Йенс Лапидус - Шальные деньги
Проходит несколько ночей. Паола играет в резиночки. Две веревки, скрученные из простыней. В них впряглись две подружки Паолы, сама Паола прыгает. Сестре восемь лет. Хорхе подбегает к резиночке. Спотыкается. Падает. Откуда ни возьмись на полу возникает синий мат, как в секторе для прыгунов. Хорхе падает на мягкое. Катится. А подняться не может. Мат слишком мягкий. Точно зыбучий песок. Хорхе начинает тонуть. Пытается упираться руками, локтями, коленями. Паола хохочет. Подружки тоже. Хорхе рыдает.
Позже: Петтер, парень, ставивший компрессы, сел у его кровати. Сказал, все будет хорошо. Что из Хорхе сделают писаного красавца. Даже еще краше.
А Хорхе был слишком слаб.
Даже не поинтересовался, что они собираются с ним делать.
Просто отвернулся. Закрыл глаза.
Инстинктивно почувствовал, как кто-то приблизился к его лицу.
Незнакомец (этого он прежде не видел) склонился над ним и помазал нос какой-то дрянью.
Вдруг адская боль.
Вопль.
Будто напрочь срезали нос.
Хорхе подскочил.
Незнакомец уложил его обратно.
Дал выпить какого-то раствора.
Хорхе забылся.
Кто-то потряс его:
— Подъем, чувачок! Сколько можно спать?
Хорхе приоткрыл глаза. Над ним стоял незнакомый араб. Тридцатник или около того. Смоляные волосы. Костюм. Рубашка с накрахмаленным воротником. Верхние пуговицы расстегнуты. На башке белая шапчонка а-ля Крейг Дэвид.
— Давай, давай просыпайся!
Хорхе молча смотрел на араба.
— Я — Абдулкарим. Твой счастливый лотерейный билет. И твой господин.
Хорхе в непонятках.
— Три недели лежишь тут, да? Скоро совсем на морфий подсядешь, совсем плохой будешь. А должен хороший быть, да? Ну-ка, рука подними.
Хорхе поднял. Только плечо было желтушного цвета, а так — вроде ничего.
— Эй, да ты в порядке, чувачок. Аллах велик!
В руке у Абдулкарима было зеркало.
Хорхе увидел в нем себя: худой, смуглый парень лет двадцати пяти, борода, черные брови, массивный нос, сломанный, будто у боксера, оливковая кожа.
Хорхе нового образца.
Усмехнулся. В то же время досадно было. С одного бока вроде, вот он — шанс. Абдулкарим этот, кто бы он там ни был, здорово поработал над ним. Намазал каким-то новым автозагаром, завивку забацал, волосы подчернил. Мастерски, не то что Хорхе. Да еще лицо осунулось — не узнать.
Но нос — что с ним-то такое?
— Что вы сделали с моим носом?
— Сломали в двух местах, чувачок, — заржал Абдулкарим. — Позвали специалист, он тебе все поправил. Надеюсь, хоть не очень больно было. А щто, красивый сопатка, да? Расплющился немного, зато конкрэтный такой, ха-ха.
Хорхе — вторая Никита: заснул на улице. Проснулся — новый грим, новое лицо, готовый суперсолдат. Вот только счастливый ли конец у этой истории?
Абдулкарим же трещал без умолку:
— Они тебе здорово отделали. Такой был, черника-смородина похожий, да? Потом в Халк превратилси. Зэленый такой. Был бы в тебе его сила!
Хорхе отвернулся к стене.
А Абдулкарим знай себе хохмит:
— Такой поросята, да? Чпокнули тебе, нет? А кто снизу был?
Хорхе уснул.
Поправился быстро. Уже почти восстановился после жестокой порки. В память о Мрадо и Ратко остался только маленький шрам на спине да боль в одном плече. Зато нарисовалась маза задержаться в Швеции и срубить песет. А что нос сломан, а после выправлен арабским лепилой — так это к лучшему. Кривой, широкий. Теперь Хорхе вообще не узнать.
Много времени прошло с тех пор, как он сделал ноги с Эстерокера. Фотка его уже не выскакивает в первой сотне разыскиваемых, когда легавые шарят по своей компьютерной базе. А с нулёвым фейсом да с арабскими бабками и помощью, глядишь, и выбьется в люди Хорхелито.
До Хорхе дошло, почему Абдулкарим так вцепился в него, — специалист в области «коксологии», да притом зависимый и испытывающий чувство долга перед арабом, чилиец станет самым верным псом в своре Абдулкарима.
Бизнес-план Абдулкарима сработал точно так, как разжевывал ему тогда Юхан. Пригород дозрел до кокаинового бума. Хорхе оценил креатив. Он и сам планировал замутить подобное, еще когда чалился на Эстерокере.
В ноябре Хорхе с Юханом, сидя на хате у Фахди, несколько дней готовили схему. Заходил Абдулкарим, обсуждал с ними генеральную линию. Сколько товара подогнать в январе. С каких районов начать. Хорхе сыпал именами. Называл корешков, с которыми стоит побазарить. Барыг, с которыми можно договориться. Народ, с которым стоит посоветоваться. Фахди едва успевал подносить пиццу и кока-колу.
