Фридрих Незнанский - Горячий лед
В своей комнате Димка устроил настоящий погром. Он сжег все свои рисунки (а рисовал он, естественно, только корабли, море, моряков и капитанов, чаек, паруса), выбросил глобус, изорвал в клочья огромную карту, висевшую у него на стене, а книги о морских приключениях отнес к матери в комнату. Всякую мелочь, которую он собирал — ракушки, кораллы, акульи зубы, марки и вкладыши с изображениями различных кораблей, морской календарь и компас, — он раздал дворовым мальчишкам. Те, конечно, были в восторге.
Потом время взяло свое, старые раны затянулись, боль притупилась. Он стал смотреть на вещи реально, понял, что надо зарабатывать деньги… Так его устроили на работу в порт, докером… В ту же самую бригаду, в которой работал его отец.
Но мечта все равно не ушла. Она спряталась, затаилась глубоко в душе, готовая прорваться при малейшей необходимости и одержать верх над серой тяжкой реальностью.
С тех пор как умер Димкин отец, жизнь его не блистала более или менее запоминающимися событиями. Ему казалось, что все однообразно, что ничего не происходит. Поэтому он странно обрадовался намечающемуся событию, хотя оно и было противозаконным. Не проработав здесь еще и месяца, он принял это как наклюнувшееся приключение.
— Иваныч, все пройдет хорошо? — спрашивал он Конюхова.
— Все пройдет на ура, сынок, — подмигивая, отвечал ему тот. — Ты только знай делай свое дело.
Так Димка перевез десять контейнеров с бараньими тушками на склад, где находились огромные весы.
Там уже поджидали Мишка и японец Якити.
— Все путем? — спросил Мишка.
Это был пожилой уже докер, самый старший из всей бригады, но почему-то так повелось, что все звали его просто Мишкой и на «ты». Якити был суровым молчаливым японцем. У него была гордая осанка и слегка насмешливое выражение лица.
— Я смотрю на тебя, Якити, — говорил ему иногда Димка. — И думаю, а не течет ли в тебе кровь великих самураев?
— Японец — весь есть самурай, — отвечал Якити.
— Вот, вот. Мне иногда страшно при одном взгляде на тебя. Нет, я не тебя, я за тебя боюсь. Вдруг в тебе кровь великих предков взыграет, и ты себе харакири сделаешь!
В бригаде были свои традиции. Все еще с незапамятных времен привыкли подчиняться бригадиру Коротееву, обращаться ко всем членам бригады, вне зависимости от возраста, на «ты», звать пожилого Михаила Владимировича Иванова просто Мишкой и подшучивать над японцем Якити, благо что он вообще-то мало говорил, а на шутки почти не злился. Димка без особого труда вписался в эту компанию и легко перенял все их традиции.
— Я есть самурай, не делать харакири. А ты как есть Шкета, так и помалкивать твоя нада, — хмуро отвечал Якити.
— Где Иваныч с Коротеевым? — спросил Мишка.
— Сейчас придут, — ответил Димка.
— Черт! Нельзя им задерживаться. Сейчас наша очередь взвешиваться подойдет.
— Да сейчас подойдут! Как мы выкрутимся-то? В бумаге-то ведь вес проставлен.
— Какая ты Шкета глупая! — не выдержал Якити. — Ты же так замуж не выйдешь!
— Хватит уже! — обозлился Димка. — Якити, ты русский язык сначала выучи сам, а потом меня лезь учить. Сколько тебе можно повторять. Я — это он, а не она. И замуж меня действительно никто не возьмет, потому что я на ком-нибудь женюсь!
— Чего она говорит? — недоуменно обратился Якити к Мишке. — Она — это не она! А кто? Болеть не нада! Нада думать и работать!
— Миш! — пожаловался Димка.
— Ну, чего ты! Знаешь же, что у него с русским языком проблемы!
— Почему-то «она» он говорит только мне, с остальными нормально общается!
— Ты, наверно, просто ему нравишься! — пошутил Мишка. — Однако пора бы им уже прийти.
— Слушай, Миш. У меня только один вопрос. Я все это прекрасно понял: вес груза — это вес контейнера с грузом минус вес пустого контейнера. А как выбираться-то оттуда?
Да проще пареной репы!
Наконец появились бригадир с Конюховым.
— Не опоздали? — спросил Иваныч.
— Еще бы чуть-чуть, и взвешивание без вас началось.
— Ну, вы же ребята не промах, смекнули бы, что делать!
— Ладно, ребятки, побегу! — сказал бригадир. — К весовщику побегу с бумагами. Не подведите, ребятки!
— А сколько? — услышал он резонный вопрос.
— Три, — крикнул тот и умчался к весовщику.
— Три? — переспросил Мишка. — А не много ли? Не перестарались? Три, а нас всего четверо.
