такая изысканная стилизация под конец восьмидесятых… прическа, макияж, светофильтры. Ты здесь прелестна, Полина.
— Это не Полетт, это ее мама примерно в том же возрасте, — ответил дед, — они удивительно похожи. Наверное, совесть мучает даже трусов и мерзавцев, раз Водяникову являлся образ погибшей и по его вине женщины. И он так привык к этому, что уже не удивился появлению Полетт.
— А я-то думала, почему его так легко получилось вызвать на откровенность, — прошептала я.
Втроем мы молча стояли перед двумя портретами над камином — женщины, удивительно похожей на меня, и мужчины с мягким насмешливым взглядом. Никто не решался произнести это вслух, чтобы не опошлить словами почти осязаемую мысль: даже из небытия нам помогают те, кто нас любит.
Алина, сама того не ведая, дала нам хороший урок. Уже не откладывая, мы позвонили Курбатову, только этому человеку могли мы доверить Водяникова и документы, похищенные из сейфа Синдякова. И я, и дед были уверены: дядя Сережа передаст их в надежные руки и не откроет источник, из которого они к нему попали. Я вздохнула с облегчением: бумаги, которые хранились в нашем доме, постоянно создавали ощущение могильника, чего-то остро негативного и жутковатого. Наверное, бумага тоже имеет ауру. О Лехе Водяникове я тоже больше не хотела ничего слышать. Этот человек получил сполна за свою никчемную и жалкую жизнь. Может быть, на том свете ему зачтется свидетельствование против Синдяковых и помощь в восстановлении честного имени моих родителей, но мне это было уже неважно. Да и жить ему оставалось недолго. Яд, которым угостил его Вадим, почти полностью разрушил и так больную печень.
Глава 21
Осуществиться нашим добрым намерениям суждено не было, Сергей Дмитриевич Курбатов, как оказалось, уже третий день находился в служебной командировке. Это создавало нам серьезные проблемы, и я попросила Ярцева не торопиться с обнародованием откровений Водяникова. Настроение было препаршивое, еще вчера я была уверена, что покончила с последним звеном цепи, а сегодня оказалось, что опять надо ждать. Пусть не четырнадцать лет, пусть гораздо меньше, но опять ждать. Это было самым мучительным, тем более что от меня уже ничего не зависело, все, что могла, я сделала, теперь настала очередь городских властей отдать мне долг — предать суду виновных.
Как неприкаянная, бродила я по дому, то поднималась к себе и пыталась читать, то спускалась в гостиную и бралась за саксофон — сегодня у меня все валилось из рук. Дядя Сережа должен был приехать послезавтра, сразу он вряд ли займется нашим делом, сначала ему надо переварить информацию. Но после того, как он это сделает, все должно закрутиться в бешеном темпе: арест Вадима, статья в прессе Ярцева, возобновление старого дела о гибели моих родителей. Да, скорее всего, его закроют за истечением срока давности, но это не помешает поднять шумиху в прессе и окончательно погубить репутацию этой семьи. Надеюсь, это будет последним камнем в кладку склепа для Владимира Синдякова. После ареста его старшего сына, естественно.
Чтобы не сойти с ума от безделья, я решила посетить моих спасителей на кладбище, а заодно узнать от них окончание той ночной истории. Васю и Люсю я нашла быстро, у Люси под глазом красовался свежий синяк, Васе удалось избежать боевых ранений. Мне они обрадовались, наперебой стали рассказывать о ночном побоище. Бой был непродолжительным, но результативным, Вася и Люся на ритуал пришли не одни, поэтому перевес сразу оказался на их стороне до того момента, пока Вадиму не удалось достать нож. Нож в планы бомжей не входил, и они храбро растворились в темноте, напоследок запустив в Вадима проржавевшим остовом могильного венка. Обошлось без жертв, чему я была рада: все-таки заварушка состоялась с моего косвенного благословения.
