Валерий Макеев - Тайный монах
— Приветствуем в Европе!
— Это я тебя, заморского ростовщика, приветствую! — не дав ему развить свой монолог, я перетянул на себя инициативу европейца.
— Когда встретимся?
— Слушай, сегодня устали с дороги. Давай, может, завтра — в центре старого города. Пообщаемся. Не против?
— Ok.
Поселились мы в уютном загородном отельчике.
Мы с Максом, разумеется, чтобы не вызывать никакого подозрения, разместились в разных номерах. Я сразу же отдался свободе сновидений…
Утренние газеты сообщили, что на военных складах НАТО, очевидно, по небрежности, возник пожар. О чем думал Макс, я не знаю. Но у него были еще старые собственные счета, по которым нужно было платить. Это так, факультативно. Произвольная программа…
По моей же программе в одиннадцать, как и договаривались, мы встретились с Наумом на центральной площади старого города возле катка. Встретились. Как и положено, обнялись. Неудивительно, что тут говорить — славянская душа. Прощать «на прощение» — надежное средство. Но я простил Люське. Да и бывает ли прощение узконаправленным? Впрочем, здесь я по назначению.
— Ну, как тебе Европа, европеец? Смотри, какой удивительный каток! И так почти в каждом городке — перед католическим Рождеством на центральной площади «старого города» заливают каток на радость детям и взрослым…
Слушая приятное дружеское бормотание Наума, я поймал себя на мысли, что уроки Семеновича научили меня доверять большей гамме чувств, чем та, которой обычно пользуются органы слуха и зрения. Я, почти по Станиславскому, «не верил». Было очевидно, что слова моего визави являются лишь средством, и звучат для того, чтобы отвлечь меня от истинной цели этой встречи.
И что же? Будем играть роль, то бишь — выполнять задание? Впрочем, какое задание? И генерал Крикун, и полковник Ефимов, отправляя меня на эту встречу, точно понимали, что ни о каком четком задании не могло быть и речи. Идем на контакт и действуем по обстоятельствам. Главная установка такова — наши визави занимаются изучением той же проблематики, что и мы — чрезвычайных возможностей человека. Вот только неизвестно, в каком контексте. Речь идет о создании новейшего психотропного оружия, о геополитических намерениях или о чем-то другом? Будем контактировать — будет шанс понять это. Вот такой расчетливый подход.
А сейчас:
— Да, здесь прекрасно! Действительно чувствуется предновогоднее настроение — и каток, и наряженная елка. Впрочем, у нас елки тоже повсюду, если помнишь. А вот первый предновогодний каток уже открыли в центре Львова…
— Хорошо-хорошо! Патриот! Я здесь уже несколько дней. Давай покажу тебе старый город!
Пошли… На мгновение вспомнился Суслов с его рассказом об энергетике вдохновения, которая возникает при прогулках по старым улочкам Парижа. Отсюда в Париж чуть больше двухсот километров. Архитектура подобная. Не знаю как вдохновение, но мое подсознание работало на максимальной мощности. Я не мог ошибиться. Именно подсознание подсказывало, что за нашей милой прогулкой по старому городу следила не одна пара глаз…
— Захватывает, завораживает, — отозвался я, вместо банальных кивков головой на бормотание Наума относительно волшебной архитектуры.
— О, чувствуешь? А знаешь, теоретически возможно переместить эту животворящую энергетику в любой уголок Земли! Ученые нашей фирмы смоделировали эту ситуацию и относительно пространства, и относительно времени. Да-да, можно! Вполне реально можно перемещать пирамидальные вихри и перемещаться в пространстве и времени! Кстати, это и есть самая безболезненная борьба со старением — человек возвращается физически в то состояние, в котором был 30–40 лет назад.
— И что же вам мешает реализовать такие проекты?
— Полускоростной вихрь, — неизвестно откуда за моим плечом вынырнул некий интеллигентный дедушка, возрастом моего учителя — Семеновича. Акцент, даже по одной фразе, выдавал, что это бывший австриец, швейцарец или немец.
— О, господин Бренер! — поздоровался Наум. — Позвольте, я вас представлю. Господин Бренер, это мой приятель еще по работе во времена Советского Союза, господин Анисимов. А это господин Бренер — руководитель нашей лаборатории.
