Светлана Алешина - Недолго музыка играла (сборник)

— А вы не разделяли ее взглядов? — тут же спросила Лариса.

— А зачем? — улыбнулась Елена. — Все равно она не сумела угнаться за временем. Тем более вот как все закончилось…

Лицо ее посуровело, и у уголков рта обозначились складки.

— Так какой же была Галина Пономарева перед смертью?

— Она стала ответственным секретарем и, казалось, стала более жесткой. А может быть, и более нервной, — задумчиво произнесла Турусова. — Впрочем, нервной энергии у нее всегда было предостаточно, и она тратила ее бездумно.

— А что вы можете сказать про ее отношения с программистом Кролем? Вообще, что он за человек? Он, пожалуй, единственный из всех, с кем мне так и не удалось познакомиться.

— Мишка — человек странный, — чуть усмехнулась Турусова. — Он считает себя компьютерным гением, а его, видите ли, никто не понимает. Он, прошу прощения, иногда и Илью может на х… послать.

— А тот?

— А что тому делать? Все же Мишка у нас классный специалист.

— Но я смотрю, без него производство не остановилось.

— Да, он пьет уже вторую неделю. Но дело в том, что другой программист работает у нас лишь временно, да и квалификация его оставляет желать лучшего…

— И все-таки, если перейти к отношениям Галины и Михаила…

Елена как-то снисходительно посмотрела на Ларису и сказала с горькой усмешкой:

— Да они совсем не подходили друг другу! Оба истерики, с обоими невозможно ужиться нормальным людям.

— Но ведь отношения все же были!

— Да, были… Но протекали они в постоянных ругачках и сварах. То он с ней не разговаривает, то она его бранными словами кроет с ног до головы.

— Как вы думаете, конфликт мог достичь того, что… — Лариса несколько замялась, но Турусова тут же опередила ее вопрос четким ответом.

— Нет! — категорически сказала она. — Ну что вы! Кроль, несмотря на всю свою видимую вредность — уж как он гонял нашу корреспондентскую молодежь, — не мог этого сделать! Вы что?! Ко всему прочему, по большому счету, для него компьютеры гораздо важнее, чем человеческие отношения. Это, правда, лично мое мнение, и оно может быть ошибочным… Но… Вот посмотрите, он пропьет все деньги и выйдет через неделю на работу как ни в чем не бывало, а через месяц вообще станет прежним Михаилом Кролем, ехидным и вредненьким типом, презирающим любого, кто не умеет обращаться с «Пентиумом».

— Елена Васильевна, а что вы скажете про бывшего мужа Галины?

— Про Серегу? Он тоже учился вместе с нами на филфаке, — пожала плечами Турусова.

— Это понятно. А сейчас? Как я знаю, он работает теперь в конкурирующей с вами структуре.

— А такие вещи не редкость, — пожала плечами Елена. — Дело в том, что журналистский мир даже такого большого города, как наш, ограничен. Поэтому хорошие журналисты ценятся везде. И каждый старается, естественно, уйти туда, где больше платят.

— Какими были его отношения с Галиной в последнее время?

— Да никакими. Он абсолютно не интересовался ею, и она платила ему взаимностью.

— А с Вороновой у него действительно может что-то быть? — пристально посмотрела на Турусову Лариса.

Елена нахмурила брови, нервно дернула губой и после небольшой паузы сказала:

— Вряд ли… По крайней мере, не хотелось бы так думать.

— Почему?

— Потому что Светка — человек увлекающийся, а Серега может увлечь…

— И что в этом плохого?

— Да просто разные они люди, совсем разные… Нет, — решительно мотнула головой Турусова. — К тому же, какое это имеет значение для рассматриваемого дела?

— Не знаю, — задумчиво протянула Лариса. — Но все равно, когда обладаешь всей полнотой информации, легче разгадать все причины происшедшего и побудительные мотивы людей. А тут и до истины рукой подать.

Елена внимательно посмотрела на Ларису, потом, отхлебнув чаю, встала и подошла к окну.

— Эх, смотрите, да у нас, кажется, сейчас будут гости! — с улыбкой воскликнула она.

— О чем вы?

— Евгеньич на своей «копейке» пожаловал, — ответила Турусова.

— Кто такой Евгеньич?

— Наш литературный редактор Гульков.

Лариса встала из-за стола, подошла к Лене и посмотрела в окно. Действительно, у входа в общежитие рядом с ее «Вольво» скромненько примостились старенькие «Жигули».

— Это машина Гулькова?

— Да, — со вздохом ответила Турусова.

— Как вы думаете, он идет в гости к вам?

