Мила Бограш - В Plaz’e только девушки
– Марья Захаровна, мы во дворе.
Спустя некоторое время к машине приплелась старушка в платочке – божий одуванчик.
– Принесите кошку, пожалуйста, – приказал Петр Петрович. – Ну, как мы договаривались…
Этот человек хорошо понимал, в жизни мелочей не бывает. Марья Захаровна подошла к офису и жалобно позвала:
– Кис-кис-кис. Бася, Бася, Бася…
Вышла секретарша:
– Кого ищете, бабуля?
– Кошечка у меня потерялась, – заглянула та ей в глаза, – пестренькая такая. Утром дверь приоткрыла, а она – шмыг. К вам не забежала, случайно?
– Пройдите к директору, – уклончиво ответила секретарша.
Бабушка прошла. Вскоре к ней вышел сам Валерий Леонидович.
– Что случилось, драгоценная?
– Кошку свою ищу, милый.
– Какую кошку?
– Маленькая такая… Бася.
– А вы где живете, бабушка? – недоверчиво спросил мужчина.
Та порылась в ветхой сумке, достала потрепанный паспорт.
– Вот. Глянь-ка. Всегда теперь докУмент с собой ношу. Такое время, прости Господи. Скоро в рай по паспорту пускать будут. В энтом доме я живу… – показала она за окно.
Мужчина полистал документ, посмотрел прописку. Вернул паспорт. С кошкой расставаться ему явно не хотелось.
– Что ж вы не устерегли, бабушка?
– Да как удержишь? Кошка – животное нравное.
– А пенсия-то позволяет киску содержать? – начал он «подбивать клинья».
– Оно, конечно, трудно, милый. Себя бы прокормить. Но не гнать же ее, жалкую, на мороз? Грех на душу не возьму…
– А может, вы ее нам оставите… Она тут уже освоилась… Да и вам полегче.
– Чего ж… – она будто прикидывала. – Оно конечно… Берите, коли пригрели, – легко согласилась старушка отдать мою Басю, – вот только сколько дадите-то? За кошку. Всегда за нее денежку положено брать, чтобы прижилась, значит. Примета верная.
Я аж подпрыгнула, негодующе посмотрела на Петра Петровича, но он мне рта не дал раскрыть, похвалил:
– Молодец, Марь Захаровна. Как дело повернула, не подкопаешься.
– Значит, по рукам! – улыбнулся довольный мужчина. – Пятьсот рублей хватит?
– Что ж… Всякое даяние – благо, – согласилась щедрая за мой счет старушка, – а на весь мир блинов не напечешь… Мне их всех не прокормить…
«Кошку она, что ли, собралась блинами потчевать? – не поняла я. – Ну разве что с мясом».
– Кого это «всех»? – не понял и Валерий Леонидович.
– Так на сносях она. Бася-то. Потому и бегает, место ищет.
– Что?! – оторопел он.
– А то. Окотится скоро. Не смотри, что мелкая, а вместительная. В прошлый помет пятерых принесла. Еле раздала. И вот снова. Одно слово – блудня.
– Ну, тогда конечно… Зачем же ее от родного дома отрывать, – сразу отрекся шеф, – забирайте вашу красавицу. – Видно, беременность его не прельщала ни в кошках, ни в женщинах.
– Как знаешь, соколик… Как знаешь…
Бабушка вздохнула, забрала Бастинду и вышла из офиса.
Через некоторое время с кошкой на руках она подошла к нам.
– Отлично, Марья Захаровна… – похвалил ее Петр Петрович.
Старушка четко повернулась кругом и мелкими шажками засеменила к своему дому. Интересно, кто она – добровольный помощник или заслуженный ветеран? Спросить я не решилась.
– Ну, вот и все, Василиса…
Петр Петрович отдал мне Бастинду и строго добавил:
– Однако впредь не советую использовать животное не по назначению. Могут быть проблемы. Серьезные проблемы. Вы меня понимаете?
– Да… – ответила я. Куда уж яснее.
О пожизненной пенсии больше ни слова. С глаз долой, с довольствия – вон. А вот Рикемчук оказался не в пример душевнее – потянулся к Бастинде, пощекотал ее за ухом на прощание. Она слегка улыбнулась ему. Он только вздохнул в ответ.
Спустя два месяца я позвонила Рикемчуку, спросила, как продвигается дело Гребнева.
– Передано в суд… – лаконично ответил он и, видно, намеревался на том разговор закончить. Но я напомнила ему, что долг, мол, платежом красен. Есть ли комментарии для прессы?
