Марина Крамер - Я не ангел
Муж удивленно перевел взгляд с меня на дом, потом обратно, покачал головой и сказал:
— Поедем отсюда. Среди этой роскоши мне становится не по себе.
— И это говорит дирижер с мировым именем! — притворно вздохнула я. — Какие, право, милый, у тебя совковые комплексы… Тебе рукоплещут в Австрии и Англии, а ты чувствуешь себя ущербным в поселке для иностранцев, работающих в твоей родной стране.
Но предложение Светика уехать отсюда мне понравилось. Почему-то у меня во время прогулки сложилось четкое впечатление, что за нами наблюдают. И вроде как нет никого, а ощущение есть. Поэтому хотелось как можно скорее отсюда убраться.
Мы забрали машину, закрыли ворота дома Потемкиных и поехали вниз по улице к шлагбауму. Через двадцать минут машина уже катила в сторону Митино.
– Слушай сюда. Сейчас Щука вместе с мужем прогуливалась по «Снежинке».
— Этого не может быть. Как бы она туда смогла попасть?
— Я тебе говорю — может. Фотоотчет будет позже. А знаешь, где они оставили свой «мерин»? Во дворе Потемкина.
— Так вроде домработница на праздники к себе уехала.
— Уехала. Дом пустой, я точно знаю. Но машину Жигульской я тоже ни с чьей не перепутаю. И выехала она только что из потемкинского двора. Ты точно нигде не прокололся?
— Но-но, не забывайся! Ты с кем разговариваешь?
— Извини. Я тебе позвонил, чтобы информацию передать. И сказать, что, скорее всего, адвокат знает, где Потемкина, и видится с ней, потому и пропуск у нее был. А уж что с этим делать теперь, не моя забота. Фотографии будут завтра, сегодня не успею уже.
— А ты постарайся сегодня, мне они нужны. Сделаешь — звони.
В машине я вынула из кармана конверт и внимательно его изучила. Штемпеля не было, и это означало, что письмо не пришло по почте — его принесли и положили в ящик. И сделать это мог только тот, у кого есть доступ в поселок. В конверте обнаружился сложенный гармошкой лист бумаги с отпечатанным текстом. Прочитав его несколько раз, я не нашла ничего подозрительного: стандартный текст с предложением о выкупе доли акций. Не было никаких инициалов или фамилии — только размашистая подпись, показавшаяся мне смутно знакомой, но точно не дядиной. И — название фирмы. «Калимера». Но кто подписал письмо? Директор? Юрист? Кто?
Письмо не внесло ясности, только добавило вопросов. Понятно одно: те, кто занимается этим делом, люди осторожные и следов не оставляют. Фирма кипрская, банк тоже. Никаких фамилий. Даже зацепиться не за что. Ничего интересного эта поездка мне не дала.
Спрятав конверт в карман, я огорченно вздохнула.
— Ты не хочешь к бабушке заехать? — вдруг спросил Светик.
— Нет, не хочу. Я пока не готова смотреть на нее.
— Варя, нельзя так! Она — практически единственный родной тебе человек.
— Что не помешало ей… — начала я, но потом передумала: какой смысл повторять все то, что я уже сказала вчера? Ничего не изменится. — Светик, я просто не хочу. Может, когда-нибудь позже.
— Жаль, — вздохнул он, — а я надеялся взять у нее тот клавир…
— Ну так заезжай и возьми, — пожала я плечами, — а я посижу в машине.
— Я мигом, — пообещал Светик, поворачивая в сторону Патриарших.
Подождав, пока он скроется в подъезде, я вынула сигарету, открыла окно и закурила. И вдруг мне показалось, что из соседнего с бабушкиным подъезда вышел Кирилл. Но, пока я шарила в бардачке в поисках очков, в которых водила машину, человек, похожий на Мельникова, скрылся за углом дома. Очки я, разумеется, не нашла — они остались в «Смарте», а без них нет смысла даже пытаться разглядеть что-то на таком расстоянии. Моя близорукость часто становилась преградой в разного рода мелочах.
— Нет, это не может быть Мельников, — пробормотала я. — Что ему делать на Патриках?
И тут же я вспомнила, что где-то здесь жил его бывший одногруппник Семен Смальцов, с которым Кирилл в юности дружил. Напрягая память, я старалась вспомнить, не в бабушкином ли доме это было, но никак не могла. И тогда решила просто позвонить Аннушке — та в свое время крутила с Сеней роман и дома у него бывала неоднократно.
Аннушка ответила вялым голосом, и я насторожилась:
— Ты в порядке?
— В полном… голова болит ужасно. Представляешь, мой кот вернулся вчера!
