Анна Данилова - Мальтийский апельсин
– А Ольга?
– Ольга?
Она вдруг подумала, что могла бы убить и Ольгу. Картины убийства набегали одна на другую, смешивались и расплывались радужными пятном. С ней что-то происходило…
– Да, пожалуй, я бы смогла убить и ее…
Дверь кухни отворилась – Лена встретилась взглядом с человеком, которого меньше всего хотела бы видеть в своем доме. Она нервно рассмеялась, потом резко повернулась и закивала головой, глядя на стоящих около стола Таню и Леру.
– Суки. – Она устало опустилась на стул и взяла в руки рюмку.
Корнилов одним ударом вышиб ее из рук.
– Вы арестованы и обвиняетесь в убийстве вашего мужа, Дмитрия Сайганова, а также в преднамеренном убийстве свидетеля Юлия Прудникова…
Он защелкнул наручники на ее руках и понюхал горлышко графина.
– Графин отправим на экспертизу, и, если выяснится, что в нем яд, сами понимаете, что вам светит…
– Большие перемены… – Она нехорошо улыбнулась и, не глядя уже в сторону притихших Тани и Леры, последовала за Корниловым к выходу.
– Это было гениально, – первой пришла в себя Лера и, достав платок, принялась промокать им вспотевший лоб. – Просто гениально!
– Это ты о чем?
– Про историю с пистолетом. Она ведь действительно поверила, что мы его достали…
– А мне ее жалко…
– Даже после всего, что она сделала тебе?
– Да… Если получится, я постараюсь ей помочь на суде, расскажу, каким был Дима. Его-то, сама понимаешь, уже не вернешь, а она всю оставшуюся жизнь проведет в вонючей тюрьме.
– Не в тюрьме, а в больнице. Разве ты не видишь, что у нее крыша поехала? Она же нас собиралась отравить.
– Мне кажется, у нее это не так давно началось…
– Что?
– Крыша… Знаешь, однажды, полгода тому назад, она вдруг подходит ко мне и говорит: когда ты увезешь меня домой? Я ее спрашиваю: куда-куда? А она мне: домой. Я спрашиваю ее, а где твой дом? Она отвечает: в Поливановке…
– В Поливановке?
– Ну да! Она родом оттуда…
Открылась дверь, и вошел Шубин.
– Ну как вы? Живы? – Он бросил взгляд на графин. – Я же говорил вам: ничего не пейте, не ешьте… Думаю, ее не посадят, скорее всего, лечить будут…
– А Ольга? Кто же убил Ольгу? – спросила Таня.
– Она же и убила, – пожала плечами Лера. – Я уже ничему не удивлюсь…
Глава 26
– Родина тебя не забудет, – говорил Виктор Львович, потягивая пиво. – Быстро вы раскрутили эту Сайганову… Теперь, глядишь, и дело закроем.
Шубин сидел в его кабинете, разговор то и дело перескакивал с темы погребального шоу, которое устроил в честь своей погибшей возлюбленной Каротин, на тему об аресте Сайгановой.
– Мраморный памятник был буквально завален живыми цветами. Венки бешеной стоимости… – разводил руками старший следователь прокуратуры, устремив взгляд в потолок. – Ни хрена себе… Ты что-нибудь понял из того, что он тебе рассказал об их отношениях?
– Конечно, – пожимал плечами не очень-то склонный обсуждать с кем бы то ни было чужое несчастье Игорь. – Из его слов я понял, что он сильно виноват перед ней и что она, если верить его словам, погибла из-за него. А когда я сказал ему, что знаю о том, что он прилетал сюда накануне убийства и что он – один из подозреваемых, он лишь расхохотался мне в лицо. Не похож он, честно говоря, на человека, который убил бы Рожкову. Зачем бы ему тогда было привозить сюда целую машину цветов и устраивать эти пышные похороны? Он мог бы вообще не появляться здесь и обеспечить себе в Москве алиби. Согласись, что если бы он планировал убийство своей бывшей любовницы, то вряд ли бы прилетел сюда самолетом, ему куда проще было бы приехать в Саратов на своей машине и так же тихо уехать, сделав свое черное дело. Нет, думаю, что он здесь ни при чем… Хотя я понимаю то чувство вины, которое не дает ему покоя. Видимо, он думает, что та ссора в ресторане, во время которой он ударил ее, приревновав к Урусову, и послужила основной причиной, заставившей Марину пойти по рукам… Он, конечно, идеалист. Предположим, он действительно ее любил, по-настоящему. И она его тоже. Пусть он приревновал ее к Урусову, даже и беспочвенно, такое тоже бывает, особенно когда мужчина выпьет. Ну и что с того? Разве после этого надо отдаваться первому встречному? Я так думаю, что Марина и до встречи с ним вела легкомысленный образ жизни, в которой было много мужчин. Она привыкла так жить, чего он в душе ей так и не смог простить. А что касается Урусова, то и с ним я тоже разговаривал, пытался понять, что скрывалось за той самой сценой ревности в ресторане, и он мне ответил, что до того дня он ни разу не видел Марину, хотя и был от сотрудников наслышан о ее красоте и мечтал с ней познакомиться. И это все. Вот и получается, что Каротин сам спровоцировал эту ссору, чтобы выплеснуть всю мужскую дурь, которая накопилась у него с тех пор, как он жил с ней, и доказать самому себе, что его подружка – шлюха. И если другая на месте Марины простила бы ему эту пьяную выходку, то здесь этот номер не прошел… Марина была не из тех женщин, которые прощают мужчине упреки, касающиеся ее бурного прошлого. Если бы он был умным и дорожил Рожковой, то не позволил бы себе подобного обращения с ней. Другими словами, он продолжал бы делать вид, что забыл о ее прошлом. И здесь мне думается, что и Марина словно была готова к этой провокации и только ждала удобного случая, чтобы порвать с ним.
