Шахматист - Ксения Полянская
— Да, да, да! Чёрт подери, Брюллов, ты мой талисман удачи! — радостно говорил я, закрывая авто.
— Ну вот видишь, я же говорю, что этому дураку ещё не долго осталось до тюрьмы, — отвечал на мой позитив он.
Рядом с нашей машиной был припаркован автомобиль Леры. Девушка стояла рядом с ним и разговаривала с Ветвицким. Она поцеловала его и, увидев нас, спросила:
— Ребята, у нас есть радостные новости?
Радость спала с моего лица. По моему ликующему сердцу только что прошлись ножом. Но я собрался и рассказал всё по порядку.
— Так что он у нас на крючке. Надо же было так глупо попасться! — восхитился я, пытаясь забыть всё, что увидел пару минут назад.
— И правда… глупо, — произнёс Ветвицкий. — Но зато вам это на руку. Все ошибаются, и он не мог не проколоться. Я восхищён вашей работой, Миша!
Адвокат улыбнулся.
— Спасибо, но это больше заслуга ребят, — с отвращением к нему проговорил я.
— Ты скромничаешь, — возразила Лера.
— Ну, ладно, нам пора в патруль. До встречи, — сказал я, поднимаясь по ступенькам ко входу в участок.
— До завтра! — просияла Лера.
Они уехали. Перед тем как сесть в машину, он тихо сказал ей что-то про романтический вечер, и она кокетливо оголила ногу. Да… видеть это было больно. Очень больно. Но я был обязан доложить важную информацию начальству и продолжить работать. Что я, собственно, и сделал. Макс поехал домой, а я, прихватив Сергеича, заступил в патруль.
Ночь была тёмная, хоть глаз выколи. Нам дали центральный переулок неподалёку от места прошлого убийства. Время шло медленно. Мы разговаривали с Сергеичем по душам:
— Опиши мне свои чувства к ней, — докапывался он.
— Не хочу я! У меня нет никаких чувств к Лере! — отпирался я.
Спустя пару минут непреклонных уговоров моего наставника я всё-таки сломался:
— Да, да! Я её люблю! Невероятно люблю… Но она моя коллега, нам запрещены отношения! Да и я ей безразличен, судя по Ветвицкому. У неё такой взгляд… нежный, любящий, он заставляет всё в моём сердце перевернуться. Она невероятно весёлая, очаровательная, сопереживающая. Какая она умная! С ней о чём угодно поболтать можно. Моё сердце тает, когда она говорит мне комплименты, когда она рядом в трудную минуту. Но сейчас она с другим и вообще избегает разговоров со мной…
Я притих. Конечно, моё доверие к Сергеичу было невероятно велико, но всё же было как-то неловко говорить об этом.
— Да… Любишь ты и правда невероятно. Послушай, любовь — это самое дорогое, что у нас есть. Мы вечно куда-то спешим, где не надо, и медлим, где стоит поторопиться. За любовь борются. Хотя бы попытаться стоит, — произнёс Сергеич.
— Она счастлива с ним… Зачем портить её радость? Если я ей скажу, то потеряю её, — подытожил я, уставившись в темноту улиц. — Она поймёт тебя. Не ответит взаимностью, но поймёт. Попытайся сделать шаг навстречу. Если вам суждено быть вместе, то вы всё равно придёте к этому. Не стоит просить её уйти от него и говорить о чувствах. Но если сказать, что она дорога тебе, что ты не позволишь её обидеть, то это не навредит. Этого будет достаточно, — дал совет Сергеич.
— Охереть… — выругался я
— Ну почему сразу так? Это же просто…
— Заводи машину, бегом! — закричал я, указывая на человека, идущего вдоль улицы с чемоданчиком.
На часах было 3:50. Это он! ДА, ДА, ДА! Джекпот, чёрт подери!
Сергеич вытаращил глаза и, заведя машину, нажал на газ. Фары осветили улицу, и он нас заметил. Засуетившись, неизвестный завернул во дворы, где автомобиль не проедет. Мы были слишком далеко от него.
— Ну уж нет! Не уйдешь, — пообещал я, выбегая из машины.
Было темно, но его силуэт в костюме виднелся издалека. Он мелькал и кружил от улицы к улице, постоянно поворачивая. Достав пистолет, я бежал, хоть и совершенно не знал дворы. Ни одного грёбаного фонаря! Развилки только усложняли задачу, и мне пришлось ускориться. Вскоре между нами осталось метров пять.
— Стоять! Я стрелять буду! — завопил я, перезарядив пистолет.
Один выстрел, второй, третий. Чёрт! Не попал! Он снова свернул — я и не смог увидеть, куда именно.
— Где он?! — расстеряно спрашивал я, крутя головой во все стороны.
Всматриваясь в непроглядную темноту, я пытался найти его и увидел открытый подъезд. «Бинго! Вот ты куда спрятался!» — подумал я, зашагав внутрь. На лестничной клетке подъезда тускло горела лапочка. Стояла гробовая тишина. Я вслушивался в каждый шорох, выставив пистолет перед собой. «Где же ты?», — думал я, заглядывая на лестницу. «Он побежал наверх», — сделал вывод я, приметив чемодан, перекинутый через перила. Позади я слышал Сергеича. Он пытался найти меня, и в его голосе звучал страх. То и дело раздавались крики «Миша! МИ-ША!». Я не мог ему ответить. Убийца бы меня услышал и сбежал. Сделав пару шагов по ступеням, я наклонился рассмотреть чемодан. Он был закрыт. Моя рука приоткрыла крышку, и вдруг я почувствовал сильный удар по голове. Острая боль пронзила затылок. Голова закружилась, ноги мгновенно обмякли, а по всему телу пробежала дрожь, перерастающая в боль. В глазах потемнело, и я отключился. Не знаю, сколько мне пришлось пролежать без сознания на холодном полу подъезда, но когда глаза мои на миг приоткрылись, я увидел перед собой фигуру неизвестного. Лицо его было смазано, словно и вовсе отсутствовало. Зато костюм тройка был виден очень хорошо. Я вновь отключился. Спустя ещё какое-то время я опять пришёл в сознание и увидел Сергеича. Он звонил в скорую и словно в тумане говорил:
— Миша, ты только держись. Сейчас, сейчас они приедут, сынок, не закрывай глаза!
Он истерил, и я хотел его успокоить, но язык не слушался. Голова невозможно болела и
