Александр Трапезников - Механический рай
Прежде всего заехали в автомастерскую, где в «Жигули» вставили новое лобовое стекло. Сумку с механической игрушкой Драгуров сунул в багажник.
— Не пойму, что ты ее с собой таскаешь? — спросила Снежана, когда они завтракали в кафе.
— Сам не знаю, — ответил Владислав, пожав плечами.
Он действительно не смог бы дать сейчас вразумительного ответа на этот вопрос. Просто чувствовал, что все в его жизни начало меняться с появлением этой куклы, которую принес дед Снежаны. А потом дед умер, вернее, его убили. И возможно, именно из-за этой игрушки, если верить слабоумному старику из восьмой палаты. Все как-то очень запутанно и странно. Кто перерыл вещи в квартире Снежаны, и что там искали? Опять же напрашивался простой ответ: эту куклу. Зачем оставили таинственные знаки на зеркале в ванной? Возможно, они убили бы и девушку, окажись она дома. Но ее не было, и гости — мужчина с женщиной поехали в больницу. Очевидно, они знали, что дед Караджанов — там. Следили за ним и раньше? Но почему не забрали металлического мальчика тогда, когда это можно было сделать гораздо проще? Или дед не держал ее дома? Или здесь что-то иное? Сказал ли он им перед смертью, где она находится, или они так и не смогли у него ничего выпытать? Много вопросов, а ответы придумывай, какие хочешь…
Драгуров усмехнулся и чуть не расплескал кофе: идиот, может быть, в этой кукле спрятана какая-нибудь ценная вещь, редкий бриллиант или нечто подобное? Или древний свиток, письмо, послание, за которым они и охотятся? Игрушка за свою жизнь прошла через многие руки, кто-то мог устроить в ней тайник. Сам Бергер? Но где? Драгуров тщательно разбирал ее, когда ремонтировал, и не обнаружил никакого тайника. Значит, плохо смотрел, решил он. Надо попытаться снова. Прощупать каждый миллиметр, развинтить полностью, до последней пружинки. Но в мастерскую возвращаться больше нельзя. Милиция ему ничего не сделает, а вот Яков… Подлечив плечико, он наверняка заявится вновь, на сей раз с полдюжиной Федоров. Может быть, уже сейчас они начали его искать. Черт с ними! И к Снежане нельзя ехать. Кто даст гарантию, что незваные гости не придут опять? Если бы был жив Белостоков, они бы могли пересидеть некоторое время в его нафталиновой берлоге. И он помог бы разобраться с куклой. Но кукла сама убила его.
Драгуров вздрогнул, подумав об этом. Почему ему пришла в голову такая дурацкая мысль? Да ведь и сам он чудом избежал смерти, когда металлический мальчик натянул тетиву лука и пустил стрелу. Если бы не котенок… Чепуха, у Александра Юрьевича просто остановилось сердце. Может, он что-то увидел?
— Что с тобой происходит? — Снежана встревоженно теребила его за рукав. Положил в кофе две ложки соли, а потом вылил его, крошишь по всему столу хлеб… Ты не заболел?
— Заболел, — сказал Владислав. — Ты поела? Тогда поедем. На сей раз в тихую гавань, где нас никто не потревожит.
— А куда?
— У меня все-таки два старших брата. Один женат, и у него куча детей, зато другой холост. К кому бы ты предпочла направиться?
— У кого много детей, — ответила Снежана, не раздумывая.
— Но мы отправимся к Леониду, — решил он. — Там гораздо спокойнее, к тому же он неделю как в отпуске. У меня есть ключи.
— И долго мы там пробудем?
— Пока не разберемся, — уклончиво сказал он.
До Ясенева добрались часа за полтора. Еще в машине Владислав несколько раз заводил разговор, пытаясь расспросить девушку поподробнее, откуда у деда появилась эта кукла. Где он ее хранил? Почему так дорожил, и что она вообще для него значила? Но Снежана или не знала, или не хотела говорить на эту тему. Да. Нет. Память о Маньчжурии. Не имею понятия.
— После смерти отца дед собрал эту куклу по частям, — наконец более-менее ясно сказала она. — Никто не брался ее отремонтировать, пока он не нашел тебя. Вот, собственно, и все.
— А не лучше ли было выбросить ее на помойку? — спросил Владислав. Все-таки, как ни крути, кукла всегда будет напоминать близким об аварии… Зачем он ее оставил?
— Не знаю. Но у меня сейчас к ней двойственное отношение. А раньше нравилась, — призналась Снежана.
— Странно, мы говорим о «ней», хотя это «он», — заметил Драгуров. — Словно заранее привносим женское и мужское начало. Бесполое существо, как ангел или демон. А человек не может стать ни тем, ни другим, потому что он всецело принадлежит одному из этих начал. Он давит в себе другую половину, но и стремится к ней, ищет всю жизнь.