Абдулкарим тер за импорт. Говорил, что нужно возить больше. Мутить схемы похитрее.
Хорхе щедро делился своими знаниями. Гламурный Юхан хавал их с жадностью одиннадцатиклассника, дующего пиво на выпускном балу. Абдулкарим считал, что у Юхана талант впаривать марафет пиплу со Стуреплан. С Хорхе, конечно, этот мажор рядом не стоял. Тем не менее строил из себя матерого волка. С гонором чувак. Не любил таких Хорхелито.
Абдулкарим тот мутный, но так — ничего. То благодарил Аллаха, то рассуждал, почем толкать кокос, — других пластинок у него не было. Как-то на хате у Фахди спросил:
— Хорхе, могу спросить тебе один серьезный вещь?
Хорхе кивнул.
— Ты религия веришь?
Хорхе покачал головой. Попытался отшутиться:
— Вот матушка моя — католичка. А мой бог — рэпер Тупак. По крайней мере, он живой.
Араб ответил:
— Идет война, понимаешь? Ты должен решить, на чьем ты сторона? Ты думаешь, все эти карлсоны-шмарлсоны длинный чюлок полюбят тебя просто за бабки? Аллах укажет истинный путь.
Как пояснил Юхан, араб таким быт не всегда. Прежде его интересовал только кокаин. Походу, Всевышнему удалось потеснить кокс на поле мыслительной деятельности араба.
В конце ноября Хорхе снова вышел на свет божий. Сперва стремался, как параноик. Оборачивался на каждом третьем шагу — не гонятся ли легавые или сербы из его ночных кошмаров. Спал у Фахди. Когда ливанец возвращался за полночь, Хорхе вскакивал, думая: все — пипец, накрыли. Правда, уже через несколько мгновений Фахди врубал порнуху и Хорхе успокаивался. Кроме прочего, чилиец ведь понимал, что не похож на себя прежнего. Поджарый. Чернявый. Носатый.
Регулярно загорал в солярии. Подкручивал волосы. Никак не мог наловчиться надевать линзы карего цвета, которые дал ему араб. Ходил плавнее день ото дня, очень уж хотелось Хорхелито освоить гангстерский походняк.
Подумывал снять собственную хату.
Набрал Серхио, рассыпался в благодарностях. Сказал, что в вечном долгу/по гроб жизни обязан. Еще сказал, что у него все ровно, но пересечься пока рановато. Серхио понял, не дурак, сам тоже кое-чем поделился, мол, пальцы еще не зажили. А девушка его не отошла от шока.
Хорхе пуще прежнего возненавидел сербских братков.
Эсэмэской сбросил Паоле номер мобилы, выданной ему Абдулкаримом. Написал: «жив. здоров, как ты? за меня не бойся, привет маме. обнимаю/Х».
С коксом у Хорхе на подхвате было два пацана — швед Петтер, вытащивший его с того света, и тунисец Мехмед. По наводке Хорхе разыскивали его корешков в Соллентуне. Выдавали дозы правильным людям. Те толкали. Хорхе тем временем окучивал другие районы. Там, где его никто не знал даже в прежнем обличье.
Все шло как по маслу. В январе толкнули на четыреста тысяч крон грязными. За вычетом стоимости закупки и доли араба, получилось сто пятьдесят кусков на троих — Хорхе, Петтера и Мехмеда. Царская жизнь пошла. Хорхиус Великолепный.
Одно лишь некогда было додумать до конца: была ли его участь предопределена изначально? Неужели пацану из стокгольмского гетто ничего не светит по жизни, кроме как толкать кокос? Неужели круг замкнулся в тот самый миг, когда матушка решила уехать из Чили и начать нормальную жизнь в новой стране? Словно сел в вагон и вдруг понял, что поезд везет тебя не в ту сторону. И поделать ничего не можешь. И сойти не сойдешь. Может, аварийную кнопку нажать? В детстве Хорхе с дружками так частенько хулиганил. Увы, поезда никогда не вставали на полпути — дотягивали до следующей станции. На фиг он нужен тогда, такой стоп-кран, если поезд все равно завезет тебя не туда?
Потихоньку менялись и виды Хорхе на будущее. Слинять из Швеции успеется. Сперва бы упаковать Радована. А до этого еще ох как далеко. Кое-что о кокаиновых делишках Радована он знал еще до ходки, не без того, но мало. Сам-то серб, походу, испугался, что у Хорхе козыри на руках. Иначе не послал бы по его душу Мрадо с Ратко. Хорхе нужно больше палева, реальный компромат, чтобы пустить серба ко дну с одной торпеды.
Чтобы не подставлять Паолу.
Чтобы утолить жажду мщения.
Планы Абдулкарима займут немало времени. Надо наладить сбыт кокса. На западных окраинах города плюс в части южных: Бреденге, Хегерстенсосене, Фруэнгене. Мало того, араб планировал ввозить еще больше «беленького». Может, даже из самой Бразилии.
