Михаил Петров - Гончаров и криминальная милиция
Санек мне говорил, чтобы я ничего не продавал хотя бы месяца два, но я не выдержал и уже на следующей неделе поехал в ювелирный магазин "Алмаз". Нет, я не хотел продавать, я думал просто прицениться. Там мне назвали такую маленькую цену за те два кольца, которые я им показал, что я продавать ничего не стал. Оказывается, они покупали золото как лом, а на камни вообще не обращали внимания. Хоть я и дурак, но я же понимал, что камни настоящие, не какой-то там искусственный корунд, раскрашенный под изумруд или сапфир. Я уже не говорю о работе, козе было понятно, что она ручная и сделаны эти цацки давным-давно, может быть даже в девятнадцатом веке. В общем, ничего я не продал, а вышел на улицу и закурил, соображая, к кому я могу обратиться за консультацией.
Вдруг подходит ко мне симпатичный такой мужичок и просит посмотреть мои перстни. Я сразу понял, что передо мной барыга высокого полета и накнокал он меня еще в магазине. Я знал, что он меня не кинет, и поэтому сразу же достал свои кольца. Он внимательно рассмотрел их через лупу и спросил, сколько я за них хочу. Я назвал сумму в три раза большую против той, что мне предлагали в магазине, и он, не торгуясь, отдал мне деньги. Потом он спросил, есть ли у меня еще похожий товар. Я ответил, что есть, и тогда он назначил мне свидание через пять дней, но совсем в другом месте. Довольные друг другом, мы разошлись. Он сел в свою "Ниву", а я пешком отправился в один знакомый бар. Однако не успел я пройти и полусотни метров, как меня кто-то остановил за руку. Это был Ренат.
- Мордой вниз, жопой вверх! - заорал он мне в самое ухо. - Ты что же, сучонок, друзей позабыл? Один решил кайфануть? Думаешь, что я там в доме ничего не видел? Все я, сучонок, видел. Давно за тобой слежу. Быстро гони сюда бабки и отдыхай, если не хочешь, чтобы твою тыкву завтра нашли в мусорном баке.
Я отдал ему деньги и подумал, что через пять дней надо вести себя осторожнее. Черт с ними, с сегодняшними кольцами, он думает, что они у меня единственные, зато деньги от крупной сделки целиком достанутся мне. Через пять дней, когда я продал дяде Леше пять колец и три пары сережек, у меня от денег топорщились карманы. Я хотел остановить такси, чтобы первым делом отвезти навар домой, и тут почувствовал, как в мою спину уперся нож. Это опять был Ренат.
- Сучонок, - прошипел он. - Так ты решил поиграть со мной в кошки-мышки? В следующий кон я завалю тебя прямо на улице, козел, я же тебя от самого дома пасу и буду пасти, заруби это себе на носу. А теперь давай бабки и канай отсюда на все четыре стороны. Когда и где вы встречаетесь в следующий раз? Говори, а то мне надоело каждый день мотаться за тобой по улицам.
- Мы договорились с ним созвониться через неделю. Он взял мой телефон и будет звонить сам, - честно признался я и отдал ему на этот раз только половину полученных денег. Он пригрозил, что убьет меня, если я впредь его обману.
А что мне оставалось делать? Там, в заброшенном доме, я видел, как он звереет мгновенно, наверное, в Чечне немного по фазе сдвинулся.
Через неделю позвонил дядя Леша и назначил мне свидание, и опять все повторилось сначала, только в этот раз я отнес почти все. Четыре медальона, две пары запонок, три цепочки и пять золотых червонцев. Я сказал об этом дяде Леше, и он спросил, откуда я все это время таскал цацки и нет ли у меня прямого выхода на поставщика? Я ответил, что неделю подумаю.
Когда я отдавал деньги Ренату, то сказал, что это последнее, что у меня было. Он в это не поверил и пообещал убить меня, как только настроение у него созреет.
Пролежав ночь без сна, я решил перевести стрелки на Шаврина. Я сам позвонил Ренату и рассказал ему о моих задумках. Ему это понравилось, и мы с ним начали разрабатывать план. Примерно дня через три, в самом конце сентября, я позвонил Саньке и сказал, что хочу с ним встретиться. А он мне ответил, что не имеет никакого желания. Тогда я сказал ему, что нашел клиента, который отвалил мне за цацки в три раза больше, чем заплатили бы в скупке. Он на это дело клюнул и через неделю, после звонка дяди Леши, я их свел.
Ренат торчал за углом, и, как только сделка состоялась, он подкатил к Шаврину и потребовал у него деньги. Да только не на того он нарвался, Санек это не я, он не стал с ним долго лясы точить, а в несколько приемов положил его на асфальт. Потом выдал мне пару затрещин и спокойно укатил домой. А когда Ренат пришел в себя, то уже в порядке компенсации меня изметелил. Он сказал, что я заранее договорился с Шавриным и мы все специально подстроили. И еще он от меня потребовал, чтобы я снова наладил наши отношения с Санькой, потому что, говорит, еще не вечер, завтра тоже кушать захочется.