В последнее время своих мужчин Аннушка именовала строго «котами», и я не всегда сразу понимала, о ком речь: об очередном ухажере или о реальном коте Батоне, которого Аннушка обожала.
— А он уходил? — осторожно поинтересовалась я, чем мгновенно навлекла на себя гнев Вяземской:
— Ты вообще меня слушаешь?! Он меня перед Новым годом бросил, а вчера приперся! С женой в загранке поругался, прыгнул в самолет — и ко мне.
— И ты впустила?
— А как ты думаешь? И не смей меня осуждать!
— И в мыслях не было, — заверила я. — Слушай, Ань, а ты случайно не помнишь, Сеня Смальцов не на Патриках жил?
— Смальцов? — удивилась она. — Ты чего, Варька? Он сосед твоей бабули. А с чего интерес? Он, по-моему, совсем на дно опустился, пьет и не работает нигде. Я его как-то на улице встретила — жуть…
— Понятно… значит, я ошиблась, — пробормотала я и быстро попрощалась, чтобы Аннушка не продолжила задавать вопросы.
Нет, тогда это точно не мог быть Мельников: с чего бы ему общаться с опустившимся Сенькой? Удивительно, что тот квартиру не прогулял до сих пор! Или просто мать жива?
Из подъезда показался Светик с пакетом под мышкой. Лицо довольное, как у кота… сегодня меня ждет вечер фортепианной музыки. Ничего, это даже приятно — мне нравилось, когда муж садился за рояль.
— Еле ушел, — сообщил Светик, садясь в машину. — У нее там такой пирог с луком и яйцами — я чуть в обморок не упал от запаха.
— Ну так остался бы.
— Не говори глупости, как я остался бы? Поедем домой.
Дома, пока Светик готовил ужин, я заперлась в ванной и позвонила Тузу, сообщив, что взяла у Потемкиной доверенность.
— Но, наверное, это нужно делать после праздников?
— Нет. Это нужно делать скорее, пока с трупом ничего не случилось, — возразил он. — Поедем завтра.
Пришлось согласиться.
Утром меня снова ждала та же «девятка» и те же сопровождающие, разве что повязки на глаза не было.
— Анатолий Иванович велел вас к нему на квартиру привезти, оттуда уже поедем на место, — пояснил «скрипач».
Туз жил на Якиманке, езды было минут пять, так что довольно скоро я оказалась перед дверью его квартиры. Хозяин, уже одетый к выходу, встретил меня хмуро, и я отнесла это на счет того, что опять обратилась с просьбой. Но, как оказалось, у Туза имелись свои причины для недовольства. Его водитель умудрился с утра попасть в глупейшую аварию и довольно прилично разбить «Рейндж Ровер».
— Вот же урод, — посетовал Туз в лифте, рассказав мне перед этим о случившемся. — Как можно на пустой дороге с бабой не разъехаться, я не понимаю? Ну ладно, она — права муж купил, а ездить не купил, но водила-то мой двадцать лет за баранкой! Машину жалко…
Я про себя ехидно подумала, что старый «Рейндж Ровер» для Туза скорее объект привязанности, чем машина, — у него имелся еще и «Гелендваген», если уж говорить о джипе. Вдруг в кармане пальто у Туза зазвонил мобильный, и, ответив, Анатолий Иванович помрачнел:
— Везите на полигон, я дела закончу и подъеду. Да не усердствуйте сильно.
Сунув трубку в карман, он покосился на меня:
— Ничего странного вчера не заметила?
— Нет вроде. А что?
— Да так… если не возражаешь, потом прогуляемся в одно неприятное место? Я тебе человечка покажу, может, о чем-то догадаешься.
Я пожала плечами: можно подумать, если я скажу «нет», то никуда не придется ехать.
В клинике, где лечился Потемкин-младший, нас не ждали. Сперва не хотели впускать, потом не давали телефон главного врача. Мадам недовольным тоном сообщила, что она отдыхает, потому приедет ее заместитель и отдаст нам труп. В ожидании заместителя прошло еще два часа. Когда же наконец мы, предъявив доверенность Анастасии, попали в морг, нас ждал неприятный сюрприз. Вместо ожидаемого тела мы получили небольшую урну с прахом. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног: тело кремировали без ведома и разрешения родственников, а это значило только одно — мои подозрения оправданны и Александр умер не своей смертью. Туз, лицо которого пошло красными пятнами, заговорил низким, сиплым голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки:
— Это какая же сволочь тело сожгла?! Кто разрешил? Где документы? — Говоря это, он наступал на невысокого юркого мужичка, представившегося Игорем Васильевичем, и тот отступил к стене, пока не вжался в нее. — Ты, гнида, ответишь за это…
— Но позвольте… я ни при чем… это Яна Михайловна… она с адвокатом семьи разговаривала…