– Зачем? Ведь он к тому времени был настоящим апельсиновым королем.
– Ну и что? Жизнь показала, что деньги меньше всего интересовали ее. Вспомни, ведь это она дала ему денег, чтобы он организовал свой бизнес. Продала квартиру! Ты, Виктор Львович, вообще когда-нибудь слышал, чтобы девушка пошла на такую жертву ради парня?
– Если честно, то не слышал. Видимо, она его любила, раз так сделала, или же была круглой дурой.
– Каротин был очень откровенен со мной и, не стесняясь, рассказал, что Марина была любительница выпить. Нет, она не была пьяницей, это не то… просто девушка постоянно расслаблялась пивом в компании мужчин. Это было ее образом жизни. И он не мог, ну не мог он ей этого простить и все ждал, что она рано или поздно сорвется и снова станет той Мариной Рожковой, которую он знал… Он как бы сократил то время, которое могло бы понадобиться ей для этого.
– Он боялся этого, ты хочешь, наверное, сказать?
– Да. Боялся. А потому ударил ее… Пьяная выходка, не более. Но ей этого хватило. Он словно снял с нее поводок, и она вырвалась на свободу…
– …и пошла по рукам. А теперь он убивается, что не уберег ее. Раньше надо было думать, когда она пошла к Урусову. Думаю, еще тогда было не поздно все исправить…
Шубин вдруг подумал о том, что они, мужики, сидят и обсуждают тему любви, говорят о Каротине и Рожковой как о близких людях, чья судьба им не безразлична. А ведь речь идет о совершенно чужих людях.
– Целая толпа привалила на кладбище, – продолжал вспоминать Корнилов, попыхивая сигаретой. – Куча одноклассников…
– Это Астрова их собрала, я с ней разговаривал… Вот тоже… Астрова. Кто бы мог подумать, что у них начнутся шашни с Нечаевым. Не доктор, а какой-то плейбой. В Москве, что ли, баб нет, все его тянет на саратовских…
Шубин хотел рассказать Корнилову о том, как прошли похороны Сайганова, менее пышные, но довольно торжественные, но передумал. Вдову выпустили из камеры предварительного заключения рано утром и приставили к ней охранника – позволили ей похоронить мужа и даже присутствовать на организованном ею же в офисе поминальном обеде. Она держалась неестественно спокойно, высоко держа голову, и, видимо, в ее мозгу в это время происходили какие-то необратимые процессы, которые сделали ее в собственных глазах чуть ли не героиней трагедии: она еще на кладбище прилюдно покаялась в убийстве мужа, порыдала приличия ради у гроба, после чего заявила, что «отправила на тот свет и еще одну, и без того погубленную душу». Все, кто знал о событиях, происшедших в доме Лены Сайгановой, поняли, что речь идет об убийстве Ольги Астровой– Марины Рожковой. Людей на похороны Сайганова пришло тоже много – всем было интересно посмотреть на находящуюся под стражей красивую молодую вдову-убийцу, да еще и в наручниках. Женя Жукова, также присутствовавшая на похоронах, шепнула Шубину, что это не похороны, а «трагифарс с элементами пошлости».
– Хотя я и сама пришла сюда лишь из любопытства. Мне действительно интересно было увидеть и услышать все то, что произойдет здесь, на моих глазах. К тому же я не каждый день вижу убийц, да еще таких… прибабахнутых… И зачем убивала? Жила бы себе спокойненько в своей Бобровке, а если бы сильно заскучала, то завела бы себе любовничка, к которому моталась бы в город или в соседнюю деревню. Подумаешь, муж гуляет. Да они все гуляют…
– А ты откуда знаешь? – спросил ее Шубин.
– Ниоткуда, – она улыбнулась ему с таким видом, как будто знает о нем все. – Это всем известно.
Шубин вышел из прокуратуры со странным чувством – ему впервые показалось, что он не отработал сполна гонорар Камышиной. И хотя Сайганова призналась в убийстве Рожковой, Шубин ей не поверил. Как не поверила и Женя Жукова. Что же касается мнения Корнилова на этот счет, то оно сложилось сразу же после того, как было письменно оформлено признание Сайгановой: конечно, она виновата, она убила соперницу, какие еще могут быть вопросы? Раскрыто сразу три преступления – убийства Рожковой, Сайганова и Прудникова – поставлены три точки, захлопнуты три папки с уголовными делами. Корнилов, как он считал, свою работу проделал. Таня Камышина теперь может спокойно жить в доме своего погибшего брата, как наследница. Скорее всего, она выйдет замуж за Сашу Гольцева, если тот согласится усыновить ребенка Сайганова. Калитку в Бобровке, выходящую в лес, наверно, заварят, а вместо газонов с зеленой травой и кустов роз появятся грядки с овощами. Возможно даже, что садовый домик, в котором убили Астрову-Рожкову, превратят в курятник…