А как я налажу отношения, когда Санька понял, что я его под Рената подставил. Однако делать мне было нечего, Ренат висел у меня над душой. Мне пришлось опять идти с Шавриным на контакт. Я подловил его возле подъезда, и мы крупно побазарили. Я потребовал у него всю свою долю сполна, а он сказал, чтобы я забыл к нему дорогу и что с дядей Лешей он больше дела иметь не хочет, потому что нашел покупателя повыгодней. Я передал наш разговор сначала Ренату, а потом и дяде Леше. Кто из них разозлился больше, я не знаю, но побил меня Ренат. Он велел, чтобы я теперь постоянно следил за Шавриным. Он сказал, что рано или поздно, но он должен вывести нас на своего покупателя, и тогда мы обрубим ему концы. Вот я и начал следить. Бросил занятия и ходил за ним по пятам. Попадаться ему на глаза я боялся, а угрожал только тогда, когда неподалеку был Ренат. Но все равно в конце ноября он меня избил, когда я попался ему на глаза после того, как он сдал печатку какому-то мужику в темных очках.
Я рассказал об этом Ренату и дяде Леше, и они решили, что пора с Шавриным поговорить серьезно. Двенадцатого декабря мы подкараулили его в подъезде, вырубили и затащили в "Ниву" дяди Леши, который поджидал нас у соседнего подъезда. Потом мы отвезли его в Калашевку к Ренатовой бабке и бросили в погреб. Вот и все, больше я ничего не знаю. Ренат сказал, чтобы я лег на дно и ждал от него сведений. И еще он предупредил, что если я кому-нибудь проболтаюсь, то получу перо в ребра. Я стал ждать его звонка, но никаких сведений я больше от него не получал и вообще его не видел. Дядя Леша тоже перестал звонить.
- Почему же ты думаешь, что Санька еще жив? - нетерпеливо задал я вопрос.
- Потому что когда мы его бросили в погреб, то решили его не бить, а все побрякушки забрать мирно и цивилизованно. Короче, мы надеялись, что скоро ему надоест там сидеть, он созреет и сам нам все отдаст. Дядя Леша так и сказал - никуда он не денется, сам все выложит, и нечего его пытать, топтать твою графиню мать!
- Что?! - кастрированным буйволом взревел Ухов и, резко ударив по тормозам, бросил машину на заснеженный отвал обочины. - Что?! Я не ослышался? Как он сказал? Ну-ка, повтори еще раз!
- А что? - опять испугался до синевы Димка. - Он нам сказал, никуда он не денется, сам все выложит, и нечего его пытать, топтать твою графиню мать.
- Черт побери, Иваныч, кажись, ты прав! - позабыв о конспирации, во всю свою глотку заорал Макс. - Все нити собраны в один кулак. Диман, если обгадишь мне машину, я тебя заставлю вылизывать ее языком. И не только внутри, но и снаружи. Говори, какого цвета "Нива" у твоего дяди Леши?
- Красная.
- Красная? Это просто замечательно, я тебе все прощаю, - бурно выразил свой восторг Ухов. - Иваныч, хочешь я скажу тебе фамилию этого самого дяди Леши?
- Скажи, только не прыгай, сейчас автомобиль развалится.
- А фамилия у этого дяди Леши самая что ни на есть немудрящая. Петров его фамилия, Алексей Петров. Организатор угона машин и ограбления зубного кабинета.
- Поезжай. А почему ты так в этом уверен?
- Потому что, когда я позавчера гасил его в красной "Ниве", единственное, что он успел сказать, так это: "Ты чё? Топтать твою графиню мать". Скажи мне, тебе раньше приходилось слышать такое цветистое и образное выражение?
- Нет, сегодня услышал впервые, и оно мне не понравилось.
- Вот и я не слышал. Куда теперь, Диман? - въезжая на центральную деревенскую улицу, спросил он. - Где живет бабка твоего Рената?
- Еще метров двести, и повернете направо в переулок. У нее предпоследний дом с левой стороны. - Усердно тыча пальцем, юноша определял нам маршрут следования. - Но у нее во дворе злая собака, в избе ружье, а сама она ненормальная.
- Это нам уже понятно, нормальный человек в своем доме такого бы не допустил. Как ее зовут и кто, кроме нее, проживает в доме?
- Ренат говорил, что она живет одна, а зовут ее баба Рая.
- Понятно, а ружье-то у нее стреляет или просто так висит?
- Этого я не знаю. Если можно, то я вообще не выйду из машины.
- Да куда уж тебе, - усмехнулся Макс. - Навоза в деревне и без тебя хватает. Где у нее расположен погреб и как нам удобнее до него добраться?
- Сразу за домом, идти надо мимо дома по дорожке. Она одна.
В ноль сорок пять мы остановились напротив дома, где, если верить словам Дмитрия, мог томиться Александр Шаврин. Едва мы вышли из машины, как приглушенное собачье рычание предупредило нас, что пес добросовестно выполняет свои прямые обязанности. Был он самой простой деревенско-дворовой породы, но внешность имел грозную, а морду серьезную и решительную. Просто так он не брехал, но во вкрадчивом его рычании слышалось что-то очень неприятное. Впрочем, продолжалось оно недолго. Приличная порция газа надолго отбила у него всякое желание вступать с нами в конфронтацию. Конфликт был улажен в считаные секунды. Его лапы расползлись в стороны, а сам он завалился на бок, сохраняя зловещую улыбку.
