Чарлз Тодд - Поиски в темноте
— Не представляете, кто мог быть ее женихом?
— Нет. Правда, меня четыре года не было на родине. Наверное, речь шла о человеке, с которым она познакомилась во время войны. Как-то не верится, чтобы Маргарет Тарлтон окончила свои дни старой девой.
— Человек, с которым она познакомилась во время войны? А это, случайно, не Томас Нейпир?
— Отец Элизабет?! — Саймон ошеломленно посмотрел на Ратлиджа. — Что вы, с чего вы взяли? И потом… мне казалось, что о нем знаю я один!
— Кто-то помог мисс Тарлтон купить домик в Челси. Логично предположить, что это сделал ее бывший работодатель.
Саймон вдруг похолодел.
— Нет. Ей помог не Томас Нейпир, а мой отец. Она купила дом, взяв деньги из доверительного фонда, который он для нее основал.
Удивленный в свою очередь, Ратлидж спросил:
— Почему? Дом — дорогой подарок!
— Отец не счел нужным мне рассказывать. Они не были любовниками, если вас это интересует! По словам отца, они заключили своего рода деловое соглашение, а он поступил так потому, что знал ее отца. Вздор! Тарлтон ни разу не приезжал сюда, а мой отец никогда не был в Индии. Готов поспорить, что за всем стоит Томас Нейпир!
— Хотите сказать, что Нейпир был влюблен в мисс Тарлтон? Если он хотел, чтобы у нее был свой дом, почему он сам ей его не купил? — Догадка Ратлиджа впервые подтвердилась из независимого источника.
— Главным образом потому, что он — известный политик. Кроме того, он не хотел, чтобы об их отношениях знала Элизабет. Она бы разгневалась и обиделась, если бы ее отец завел интрижку в собственном доме. Наверное, поэтому Томас Нейпир до сих пор не приехал в Синглтон-Магна и не устроил Хильдебранду выволочку за то, что тот работает спустя рукава. Он ведет себя осмотрительно. Ради себя самого и ради Элизабет. И ради Маргарет — если выяснится, что все вы ошибаетесь.
— Как вы думаете, что бы сделал Нейпир, узнав, что в ее жизни появился другой мужчина?
— Он очень умен и сдержан, но был по-настоящему одержим Маргарет Тарлтон. Если вы хотите узнать, способен ли он убить ее… нет, но не хотелось бы мне оказаться на месте того, другого мужчины!
— И ваш отец не был в нее влюблен — и она не оказывала ему никаких услуг?
— Если она и шантажировала его, то не из-за каких-то сексуальных отношений… Возможно, он был чем-то обязан Нейпиру. Платил услугой на услугу… или оказался у него в долгу. Мой отец оставил письмо, в котором кое-что объяснял насчет дома. Остальное я додумал сам. В основном потому, что мой крестный охотно пошел мне навстречу, когда я попросил его поговорить с Элизабет вместо меня. Я-то ожидал, что он внезапно изменит ко мне отношение.
— Что будет с домом после смерти Маргарет Тарлтон? Саймон сдвинул брови.
— Сам не знаю. Доверительным фондом занимались юристы. Мне сказали, есть статья, которая защищает права отца на дом, на основании того, что он имел какое-то отношение к родственникам Маргарет. Если она выйдет замуж или скончается бездетной, дом переходит к нему.
— Ваш отец умер. Значит, теперь дом достанется вам?
— Да, наверное… — медленно ответил Саймон. — Но сейчас еще рано судить. Никто не знает наверняка, если только вы говорите правду, мертва ли Маргарет… или просто исчезла по каким-то своим причинам. Если я что-то и узнал о женщинах, инспектор, то только то, что у них своя логика! Возможно, скоро она объявится живой и здоровой и удивит всех нас!
* * *Перед уходом Ратлидж спросил:
— Вы вернетесь в политику, если музей получит признание и вы выполните свой долг перед дедом?
— Какое кому до этого дело? — Внезапно разгневавшись, Саймон посмотрел на Ратлиджа в упор. — Каким предлогом воспользовались вы, чтобы уйти из Скотленд-Ярда и отправиться сражаться во Францию? Или только вам можно копаться в душе у другого человека?
Ратлидж считал, что обязан ответить Уайету откровенностью на откровенность. Он медленно сказал:
— Я считал, что исполняю свой долг. Долг перед королем и родиной. Дело не в патриотизме, понимаете? Не в парадах, речах и махании флагами. Мне казалось, что я в долгу перед простыми людьми. Если они могут оставить свои семьи и ехать сражаться, значит, так же должен поступить и я.
А Джин тогда сказала: «Знаешь, форма тебе очень идет!» Как будто он собирался на маскарад… Боже правый!
— Почему вы потом вернулись в Скотленд-Ярд?
— Потому что лучше всего я умею ловить преступников.