— Нас пятеро, — уточнил Конюхов.
— Ну, хорошо. Мы с Якити слазаем, это две туши Ты на всякий случай должен оставаться здесь.
— Ну? — спокойно спросил Конюхов.
— А третья?
Все посмотрели на Димку.
— Он же первый раз… Тысячу вопросов мне задал, пока вас не было. Не справится…
— Не смеши меня, Миш. Чего там справляться Разъясним человеку все подробно, он и поймет!
Димка с готовностью покачал головой.
— Ее нельзя, — вмешался Якити. — Больно щуп лая. Недовесок.
— Ничего. Там одна баранья тушка как раз не слишком жирная попалась.
— Ну, объясняй тогда.
— Значит, так, — начал Конюхов. — Ты, Мишка, лезешь в тот контейнер. А Шкет с японцем в тот. Оттуда мы две тушки как раз вытащили.
— Я не буду с ним в одном контейнере, — заупрямился Димка, поглядывая на усмехающегося Якити.
— Это еще что за детский сад! Один хочешь? Запутаешься ведь.
— Я хочу с Мишкой.
— Слушай, я все уже рассчитал! Давайте, лезьте!
Все послушно залезли в контейнеры. Димка присел внутри на корточки и ощутил телом движение контейнера.
— Поехали, — шепотом отметил он, и сердце его быстро заколотилось.
Здесь, в контейнере, было темно, только отливали зловещим блеском яркие белки узеньких глаз японца. Бараньи тушки подрагивали в такт движению контейнера, они были подвешены за крюки на длинных штангах под потолком. Димка несколько замерз, но боялся даже дышать вслух, когда контейнер вместе с ним и японцем взвешивали на огромных портовых весах.
Но все прошло удачно. После того как их взвесили, они преспокойно вылезли из контейнера. И никто даже не обратил внимание на докеров в портовом складе. Да и, собственно говоря, так делали все.
А вечером все вчетвером приехали в порт на машине Коротеева за оставленными в специальном помещении тремя тушками, погрузили их в машину и поехали в гараж, где уже ждал их Конюхов. В гараже удобнее всего было разделывать тушки, чтобы поделить их на пятерых.
В гараже началась работа. Чтобы она шла быстрее, трудились одновременно. Коротеев и Мишка разделывали одну тушку, Конюхов и Димка другую, а над третьей, той, что была щупленькой, как Шкет, работал японец.
Димка был в восторге от провернутого дельца. Пока это было ему в новинку, не приелось. Для остальных членов бригады это было плевое дело.
— Ты, Димка, все равно молодец! — приговаривал Конюхов. — Не страшно было?
— Да не очень. Знаешь, что было самое страшное? Светящиеся белки глаз Я кити.
Тут Конюхов не выдержал и засмеялся.
— А все-таки любовь у вас! Вот станешь, Димка, моряком, Якити, как верная жена, будет тебя ждать!
На сей раз засмеялся и Якити.
— Нет, Шкета все-таки молодец! — сказал он. — И матрос она станет на корабле хорошая! И станет! — повторил он тоном, не терпящим пререканий. Кто бы что ни говорил, а этот японец с глубоким уважением относился к чужим мечтам.
Вдруг Димкин топорик звонко обо что-то стукнулся.
— Что это? — спросил он Конюхова.
— Не знаю…
— Что там у вас? — озабоченно спросил Коротеев.
Все подошли к ним, а Конюхов, кряхтя, извлек из бараньей утробы длинненький алюминиевый ящичек.
— Вот это да! — протянул он, вытягивая перед всеми ящичек.
— Это что же, клад или просьба о помощи, как письмо в бутылке? Только здесь в баранине? — весело спросил Димка.
Но все хмуро глянули на него. И он примолк, хотя никак не мог взять в толк, чего все они такие озабоченные. Ну, нашли ящичек. Ну, так это же замечательно! Надо его скорее открыть и посмотреть, что внутри. Для него это был день нескончаемых приключений. Сначала это был противозаконный поступок — воровство бараньих тушек, а теперь вот загадочный ящичек! Димкины глаза заблестели!
— Похоже на контрабанду, — наконец вымолвил Конюхов.
Все молчали.
— Я вам скажу, что это такой, — сказал вдруг Якити.
— Что? — все обернулись на него.
— Это похожая на наркотик!
— Наркотики?!
Японец преспокойно покачал головой.
— Что еще за наркотики? — машинально вопросил Коротеев.
— Героина, кокаина, марихуана… — стал перечислять японец.
— Да, черт! Я и сам знаю! — крикнул Коротеев. — Как они здесь у нас оказались, я спрашиваю!
— Контрабанда, — напомнил ему Конюхов.
— Черт! Это проблемы! Это большие проблемы! Это мы с вами влипли, друзья! — Коротеев метался по гаражу, как взволнованный тигр по клетке.