Господин Бренер был сама изысканность и уверенность. Я немного удивился такому внезапному появлению, хотя и ожидал чего-то, но все равно было впечатление, что прохлопал ушами. Мой мозг заработал быстрее компьютера. Где я уже слышал эту фамилию? Да-да: генерал Крикун давал мне для ознакомления доклад капитана Суслова. И там говорилось, что именно Вольф Бренер, который был учеником аненербовца Зигфрида Клайна, перед смертью в 1997 году, сделал сенсационное сообщение относительно изучения в лабораториях ЦРУ наследия «Аненербе».
— Прошу прощения, а не приходитесь ли вы родственником Вольфу Бренеру, который был учеником Зифрида Клайна? — моя атака произвела впечатление взрыва. По крайней мере — на Наума. Дедушка сконфузился лишь на несколько секунд.
— Да, господин Анисимов. Я Хайнц Бренер, ученик Зифрида Клайна. А известный вам Вольф Бренер — это мой двоюродный брат, — его глаза впились в мои. Пришло время держать удар. Я сделал вид, что саморазоблачение аненербовца Хайнца Бренера не имеет для меня существенного значения, и перешел к своему вопросу:
— И вы здесь…
— Да, не случайно. Я приехал на встречу с вами, — Бренер, не давая даже полностью сформулировать вопрос, продолжил давить на мою психику. Но после тренинга Семеновича моя психика не запиналась.
— Какая монументальность! — меняя тему разговора, я обратил внимание на католическую церковь.
— Это церковь Святого Вудро. Именно с нее начинался Монс. Понадобилось более двухсот лет, чтобы ее построить, — подал свой уже второстепенный голос Наум, выполняя роль гида. — А вон там — 87-метровая колокольня Beffroi — единственная в Бельгии, которая выполнена в стиле барокко…
— Я предлагаю прогуляться этим волшебным городком. Здесь хватает памятников истории, — снова перехватил инициативу Хайнц, как-то пренебрежительно улыбаясь. Эта улыбка проговаривала, что ее владелец видит всех насквозь, и я для него лишь большой обломок хрусталя.
Не люблю быть должником перед такими мудрецами. Я мило вернул ему его улыбку:
— Ну что ж, фотографировать я умею!
И замолчал надолго, закрывшись фотоаппаратом. Господин Бренер не сдержался.
— Удивительно, как вам это удалось? Впрочем, у к кому-то таки должно было прийти просветление. Но почему именно к вам?
— Вы о полускоростном вихре? — я не дал продолжить монолог.
— Да-да. Наука уже не раз цеплялась за такие необходимые математические модели управления потоками вихрей. Но все останавливалось в шаге от открытия. Создатель с чем-то всегда был не согласен. А вот вам открыл… Только, как я понимаю, Бог дал — Бог отнял. Вы ничего не помните об этом судьбоносном для всего человечества открытии, — Бренер вдруг разразился безумным хохотом. Пожалуй, здесь смутился и я, и Наум, и многочисленные прохожие.
— Эскузи, пардон, — после неудержимо-истерического полуминутного хохота, Хайнц, казалось, очнулся, и продолжил:
— Прошу прощения, простите, господин Анисимов, но вы не можете себе даже представить, в каком мире сейчас жило бы человечество, если бы то, что без всяких оснований открылось вам, открылось бы нам лет 50–60 назад. Мы бы знали, как этим воспользоваться. И речь идет не только о решении проблем старения. Это и аппараты в виде летающих тарелок, и новые виды энергетики — управление солнечным и лунным светом. Мы бы руководили вихревыми торсионными полями самого человека, мобилизовали бы реально заложенные в нем потенциальные возможности…
— Для вывода одной высшей расы? — казалось, мой вопрос ударил в само солнечное сплетение моего визави. Он так и застыл с открытым ртом, будто у него, как у маленького мечтательного мальчика, отобрали его сказку.
Мое удивление уже прошло. За изысканной оболочкой я душой чувствовал ледяной холод его души. Интересно, что-то теплое там еще есть?
— О, посмотрите, это памятник королю Бельгии Леопольду второму. Можем сделать фото на память, — Науму таки хотелось показать, что в своей лаборатории он хлеб ест не зря и принимает участие даже в таких фундаментальных дискуссиях.
Я, демонстрируя управляемость ситуацией, навел объектив цифрового фотоаппарата на памятник королю Леопольду, на расцветающее в декабре деревце, и еще на что-то… Вдруг, словно электрический ток пронзил меня из-за увиденного в объективе:
— А это что, Наум? — спросил я, указывая на какой-то офис, который красовался в непосредственной близости от памятника Леопольду второму. Но главным для меня было не соседство с памятником истории, а число, написанное на этом здании — 1307!
