Сергей Романов - Парламент
— Пойдемте с нами, Александр Серафимович.
— Зачем? — Не понимая, куда его приглашают, спросил спикер.
— На избирательный участок. До конца выборов остался всего лишь час. А иначе мы не успеем опустить бюллетень за вашу кандидатуру. Вы-то сами, ещё не голосовали?
Хоттабыч виновато развел руками:
— Беда не большая. Один голос абсолютно ничего не решает.
Он ответил и впервые за весь день улыбнулся, вспомнив, что только его один голос на недавнем заседании в думе, позволил восторжествовать справедливости.
— Вы идете. Обязательно проголосуйте. А мы с Филькой успеем.
— Тогда разрешите заранее поздравить вас.
Хоттабыч благодарно кивнул и поискал глазами Фильку, который только что стоял рядом с ним, а теперь уже гонял обнаглевшую ворону.
В воротах клиники они встретились с Агейко.
— Ну, привет, Филипп, — Юрий протянул обрадовавшемуся мальчику руку и заглянул в глаза спикера, — Как она?
Хоттабыч нервно дернул щекой:
— Депрессия. Нервный срыв. А ты как здесь оказался?
Агейко виновато улыбнулся:
— Проходил мимо и вас неожиданно встретил.
— Сыщиком ты был. Сыщиком и остался. Не скучаешь по оперативной работе?
Агейко пожал плечами:
— А если даже и скучаю, то что от этого изменится?
3
Сердюков слонялся по штабу экологической партии из угла в угол. Он даже несколько раз спускался вниз к подъезду, где около дверей скучали два старичка в камуфляжной форме. К вечеру в огромном холле кто-то из помощников врубил магнитофон на всю катушку. И теперь даже на улице раздавался революционный мотив, которому подпевали самые неунывающие партийцы-экологи: «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“, пощады никто не желает…»
Он снова поднялся на второй этаж и зашел в буфет. Увидев ящики с пивными бутылками, Сердюков вдруг ощутил, что уже давно хочет пить. Купив бутылку светлой «Балтики», он присел за крайний столик и посмотрел на часы: вот-вот начнут поступать с мест первые итоги выборов.
Честно признаться, он не верил в свою победу. Что он, Сердюков, в процессе предвыборной подготовки мог противопоставить мощной избирательной компании своего основного конкурента? Да ничего! Помимо своей воли и работоспособности у него не было ни денег, ни квалифицированных специалистов, ни агитационной поддержки, которыми обладал Пантов. Даже плакаты с его фотографией, отпечатанные ничтожным тиражом на допотопных машинах старенькой марфинской типографии, провисели на улицах городка не больше двух дней. Кто-то из помощников-конкурентов варварски содрал все до одной со столбов и афиш.
Налив полный стакан пенящегося напитка, Сердюков вспомнил двух мужиков размахивающих на избирательном участке его портретами. Сначала он даже подумал, что это были его сторонники. Но мужики вдруг начали плевать на фотографию и требовать от всех присутствующих, чтобы никто не голосовал за эколога. Позже выяснилось, что кто-то ночью наклеил на дверцы их автомобилей портреты Сердюкова стойким и ужасно вонючим клеем. Несколько часов они отскребали его физиономию вместе с автомобильной лакировкой и на чем свет стоит кляли Сердюкова и его соратников по партии.
Он понимал, что конкуренты ведут нечестную игру. Но это только в быту такие вещи назывались обыкновенным мошенничеством и жульничеством, а в ходе политической гонки — предвыборной борьбой. Ведь ни в стране, ни в области пока не вводилось законов, дабы пресекать и наказывать жуликов и обманщиков. А случай с оклейкой машин — всего лишь один из способов «подвести конкурента под монастырь». Случались и более изощренные методы.
Он вспомнил как на прошлых выборах предприниматели устроили среди сторонников радикалов невообразимую неразбериху. От радикалов в думу избирался кандидат по фамилии Кононов. Так вот, соперники нашли двух однофамильцев, заручились их согласием баллотироваться в думу, собрали нужное количество подписей и зарегистрировали в избиркоме. Получилось, что в думу одновременно желали попасть сразу три человека с фамилией Кононов.
Дело было сделано. Когда избиратель разворачивал бюллетень и обнаруживал фамилию одного из трех Кононовых, то, долго не раздумывая, ставил галочку напротив того Кононова, кто первым попадался ему на глаза. При подведении итогов выяснилось, что все три Кононова набрали одинаковое количество голосов, но никто из них в думу так и не попал. А вот если был бы один…
Сердюков сдул пену и сделал несколько глотков, подумав о том, что все гениальное — до неожиданности просто. Обмануть граждан настолько легко, что для этого не надо быть семи пядей во лбу. Достаточно хотя бы чуточку воображения и озорного нрава.