Елена неопределенно пожала плечами и выразительно показала глазами на стену.

— Что там? — уловив движение ее глаз, спросила Лариса.

— Там — комната Светланы Вороновой.

— То есть вы полагаете, что он именно туда и направляется…

— Сейчас выясним. Ждать осталось недолго.

— Мне кажется, — вкрадчиво сказала Лариса, — что вы все-таки в курсе личной жизни Светланы.

Турусова усмехнулась и промолчала.

Глава 6

Светлана Воронова открыла дверь своей комнаты на вкрадчивый, осторожный стук условным сигналом, напоминающим по ритму «Спартак — чемпион».

— Привет, — лучезарно улыбнулась она, подставляя для поцелуя свои губы Дмитрию Гулькову. — Иди скорее смотри на мое альтер эго.

— Что это значит?

— Идет телесериал «Элли Макбил». Это я. Такая же дурочка… Впрочем, нет, она не дурочка. Она — классная! — вдруг поправилась Светлана.

— Ты — дурочка? — удивленно спросил Гульков.

— Я же тебе сколько раз говорила, что я глупая. А ты много раз говорил, что у меня глупое лицо.

Гульков рассмеялся и прижал к себе Светлану, которая, впрочем, все свое внимание сосредоточила на экране, где демонстрировался упомянутый ею сериал.

— А я люблю дур. И тебя люблю, — сказал он, усаживаясь на кровать и закуривая сигарету.

— А я не верю, — отозвалась Светлана.

— Это еще почему?

— Потому что Илья мне говорил, что ты не любишь таких, как я. Ты любишь девок с буферами и длинными ногами.

— А ты плоская, и ноги у тебя короткие, — саркастически заметил Гульков.

— Злой ты и нехороший, — отреагировала Воронова.

Впрочем, интонации, с которой высказывалась Светлана, могли позавидовать начинающие кокетки из старшей группы детского садика.

Гулькова же все, что говорила Света, только забавляло. И даже возбуждало. Поскольку приехал он сюда отнюдь не для детсадовских игр в прятки.

Поэтому, докурив в быстром темпе сигарету, он подошел к сидевшей на стуле Светлане и, обняв сзади, начал гладить ее грудь.

— Дима, мы же договорились — идет телесериал. Неужели тебе неинтересно посмотреть на меня на экране?

— Я и так тебя вижу, не на экране, а в реальности. И это лучше, — резонно возразил ей Гульков, тяжело дыша и постепенно опуская свои руки ниже, в район мини-юбки.

В эту субботу Светлана казалась ему особенно сексуальной. И ее постоянная улыбка, открытое, почти детское лицо и при этом неожиданно необыкновенная начитанность и живая реакция — все это вместе действовало на него очень возбуждающе.

— Отстань от меня, ты же меня не хочешь, — продолжала жеманничать Света.

— Я лучше тебя знаю, хочу или нет, — возражал Гульков. — А Илья говорил тебе так потому, что сам на тебя облизывается!

— Илья? — Светлану так взволновало это утверждение, что она отвела взгляд от экрана и изумленно уставилась на Гулькова.

— Да, по-моему, только тупой может этого не замечать.

— Ну, может быть, он и имеет какие-то серьезные намерения, — хохотнула Света, — но это же не значит, что я должна с ним спать!

— Почему? — деланно-простодушно поднял брови Дмитрий. — Почему тебе не проявить гуманность и не откликнуться на его чувства с той широтой души, которая тебе свойственна?!

— Ой, Димка, ох, фантазер! — ласково глядя на литературного редактора, сказала Светлана. — Я же не благотворительное общество! И вообще — зачем ты решил меня под него подложить?! Я тебе что, надоела?

— Как ты могла такое подумать? — сразу же изменился в лице Гульков и изобразил на нем глубочайшую озабоченность. — Просто у Ильи сейчас сложный период — в газете черт знает что происходит…

— Да, — сокрушалась Воронова.

— Кстати, я пригляделся и понял, что эта новая дамочка, Лариса, нанята Ильей, чтобы за нами присматривать.

— Да ты что? — повысила голос Светлана. — С чего ты взял?

— Потому что должность, которую она занимает — менеджер по рекламе, — нам на фиг не нужна. И вообще она, по-моему, ничего не делает, а только изображает активность. А вот зыркает глазами постоянно.

— Ну, если всех записывать в сексоты только из-за зырканья глазами…

— Я тебе точно говорю! — настаивал на своем Дмитрий. — Все-таки интересно, кто же заварил-то такую кашу в нашей богадельне? Надо же, Пономареву умертвили, Маточкина по башке железкой угостили…