Виктор Пронин - Не приходя в сознание
Оглянувшись, он увидел, как в полной тишине, с тихим шорохом на него шло море. Волна была высотой метра полтора, но какая-то всклокоченная, нетерпеливая. Левашов бросился вверх, на вершину сопки. Море не отставало. Несколько раз волна хватала его за ноги, но Левашов успевал сделать еще один отчаянный прыжок, еще один, еще... И когда, задыхаясь, он свалился у дерева, обхватив ствол руками, чтобы не смыло, не унесло в океан, волна, будто раздумывая остановилась в двух шагах, сникла, сразу потеряв силу и упругость, и начала отступать.
Он знал, что отдыхать нельзя — следующая волна может быть посильнее. Так и случилось. Когда он поднялся еще на полсотни метров, вторая волна все-таки догнала его, смяла, окатила щепками, грязью, вырванной травой, листьями...
До поселка он добрался к вечеру, и тут снова начались толчки. В здании маяка хлопали двери, сыпалась штукатурка, звенели разбитые окна, словно кто-то, громадный и неповоротливый, бегал по лестницам, сотрясая стены. И уж совсем жутко стало, когда замкнулись контакты и в полной темноте луч вдруг вспыхнул сам по себе, а сирена взревела жалобно и обреченно. К маяку боялись подходить, как к большому раненому зверю. По стенам маяка, как молнии, пробежали трещины, а он все ревел, будто звал на помощь. Иногда крик затихал, но опять вздрагивала земля, и маяк вскрикивал, как от боли.
Но главные события происходили в двухстах километрах восточнее Курил, на глубине десяти тысяч метров. Там грохнул взрыв, от которого, как эхо, пошла на остров волна, пошла свободно и безнаказанно. Когда цунами начинается с отлива, море, отступая, оставляет на суше тонны рыбы — легкую добычу мальчишек, которые, бесстрашно бегая между камнями, успевают собрать бьющих хвостами окуней, кальмаров, осьминогов и, завидев вздувшийся на поверхности воды вал, взбегают на возвышенность. Отступив, словно для того, чтобы набраться сил, море обрушивается на берег. И баржи оказываются в сопках, реки меняют русла, приливной волной лодки тащит против течения. Волна перетирает, уничтожает плантации моллюсков, и рыба уходит искать новую пищу, и гибнут от голода стада каланов, и долго еще валяются на берегу туши китов с переломанными костями...
Левашов уже не видел, как захлебнулась в стеарине и погасла свеча. Маленькое светлое цунами набегало на берег, лизало нагретые солнцем камешки, откатывалось, набегало снова... А он барахтался в этой волне, переворачивался на спину, и солнце слепило его яркими, теплыми лучами, и был он настолько легок, молод, счастлив, что уже не мог оказаться в том самом сне, где он ехал на велосипеде по узкой тропинке, а отец что-то кричал ему, радостно размахивая руками.
Конечно, Левашов понимал, что затея с проверкой документов вряд ли позволит ему тут же разоблачить преступника. Слишком это было бы легко. Так не бывает. Да и какой преступник, не имея документов, будет держать деньги при себе! Опять же трудно поверить в то, что грабители отправили деньги с человеком, у которого нет прописки. Нет, уж если они так тщательно подготовили ограбление, то и здесь надо ожидать такой же предусмотрительности. А что они предусмотреть не могли? Конечно, тайфун. Теперь их планы сорваны. Во всяком случае, в том, что касается сроков. И если деньги сейчас действительно в поезде, то доставщик должен быть в легкой панике. Ведь следствие идет, он понимает, что милиция в Южном не сидит сложа руки, он понимает, что как бы ни было продумано ограбление, следы они оставили по той простой причине, что не оставить их невозможно. И у милиции есть время поискать эти следы, сделать выводы и принять меры. Вполне возможно, на конечной станции его уже поджидают. Да, невеселое у него, должно быть, сейчас настроение.
Когда милиционеры подошли к седьмому вагону, уже весь состав знал, что у пассажиров проверяются документы. Одни молча приготовили паспорта, справки, пропуска, другие удивлялись, третьи откровенно посмеивались над незадачливыми милиционерами, вздумавшими устраивать проверку в занесенном поезде.
— Это чтобы злодей не убежал! — хохотал Виталий. — А то возьмет и убежит! Ищи его тогда в снегах!
— Проверяют — значит, надо, — рассудительно заметил Арнаутов. — Остров, пограничная зона... Зря вы посмешище устроили, нехорошо. Вот, прошу обратить внимание, — старик повернулся к милиционеру, — с тех пор как я получил бессрочный паспорт, здесь стоит только одна печать о прописке и одна — с места работы.
— Молодец, папаша! Так держать! — сказал Олег. — Зато мне скоро вкладыш придется брать. Скажите, а вкладыш в паспорт делается? — спросил Олег у милиционера.
— Обычно до вкладыша дело не доходит, — ответил Николай, возвращая паспорт Олегу. — Обычно новый выдается.