В отличие от своей жены Сердюков не верил в победу. В воображении вдруг возникло её лицо. Он сидит молчаливый с чашкой утреннего кофе, а Жанна неожиданно наклоняется и целует его в щеку: «Я настолько уверена в твоем успехе, что даже нисколько не волнуюсь».
Из холла, заглушая революционный марш, послышался невообразимый шум. Сердюков догадался, что одной из групп помощников кандидатов вдруг повезло и компьютерный бой с электронным соперником закончился в их пользу.
Он отодвинул от себя недопитую бутылку и отправился к телевизору: вот-вот по ящику начнут передавать первые результаты голосования. Одновременно с ним в холл, где были установлены два больших телевизора, вошли ещё несколько депутатов от экологической партии и сразу же раздался всеобщий вздох сожаления: первые подсчеты голосов в Сосновке показали, что победу в этом округе одержал предприниматель.
Сердюков, затаив дыхание ожидал репортажа из марфинского округа.
А на экранах компьютеров уже вспыхивали разноцветные карты районов области. Красным цветом обозначалось число сторонников коммунистов, желтым — радикалов, синим — предпринимателей. Но он старался улавливать только зеленый цвет. Цвет его партии.
Разноцветные краски заполняли экраны все больше и больше. И не было преобладания какого-то одного цвета, которое говорило бы о том, что в новой думе образуется партия-лидер. Новый парламент с переменным успехом наполнялся представителями различных партий. Кто-то среди его коллег уже праздновал победу и из буфета, куда также притащили телевизор, уже слышались тосты и поздравления.
— Почти закончен подсчет голосов в марфинском округе, — сказала вдруг диктор, — Более чем уверенную победу одержал представитель экологической партии Виктор Пантелеевич Сердюков.
У Сердюкова снова пересохло во рту. «Черт побери, — подумал он, — Почему я не забрал с собой из буфета свою бутылку с пивом. Наверняка её уже убрали со стола или кто-нибудь по ошибке допил». На экране компьютера марфинский район окрасился в зеленый цвет.
— Пантелеич, тебя спрашивают, — кто-то сунул ему в руки трубку радиотелефона.
— Алло? — сказал он тихим голосом.
— Я же говорила, что ты выиграешь, — он услышал веселый голос Жанны. — Ну, чего молчишь?
— Не знаю, что сказать, — ответил он.
— А у меня уже стол накрыт.
— Приезжай-ка лучше в штаб. Наверное здесь будет банкет.
— Нет. Вы там как-нибудь сами, без меня. А я зажгу свечи и буду ожидать тебя дома. Думаю, к утру ты доберешься?
Он молчал и слушал её голос.
— Ну, что ты опять замолчал?
— Я понял, Жанна, что ты мне очень нужна. И только тебя мне не хватало все последнее время. — И через полминуты уже сам спросил, — Ну, чего ты молчишь?
— Потому что ожидают всегда только молча, — наконец, ответила жена, и ему показалось, что она плачет.
Два соратника по партии подняли его под мышки и потащили в банкетный зал. Там уже разлетались в стороны пробки от шампанского. Впервые за историю областных выборов экологи набрали больше двадцати процентов голосов и теперь были самой крупной фракцией в думе.
Он протиснулся к столу и взял с подноса бокал. Придерживая его, чтобы не разлить праздничную влагу, Сердюков постарался выкарабкаться из толчеи.
— Я искренне поздравляю вас, Виктор Пантелеевич.
Он обернулся и, увидев рядом Леночку Пряхину, смутился.
— Лена, ты? А как твой отпуск?
— Я приехала, чтобы поздравить вас.
— Спасибо, — он опустил голову, не зная куда спрятать глаза.
Она положила свою ладонь ему на руку.
— Хотя и принято считать, что после того, что между нами было, друзьями не остаются, но я не хотела бы вас навсегда потерять. Вы мне дороги. Теперь, правда, не как мужчина, а как человек.
— Ты уезжаешь?
— Да. Из Москвы пришел вызов. Я все-таки сдала экзамены в аспирантуру.
Кто-то в толчее нечаянно толкнул его под локоть. Бокал с шампанским выпал и разбился.
— На счастье, — сказала Пряхина и выпустила из рук свой бокал.
Охваченные весельем и радостью соратники по партии, последовали примеру Сердюкова и его бывшей помощницы: бокалы со звоном падали на пол и разлетались вдребезги.