Владислав еще долго рассуждал, развивая свою мысль, пока не увидел в зеркальце, что Снежана давно спит. Он усмехнулся этой здоровой реакции на его философские изыски. И замолчал, чувствуя, что и сам смертельно устал после бессонной ночи и всех этих передряг.
— Приехали, — сообщил он, когда машина подкатила к нужному дому.
Драгуров вытащил из багажника сумку и помог девушке выбраться.
Они поднялись на второй этаж.
— Двухкомнатная квартира, все удобства, — сказал Владислав, отпирая дверь. — Хочешь сразу принять душ?
— Потом, потом, — пробормотала Снежана.
Драгуров пошел в ванную и включил воду, а когда вернулся, увидел, что девушка уже спит на диване, сняв только плащ и туфли. Он тихо сел рядом и осторожно погладил ее по волосам.
К двенадцати часам дня на студию приехала Карина — ее уже поджидал Алексей, чтобы кто-нибудь не перехватил и не начал агитировать за Клеточкина. Найдя укромное местечко за декорациями, он коротко объяснил суть происходящего. Не рассказав, правда, о предложении продюсера. Не хотелось торопить события.
— Значит, либо триллер, либо мелодрама, — подытожила Карина. — В принципе, твой сценарий можно повернуть и так, и этак, было бы желание.
— По-моему, у Клеточкина вообще иссякло всякое желание снимать картину, отозвался Алексей. — Уперся, как козерог в камень. Кончится тем, что фильм вовсе прикроют. Ты бы с ним поговорила, чтобы не артачился.
— Он меня не послушает.
— И то верно. Его сейчас никто не убедит.
Они помолчали, глядя друг на друга. Потом Алексей притянул ее за шею и поцеловал. Карина жарко прильнула к нему, а спустя некоторое время рядом раздался насмешливый голос:
— Быстро же вы, черт подери, спелись! Ну, он — понятно, а ты, матушка? Коля Клеточкин раскачивался на пятках, сунув руки в карманы широченных брюк. Я сейчас разговаривал с Ермиловым, — продолжал он хмуро, — и они готовы свернуть весь проект, лишь бы меня выжить. Ну не идиоты? Кто лучше меня может поставить этот фильм? Если только выпишут Спилберга.
— Я знаю о твоих проблемах, — сказала Карина.
— Ну и?
— Попробуй их обмануть, схитри. Согласись на триллер, а делай по-своему. В конце концов, все будет зависеть от внутренней интонации. И монтажа. Сколько примеров, когда задумывалось одно, а получалось совсем другое. Они еще тебе спасибо скажут. Когда получишь «Оскара».
Режиссер задумался, не прекращая раскачиваться. Он выглядел до того багровым, что, казалось, еще немного — и лопнет, брызнув на них инсультной кровью.
— Ты, матушка, не глупа, — ответил наконец он. — Только кончайте обниматься. Не мое это дело, но где-нибудь в другом месте. Через полчаса у нас будет маленькое производственное собрание. Юра Любомудров собирает подписи под петицией. В мою защиту. Вы как?
— Не глядя, — сказал Колычев. — О чем речь.
— И ты еще спрашиваешь! — подтвердила Карина.
Клеточкин, довольно фыркнув, пошел сквозь декорации, что-то сбивая и роняя на своем пути.
— Как кабан в зарослях, — усмехнулся Алексей. — Жаль.
— Ты о чем? — спросила Карина.
— Конченый человек, — объяснил он. — Я знаю, что произойдет завтра.
— Что же? — Карина вдруг испугалась его взгляда, почти ледяного, замораживающего, черного, как беззвездная пустота неба.
— Его вышвырнут, как надувную куклу. Выпустят воздух, сдуют и положат вместо половика на улице.
— Что ты такое говоришь?
— Но пока с ним будут судиться-рядиться, съемки заморозятся. Павильон и аппаратуру передадут другой группе, временно, актеров распустят. Любомудров пойдет подрабатывать в кинохронику, девица-помреж станет с тоски нюхать кокаин и бегать за Клеточкиным, поджидая его возле клозета. И в конце концов своего добьется: вытеснит жену Коли с насиженного места, но это будет уже другая история, которая мне неинтересна. А начать фильм заново, через полгода, даже если мне посулят золотые горы, будет очень сложно. Кто знает, какие у меня тогда будут планы?
— Почему тебе надо будет начинать заново? — недоумевая, спросила Карина.
— Ну а кому же еще? — холодно ответил он.
…Довольно скучно путешествовать в пломбированном ящике, не зная, куда и зачем тебя везут по железной дороге. Но время — фикция, спасательный круг для глупцов, барахтающихся в океане, их жизнь настолько конкретна, что бессмысленно лишать ее последних символик…