— Уж лучше потерял бы ты его, — сказал Арнаутов. — Десять рублей штраф, зато ни одной печати... Приличней все-таки.
— Аккуратней надо с документами обращаться, — строго сказал Николай. — Обложку купили бы, что ли...
— Потрепанным паспортом возмущаться нечего, — сказал Олег. — Им гордиться надо.
— Особенно если еще и морда потрепанная, — не удержался Виталий.
— А, — протянул Олег. — И ты здесь... Хорошо, что напомнил о себе, а то я уж забывать стал. Хожу все время и думаю — что-то мне сделать надо, а вот что — никак не мог вспомнить.
— А что сделать? — настороженно спросил Виталий.
— Одно небольшое воспитательное мероприятие.
— Смотри, осторожней воспитывай... А то один все тигров воспитывал.
— С тиграми я не связываюсь, — улыбнулся Олег. — А вот ослу позвонки посчитать не откажусь. — И Олег вдруг вроде шутя большим пальцем резко ткнул Виталия в живот. Виталий поперхнулся, задохнулся, на глазах показались слезы. Олег смотрел на него спокойно, даже с интересом.
— Ну и шуточки у тебя... — наконец проговорил Виталий.
— И это все? — Олег разочарованно вытянул губы. — А я надеялся, что ты захочешь мне сдачи дать...
Борис долго искал паспорт, не нашел и показал справку с места работы о том, что он действительно уезжал на материк в отпуск. Левашов протянул паспорт. Игорь молча посмотрел его и вернул, даже не взглянув на Левашова.
— Скажите, а чем вызвана проверка? — спросила Лина.
— Такой порядок.
— Вы не знаете или не хотите ответить?
— А вы как думаете? — повернулся к ней Игорь.
— Думаю, что не знаете.
— Совершенно верно. Правда, приятно сознавать себя правой?
— А все-таки, ребята, что случилось? — спросил Олег. — Сколько езжу — первый раз такая проверка.
— Если, конечно, не секрет, — присоединился к просьбе Борис.
— Случилось то, что и должно было случиться. — Николай понизил голос. — Пассажира ограбили. Чемодан увели.
— Там бичи вон едут, — произнес мужчина, который, кажется, первый раз вышел из своего купе. Утяжеленная нижняя часть тела выдавала конторского работника. — Я бы на вашем месте вначале их проверил. Чреватый народ...
— Проверили, — сказал Николай. — В порядке у них документы. А вы, значит, будете... Кнышев? Так вот, товарищ Кнышев, паспорт ваш просрочен. Как это понимать?
— За последние два года мне первый раз приходится паспорт показывать. Я уже и забыл, что он есть у меня.
— А что у вас есть, кроме паспорта?
— Удостоверение. Инструктор профсоюза угольщиков.
— Не угольщиков, а работников угольной промышленности, — поправил его Арнаутов. — Инструктор должен это знать.
— Что положено — знаю, — ответил Кнышев. — И знаю, как вести себя с пожилыми людьми, которые суют нос не в свои дела. — Он повернулся спиной к Арнаутову, отгородив его от милиционера.
Федор молча протянул Игорю все три паспорта, и лесорубы продолжали играть в карты. Так же молча Федор взял паспорта и не глядя бросил их на полку.
— Ну а вы, молодой человек, — обратился Николай к тезке, стоявшему в дверях служебного купе. — У вас уже есть паспорт или обойдемся свидетельством о рождении?
— Вообще-то есть, — смутился Коля. — Только я дома оставил... Забыл. Но у меня удостоверение училища... Вот.
— Так, — протянул Николай. — У тебя что же, практика в поезде?
— Никакая не практика! — вступилась Оля. — Едет парень — и пусть едет. Мать у него заболела в Тымовском. Что же он, и к матери не может съездить?
— Нет, почему же... Конечно, он может проведать свою маму. Но я думаю, он слишком рано уехал от нес. Ему бы с мамой еще немного побыть.
Ушли милиционеры, разбрелись пассажиры, стихли голоса в коридоре. Левашов забрался на полку и закрыл глаза. Внизу о чем-то шептались Таня с Борисом, молча шлепали картами лесорубы, будто издалека доносились еле слышные порывы ветра.
Итак, если в порядке бреда прикинуть — какова реакция преступника? Первая неожиданность — остановка поезда. Но буран наверняка не организован, значит, можно быть спокойным. Тем более что в такую погоду милиции не до него. Занесенные поселки, нарушенная связь, бездействующие аэропорты, спасательные работы по всему острову... А вот проверка документов на пятый день после остановки поезда — это неспроста. Правда, милиционер сказал, что кого-то ограбили... Что же в таком случае даст проверка? Непонятно... Или молодые милиционеры решили проявить инициативу? Странная инициатива. Документы проверили по всему составу... Неужели они связались с Южным? Если искали меня, думает преступник, значит, можно предположить, что те попались. Но им нет никакого смысла выдавать меня... Выходит, милиционеры не врут. А если так, то вполне возможно, они начнут искать этот пропавший чемодан...
