Бермудский любовный треугольник - Луганцева Татьяна Игоревна
В сарае повисло неловкое молчание.
– Так вы считаете, что конечной целью маньяка была я? – удивилась Зина.
– Мы уже предположили, что он не маньяк, а просто исполнитель чьей-то воли, – ответил Артур.
– Не легче ли было сразу напасть на меня? К чему эти цепочки? – фыркнула Зина, заметно разнервничавшись.
– Ты не шатаешься с незнакомыми типами черт знает где, – ответила Лера, задумавшись, – может быть, вы и правы… то-то маньяк ничего не делал с нами, даже не разговаривал, а просто ждал…
– Да этого не может быть! – возмутилась Зина.
– Ты еще не все знаешь, – ответил Артур и рассказал о своей странной встрече с вдовой Раисой Никитичной. – И она тоже утверждает, что вашей семье грозит опасность, – добавил Артур. – А если учесть, что твои родители мертвы, то опасности подвергаешься именно ты.
– И ведь убили Оксану… подобрались ко мне… – вторила Валерия.
– Какие мысли? – обратился к Зинаиде Артур.
– У меня?! – удивилась она.
– Но не меня же хотят убить.
– Я не знаю, – честно ответила она.
– Она не может знать, – подтвердил Рафик.
– А ты-то откуда знаешь? – изумилась Лера.
– Вы что, абсолютно потеряли способность здраво рассуждать? Если существовала угроза ее семье, ее родителям, то, значит, это очень старые счеты… Зина тогда еще была маленькой девочкой и вполне может ничего не знать об этом и даже не догадываться, но ей все равно мстят.
– Оптимистично, – вздохнула Зина.
– Не то слово. Они, или он, или она, не остановятся, пока не уничтожат тебя, – продолжал «радовать» Рафик.
– И что ты предлагаешь?
– А выход один, – поправил сползшие на кончик носа очки Рафик, – вычислить убийцу первыми.
Глава 20
– И как мы это сделаем, сидя в запертом сарае?
– Ниро Вульф раскрывал свои преступления, не выходя из своего кабинета, – упрямился Рафик.
Лера закатила глаза.
– Ниро Вульф – вымышленный, литературный персонаж, и к тому же у него был весьма мобильный помощник, который являлся его руками, ногами, ушами и глазами.
– Но выводы способен делать только мозг! Не руки и не ноги, – ответил Рафик.
– Прекратите ссориться! – прервал их Артур. – Как мы можем вычислить убийцу? – обратился он к Рафику, и Зина с удивлением поняла, что он искренно верит ее странному другу-ученому.
– Дайте мне сосредоточиться, – сказал Рафик, закрыл глаза и сложил руки на груди, словно усопший.
– Э… ты чего? – наклонилась Лера.
– Не мешайте… я ворошу свою память…
– И что ты хочешь вспомнить? Рафик, ты слишком молодой, чтобы быть участником давних событий.
– Я где-то слышал фамилию Кокор, психотерапевт… Это очень важно, я в этом уверен, – сказал Рафик.
– «Чем бы дитя ни тешилось…» – проговорила скептически настроенная актриса.
– Что странного было в жизни твоих родителей? Был ли какой-нибудь скандал? Может, ты что-то помнишь? – пристал Артур к Зине.
– Ты меня тоже стукни по голове и положи рядом с Рафиком вспоминать мое веселое детство. Хорошая у меня была семья. Но я не помню то время, когда была хорошая. А в то время, что я помню, пьяные скандалы были один за другим. Может, мстят соседи, которым мы мешали спать? – иронично заметила Зинаида.
– Может, твой папаша или мачеха ограбили кого или, того хуже, пришили?! – предположила Лера.
– Ага… и чтобы мне отомстить, они ждали почти тридцать лет… Бедная Оксана, ее-то за что? Всю жизнь была тихой пьяницей, таракана не обидела.
– Думаю, убили ее для того, чтобы тебе было больнее.
– Изощренный маньяк, – отметила Зина.
Рафик закашлялся и открыл глаза.
– Вспомнил. Психотерапевт Кокор один из первых, кто занялся детской психиатрией у нас в стране, он много сделал в этой области, написал несколько учебников, много научных работ и так далее…
Люди в сарае переглянулись.
– Дело в детях… Вообще становится непонятно. Тебя, Зина, не обследовали у психиатра?