— Опять из чувства долга? Я больше не уверен, знаю ли, что это значит. В моей семье даже женщины отлично разбирались в политике и были тщеславными. Никому из них и в голову не приходило, что я, возможно, из другого теста. Я пошел на войну, чтобы стать героем. Домой я вернулся неудачником в глазах большинства. Ни медалей, ни интереса к политике, ни выгодной женитьбы.
— Вы поэтому взвалили на себя устройство музея? — Ратлидж обвел рукой полки, заставленные экспонатами из другого мира, другой культуры. Они выглядели такими чужеродными в этом английском доме, в английской деревне. Как и жена-француженка… но об этом Ратлидж не смел и заикнуться.
Саймон его как будто не слышал.
— Я был неплохим солдатом, сражался честно, служил не хуже других. Не знаю, почему я остался жив. Не понимаю, как выжили мы все. Лотерея, только и всего. Я выиграл, вы проиграли.
Холодок пробежал у Ратлиджа по коже. Там, на фронте, иногда он приходил в ужас оттого, что может умереть, а потом много месяцев приходил в ужас при мысли о том, что его, возможно, не убьют.
— Война была совсем не прекрасной, — закончил Саймон. — И я понял, что я — не Черчилль. В бойне, в окопах я не мог притворяться сильным и произносить высокопарные речи. Там это было бы непристойно.
* * *Чувствуя внутри пустоту, которая угнетала его дух и давала ощущение утраты, Ратлидж медленно вернулся в гостиницу, рядом с которой оставил машину. Добрался ли он наконец до дна Саймона Уайета? После его последних слов… да, наверное. «Я понял, что я — не Черчилль». Может быть, именно поэтому он мучается и гуляет по ночам, вспоминая прошлое?
«Совсем как ты!» — фамильярно заметил Хэмиш.
Что ж, допустим. Почему он сам так упорно продолжает служить в полиции? Почему он вообще вернулся на службу после войны?
«Потому что ничего другого ты не умеешь», — напомнил Хэмиш.
В конце концов, именно так он и ответил Уайету.
«Тогда почему у меня иногда ничего не получается?» Он завел машину, сел за руль, захлопнул дверцу. Погруженный в собственные мысли, он делал все машинально. И не сразу услышал окрик Шоу. Тот вышел из гостиницы и позвал его, согнувшись почти пополам, — стольких усилий ему стоило спешить и кричать в одно и то же время.
Ратлидж резко затормозил; мотор заглох. Им овладело дурное предчувствие.
Шоу открыл пассажирскую дверцу и, задыхаясь, сказал:
— Черт побери, Ратлидж, вы что же, не слышали меня?
— Извините… — начал Ратлидж, но Шоу покачал головой.
— Вас немедленно требуют в Синглтон-Магна. Как только вы туда попадете. Кто-то по поручению Хильдебранда звонил Уайетам, но они сказали, что вы уже уехали. Аврора передала сообщение моему дяде.
Ратлидж подумал: «Нашли детей…» — но вслух сказал лишь:
— Хорошо, я уже еду.
Мысли у него в голове путались. Он тихо выругался, снова заводя машину, и, помахав раскрасневшемуся Шоу, стоявшему у входа в гостиницу, понесся в Синглтон-Магна. Проезжая мимо кузницы, он напугал лошадь, которая смирно ожидала, пока ее подкуют. Лошадь встала на дыбы и затрясла головой, выкатив глаза, а фермер, державший поводья, крикнул, чтобы Ратлидж смотрел, куда едет.
Не снижая скорости, он старался думать только о дороге, не позволяя мыслям отвлечь себя. Доехав до Синглтон-Магна, он оставил машину во дворе за «Лебедем» и с бешено бьющимся сердцем отправился в полицейский участок. Если детей нашли, значит, он с самого начала ошибался.
У гостиницы толпились люди. Сначала он не заметил их, но теперь они его напугали. Когда Ратлидж проходил мимо, все повернулись в его сторону, но никто не окликнул его и не подошел к нему. Перейдя оживленную улицу — пришлось лавировать между двумя девушками верхом на лошадях и подводой с молочными бидонами, — он взбежал на крыльцо и толкнул дверь.
Больше от него ничего не зависит.
Он сразу понял, какая внутри накаленная атмосфера. Констебль Джеффриз разглядел его поверх голов людей, набившихся в тесную комнатку.
— Дети нашлись, — мрачно сказал он. — Инспектор Хильдебранд ждет вас у себя в кабинете.
Ратлиджу стало холодно. Ему и раньше доводилось видеть мертвых детей. Но к этим он оказался не готов. Кивнув констеблю, он прошел по коридору к кабинету Хильдебранда. Перед тем как повернуть ручку, он постучал.
— Вы посылали за… — начал он на пороге и остановился как подстреленный.