Анна Владимирская - Плата за обман
Когда Мира еще немного подросла, это показалось ей ужасно несправедливым. Ей не хватало мамы, какая бы она ни была — богатая, бедная. Но не обсуждать же это с отцом. Тем более что всякий раз, когда она вроде бы уламывала папу отвезти ее в Киев хоть на пару дней, у него оказывались какие-то срочные дела. А потом он по самую шею нагрузил ее этим модным бизнесом, и ей самой стало некогда… Нет, вы не думайте, это ужасно интересно, просто замечательно, и она привыкла, так что, в общем, без моделирования не представляет себе жизни. Но знаете, не настолько, чтобы о маме забыть. И тем более не настолько, чтобы круглосуточно только проектировать одежду. Это папа так может — забыть обо всем на свете на сутки, на неделю, даже на несколько месяцев, если у него удачная полоса. Сделка какая-нибудь, или там, не знаю, линия новой продукции на одном из его заводов, или новый ресторан открывается и все на ушах стоят. Или вот кризис, и надо банками заниматься, а то рухнут… А она — не такая!
Вот у нее и накопилось. Она уже не могла терпеть. Пыталась намекать папе… Но безуспешно. Сейчас-то она понимает, что, видимо, намеки были слишком тонкие. Папа ничего не понимал. Или, если честно, не хотел понимать. Ему искренне казалось: если у тебя в руках такое дело, как у Миры Ладыгиной, то больше ничего на свете и не нужно. С папой вообще и легко, и трудно. С ним легко молчать, потому что он все время где-то парит мыслями. в какой-то далекой галактике. То есть обдумывает свои предпринимательские шаги, это понятно, но от этого понимания не легче. С папой трудно, как в горах, где мало воздуха — слишком высоко. Слишком важны его дела, значительны и масштабны, и как-то неловко со своим приземленным, мелким.
К тому же она увлеклась мотобайкерством. Как это случилось? Да мальчишка один был там, на капоэйре… Неважно. И к тому же интернет есть, там все можно узнать. С мальчиком пару раз покаталась, зажглась желанием приобрести себе такой же мотоцикл. Потом нашла форум — и пошло-поехало. Идея стремительного движения — что может быть прекраснее? Она очень быстро выбрала и купила свой первый байк, благо отец не требовал отчета, на что потратила деньги. Вот когда, кстати, можно сказать: хорошо, что ты дочь миллионера, полезно. Потому что можно купить не абы что, а супермотоцикл. На котором ты несешься, как на самолете, а он послушен малейшему движению. Он надежный и простой, а главное — краси-и-и-ивый!..
Никогда, даже в самом страшном сне она не собиралась рассказывать отцу о своем увлечении. Слишком ясно было, что он скажет. Ну как же, это ведь смертельно опасно!.. Он бы категорически запретил. А она уже не могла без мотоцикла, без скорости, когда дорога послушно несется тебе навстречу и пропадает сзади. Иногда ей представлялось: если пару недель не поездить, ее железный красавец начинает скучать.
А опасность сильно преувеличивают. Шлем — это обязательно, и одеваться следует по всем правилам: длинные, закрывающие половину ноги наколенники, черепаха с защитой всего, каска, перчатки кожаные. Это если для асфальта, а для офф-роуда кроссовый панцирь и кроссовые налокотники… Ой, извините! Ну, в общем, это экипировка такая байкерская, защита, обязательная для покатушек. Чтобы при падении ничего не сломать.
Так вот, про маму. Мира дошла до того, что уже хотела удрать на какой-нибудь необитаемый остров, просто куда угодно. Где охрана не будет наблюдать, как она целуется с мальчишками. Это же свинство просто — прямо в лицо лезть своими глазами! Не дочь миллионера, а арестантка под надзором полиции — вот она кто была!.. А тут недавно фильм один посмотрела голливудский… Название?… Выскочило из головы. И придумала: разыграть похищение, папа заплатит миллион, и эти деньги Мира отдаст маме. Чтобы хоть немного справедливость восстановить.
Но сама, конечно, она бы не справилась. И тут ей подвернулись хорошие люди, предложившие помощь. Договорились с ними миллион пополам разделить. Полмиллиона для мамы тоже сумма нормальная.
— А ты не хочешь мне сказать, что это за люди? — спросила Вера. — И не бойся, ты ведь уже в безопасности.
— Я и не боюсь, — пожала Мира острыми плечами. — Только мужчину я не видела. А женщину… Я не могу сказать. — Она с вызовом посмотрела Лученко прямо в глаза. — Я обещала ей никому не говорить, так что…
— Ну и ладно, — кивнула Вера. — Обещала так обещала. Слово — вещь важная. Продолжай.
Про себя она подумала, что и так догадывается. А тут и девочка невольно подтвердила, что ее помощники — именно мужчина и женщина.