– Насколько я помню, я никогда в жизни не была у специалистов этой области. А мои братья погибли слишком рано и были вполне адекватны, – строго сказала Зина.
– Я могу только предположить, что твои родители сдали одного из твоих братьев или обоих в «психушку», только так устанавливается связь психотерапевта и твоей семьи, – сказал Рафик.
– Что за бред ты несешь?! – возмутилась Зина. – Знаешь что, любитель уравнений, занялся бы ты чем-нибудь другим!..
– Я всего лишь попытался соединить звенья цепи.
– Мои родители никогда бы так не сделали! Они от горя после потери моих братьев разрушили свою жизнь!
– Я всего лишь предположил… ты говорила, что мама твоя чуть ли не сошла с ума после смерти младшего брата.
– Ну… да… – Зина задумалась, – два ее ребенка умерли, и если смерть старшего сына она еще перенесла, то смерть младшего выбила ее из колеи полностью.
– Что значит, смерть старшего перенесла? Смерть любого ребенка «выбивает из колеи», как ты выражаешься, – возразил Рафик.
– Так и было! А тут потеря еще одного ребенка, и мама не выдержала! Хотя… нет, не может быть…
– Что?
– Глупости! – отмахнулась Зина.
– Нет уж… говори все, – попросил Артур.
– Я никогда об этом не думала, но сейчас… я не знаю, стоит ли об этом говорить… Когда умер Юра – мой старший брат, то родители были удручены, печальны, но они не плакали, не убивались… Может, я что-то путаю, столько времени прошло? – сама испугалась своих мыслей Зина. – Не могло же так быть, чтобы родители любили Дениску больше, чем Юру? Это же противоестественно! Я хоть и не мать, но ты, Лера, скажи, вот было бы у тебя двое детей, так какая разница?!
– Это не было бы противоестественным, если один ребенок твой родной, а другой приемный, – сказал Рафик.
– Так мы черт знает до чего договоримся! Мои родители, наверное, в гробу перевернулись!
– Ты говорила, что твоя мама родила Юру поздно… потом тебя и Дениса, – вспомнила Валерия, – а что, если у них долго не было детей и они усыновили Юру, а потом…
– Родили своих? – закончил мысль Артур.
– Бред какой-то…
– Знаю я такой случай, – подала вдруг голос Маша, – со мной училась одна девочка, а затем она исчезла. Нас всех интересовала ее судьба. Потом выяснилось, что она была приемная в семье, а когда у них появилась собственная дочка, ее снова отдали в интернат.
– Что значит отдали? Она же не щенок, не какая-то вещь, которую взяли напрокат! – возмутилась Лера.
– Мои родители не могли… Прекратите говорить такие гадости! – Зина побледнела и обхватила голову руками.
– Круг замкнулся. – Рафик снял свои очки и стал протирать стекла.
– Какой еще круг? – вздрогнула Лера, словно ее ударили.
– Во времена Советского Союза отказаться от усыновленного ребенка было невозможно, не то что сейчас – полный беспредел… – водрузил очки на нос Рафик.
– Вот именно! – зацепилась за эту мысль Зинаида, но Рафик продолжил:
– Только по одной причине можно было отказаться от ранее усыновленного ребенка. Если он не мог воспитываться в семье, так как нес угрозу членам семьи. То есть если его признавали психически нездоровым… Доктор Кокор мог совершить один неблаговидный поступок, освидетельствовать здорового ребенка и за деньги признать его больным и потом всю жизнь раскаиваться в этом, – «забил последний гвоздь в крышку гроба» Рафик.
– Невероятно… домыслы, фантазии… Были похороны… они не могли так с Юрой… – раскачивалась из стороны в сторону Зинаида, – после смерти Дениски мама говорила, что это ей расплата за грех, что они совершили… Я не понимала тогда ничего, а потом уже думала, что она просто сходила с ума… Не верю… Ведь это только предположение, Рафик? – с надеждой в голосе спросила Зинаида.
– Это логическая цепочка, все объясняющая, – Рафик был неумолим.
– И этот человек… мой брат, Юра… сейчас мстит всем причастным к этой истории? – спросила Зина, дрожа всем телом.
– Вполне возможно. Он должен был вырасти, подняться на ноги, и это объясняет, что месть настигла вас только сейчас. – Зинаида была готова задушить Рафика от сознания того, что он действительно может быть прав, как бы это неправдоподобно и чудовищно не звучало.