– Приезжайте, чего уж… – понял он. – Куда ж денешься? От комментариев…
При нашей встрече Рикемчук имел вид сумрачный. Прямо скажем, эта хмурая физиономия не была лицом победителя. Мрачен был Рикемчук, суров и немногословен.
– Можно поздравить вас с очередным раскрытием, Вячеслав Иванович, – пыталась подольститься я.
– Уголовное дело – не именины, Василиса Васильевна, – пробурчал он.
– Вячеслав Иванович, – взмолилась я, – вы же обещали… Все подробно…
– Подробно, извините, не могу, служебная тайна. И не моя, – намекнул он, видно, на Петра Петровича.
– Ну хотя бы то, что можно, – канючила я.
– А что можно, вы и сами знаете.
– Тогда давайте так, – не сдавалась я, – я начну, а вы дополните.
– Попробуйте.
Он откинулся на стуле и приготовился слушать.
– Все началось с неожиданной и странной смерти Еремея Гребнева… – начала я.
– Нет, – прервал он. – Все началось с того, что неприметная Вера потеряла работу и решила попытать счастья, прочитав завлекательное объявление.
– Допустим, – согласилась я. – У работодателя она встретилась с любопытной Яной и респектабельной Агнией. А кстати, как там оказалась Агния?
– Я полагаю, ее шантажировали. Насколько мне известно, после смерти Агнии некий аноним прислал ее мужу пикантные фотографии. Брагин, проходивший по делу свидетелем, с возмущением орал, что это фотомонтаж и его жену хотят дискредитировать. Но фотографии были подлинные. Видно, попалась птичка в сеть… И не ушла из сети.
– Ее убили?
– Трудно сказать. Агния погибла в середине ноября. Я думаю, она хотела незаметно замести следы. В Дюссельдорфе заказала машину, уехала рано утром в сторону Баварии. На горной дороге вроде бы не справилась с управлением. Ее искореженную машину обнаружили на дне ущелья.
– Что значит «вроде бы» и «не справилась»?
– А то и значит. На заднем правом крыле машины вмятина. Ее могли столкнуть с дороги. Но, с другой стороны, машина могла удариться о камни. Свидетелей ее падения в такой ранний час не было. А муж, когда узнал, в чем подозревают Агнию, постарался все замять. Его устраивал несчастный случай. Прямых доказательств причастности к этому происшествию других лиц нет. Известно только, что за Агнией постоянно следили. Ее использовали, но не доверяли так, как простодушной Вере.
Все курьеры были одноразовые, уж извините за это слово. Только Вера с ее дремучей наивностью задержалась дольше. Организаторам было жаль терять такой редкий кадр. Она служила бы им еще довольно долго, но ее погубила, как ни парадоксально, преданность делу. Вера так боялась потерять работу, что решилась «потерять» контейнер, не зная, что это и есть ее главное дело.
– Агния попыталась предупредить Веру, – напомнила я. – Эта карта Таро «Башня», которую она ей передала… На что она надеялась?
– Возможно, думала, что Вера поймет. Значение карты красноречиво. Задумается, сопоставит факты, предаст дело огласке. Вере проще было сделать, ведь ее не контролировали. А для Агнии в этом был шанс к спасению. Но Вера не поняла, решила, что Агния предупреждает ее о грозящем увольнении. Ну а дальше вы сами знаете… Вера никого не выдала, сказала, что потеряла спираль. Но работодатели не поверили. Участь ее была решена.
– Ее опознали?
– Да. Экспертизой установлено: неизвестная русская, погибшая на Гоа, – Вера.
– А Яну почему убили?
– Я же говорил вам, что пропал телефон Еремея Гребнева. В его мобильном был телефон Яны. И в мобильном Веры остались ее телефоны. Именно от Яны был последний звонок в Дюссельдорф. И все та же Яна приходила на собеседование в офис фирмы. Сопоставив факты, преступники насторожились. Может быть, Яна и не погибла бы, лишние трупы им не нужны. Но ее решили проверить.
– Что ж они так долго ждали? Целых полтора месяца со дня пропажи Веры.
– Они позвонили гораздо раньше. Перед Новым годом, но Яна уехала отдыхать в Египет на зимние каникулы. Международного роуминга у нее не было, поэтому следующий звонок «от Веры» раздался как только она вернулась в Москву. В телефоне были сильные помехи, голос искажался. Первые слова Яны были: «Как ты? Ну, с этой спиралью?» Это решило ее участь. Преступники поняли, она что-то знала. А как ее убили, вам известно.
– Почему же меня не заподозрили? Ведь я тоже заходила в Центр Аюрведы, справлялась о контрацепции.