Мира продолжила свой рассказ. Это вначале ей казалось, что люди хорошие, а потом выяснилось… Ведь папа назначил награду за возвращение дочери такую большую, что всем бы хватило! А они… Гады, в общем. Короче, она от них удрала к маме. А мама — ну надо же быть такой дурочкой! Ведь могла бы эти десять миллионов получить, Мира же ее попросила: не звони папе, погоди!.. Но она позвонила. Heт, все понятно, но быть такой святой — это просто невозможно!.. Ну, а дальше неинтересно. Прискакали эти придурки, всех повязали — и маму, и меня… То есть не повязали, попробовали бы они меня повязать, а так…
— Господи, я так хотела, чтобы эти деньги достались маме! — снова заплакала Мира.
Пай тревожно взглянул на Веру: что, снова применить собакотерапию?
— Мама у тебя умница, — твердо сказала Вера. — Я бы тоже сразу позвонила.
— Да? — Девочка высморкалась. — А почему?
— Сразу же, ни секундочки бы не ждала. Ты только представь, как папа волновался, как переживал за тебя. Каждая лишняя минута ожидания для него — это же мучение. Это нервы, это быстрая старость, морщины и болезни. Нет, мама правильно поступила.
— Допустим… И что мне теперь делать? Вначале я хотела сказать папе: я сама нашлась, давай мне деньги! Но тогда бы я призналась, что сама себя похитила! А потом сама же и вернулась, то есть нечестно играла! А играть нечестно — это стыдно, мне папа всегда так говорил. Я, правда, немножко мухлевала, особенно во всяких детских играх… Короче, это тупик и полный провал.
— Ни в коем случае, — быстро сказала Вера, не дожидаясь нового приступа слез. — Никакого провала не наблюдаю. Ты просто ошиблась.
— В чем?
— Что маме нужны деньги. Эх, глупенькая! Ей нужна ты. Подумай сама: если бы тебе предложили вместо мамы деньги…
— Но мне не нужны деньги!
— А почему ты решила, что маме они нужны? Даже если на существование не хватает, но вдруг ей в жизни требуется что-то такое, чего за дензнаки не купишь? А? Ты у нее спросила? Тем более если деньги достались ценой твоего, извини за слово, шантажа.
Мирослава задумалась. Было видно, что такая простая мысль никогда не приходила ей в голову.
— А признаться папе ты зря боишься, — продолжала «ковать железо» Лученко. — Он сейчас так рад твоему возвращению, что как раз и можно признаваться во всех грехах. Мириться надо. Кстати… Что там с женой у Марата Артуровича?
— С Викой? — беспечно переспросила девушка. — Она ушла. Он говорит, что выгнал ее, но я слышала… В общем, нет у него жены теперь. Разведется ко дню рождения. У него скоро день рождения. Может… Как вы думаете, если теперь… — Она запнулась.
Вера внимательно на нее посмотрела.
— А что, надо подумать. День рождения, говоришь… Тогда, может быть…
Они принялись шептаться так тихо, что даже Пай не все понял.
Мира спросила:
— Но вы точно знаете, что он меня простит? И все получится?
— Получится или нет — не знаю. Будь готова к тому, что не получится, живи с открытым сознанием. А насчет прощения — простит, поверь мне. Посердится немного и забудет. Ты, конечно, та еще маленькая разбойница, но вы же не чужие люди.
— Вы думаете? — нерешительно спросила Мира.
— Я не думаю, я знаю. Ты уж мне поверь. Ну хочешь, я где-нибудь поблизости посижу. Для надежности. Если что, папочку вместе укротим. Втроем, с Паем. Давай, используй нас, докторов, пока мы тут…
— Oй, как здорово вы придумали!: — захлопала в ладоши Мира. — Только еще побудьте немного со мной.
— Ладно. А что ты тут делала? Рисовала?
— Ага. Мне, пока я там в ванной плакала, пришла в голову суперовая идея для рисунка на футболке.
— Ну-ка, посмотрим. — Вера наклонилась и подняла с пола лист картона, потом другой.
На всех картонах красовались варианты одного и того же сюжета. У воротника футболки была нарисована лиса с хитрющей рыжей мордой. Она обнимала горловину, как воротник-горжетка. На одном рисунке она свешивалась больше со стороны хвоста, на другом — мордой. На трех последних лиса держала в лапе пистолет, прорисованный со всеми пугающими подробностями.
— M-да, — сказала Вера. — Такой вот арт… Это тебе застрелить всех хотелось?
— Что, не нравится? — насторожилась Мирослава.
— Ты что! Еще как нравится, — искренне призналась Вера. — Идея действительно суперовая. Для молодежи, конечно. А давай еще немного подумаем, порисуем. Можно я тоже?…
