Валерий Карышев - Приговоренные без суда
Я вошел в квартиру, сел в кресло и стал анализировать события. Андрей находится в опасности. Об этом говорят несколько драк в следственном изоляторе с его участием.
Итак, напрашивается вывод. За три следующих дня должны произойти какие-то события. Но с чем они будут связаны? Неужели Андрей задумал бежать? Нет, это маловероятно. Такая идея обречена на провал.
Что же еще может быть? Тайное похищение? Тоже практически невозможно.
Так просидел, ломая голову, почти целый вечер…
В выходные решил не искушать судьбу и поехал за город. Однако предчувствие того, что нечто должно случиться, заставило меня, перед тем как выйти из квартиры, вставить в прорезь видеомагнитофона чистую кассету и запрограммировать таймером запись всех выпусков новостей, а также криминальных программ. Я рассчитывал, что если за выходные что-то случится, то обязательно подробности передадут по телевидению и я смогу увидеть их в записи. …Выходные пролетели быстро. Вечером в воскресенье я вернулся домой и тут же бросился к видеомагнитофону просматривать все, что было записано в наше отсутствие. Однако ни в новостях, ни в других передачах ни о ЧП в следственном изоляторе, ни о каких-то волнениях в криминальной жизни столицы ничего сказано не было, за исключением трех убийств. Два из них были совершены на бытовой почве, а третье – заказное: убили какого-то авторитета в Измайловском районе. «Ну, – подумал я, – таких убивают каждый день. Значит, все пока нормально».
Однако в девять вечера неожиданно зазвонил телефон. Я снял трубку.
– Алло!
Мужской низкий голос назвал меня по имени-отчеству.
– Да, это я.
– Я должен вам сказать… – раздалось в трубке.
– Кто это говорит? – перебил я.
– Это неважно. У вас есть один клиент, который находится в следственном изоляторе. Так вот, у него очень много долгов. Вы, наверное, это хорошо знаете.
– Ну и что?
– Долги нужно возвращать.
– Но это не мое дело, а его. От меня-то вы чего хотите?
Собеседник сделал паузу.
– Я хочу немногого. Чтобы вы работали так, как работают обычные адвокаты, и не выходили за рамки своей профессии.
– Что вы имеете в виду?
– Вы должны делать то, что вам полагается. Вы же неглупый человек и должны все прекрасно понимать.
– Я не считаю, что выхожу за рамки своей работы. Да и почему я должен перед вами отчитываться?
– Мое дело, – сказал неизвестный, – предупредить вас. Мы нормальные люди и не хотим неприятностей ни вам, ни вашим близким. Тем более что вы понимаете, если мы знаем ваш телефон, то, соответственно, знаем и адрес, и даже номер вашей машины.
Я понимал, что все сказанное относится к моей работе с Андреем. Но какую цель преследует неизвестный своим звонком, не понимал.
Наконец, после большой паузы, собеседник продолжил:
– Теперь самое главное. Мне очень бы не хотелось… Вернее, нам бы очень не хотелось, – поправился он, – чтобы вы проявляли активность в связи с какими-либо событиями в отношении вашего подзащитного. Вы понимаете меня?
– Да, понимаю, – ответил я. – Но это моя работа. Кто знает, каковы ее критерии и в чем заключается эта активность?
– Не нужно никакой активности вообще. А лучше всего постарайтесь забыть все и жить нормальной жизнью. Так оно спокойнее будет. Я правильно говорю? – сказал неизвестный, ожидая моего ответа.
Но я промолчал.
– Ну, всего хорошего. Желаю вам успехов и, главное, беречь свое здоровье, – закончил неизвестный. – Всего доброго.
В трубке послышались гудки отбоя.
Звонок был полной неожиданностью. Вроде не угроза, а с другой стороны – предупреждение. Какова цель этого звонка? Что значит – не проявлять активность? И в чем заключается она? Я выполняю свои обязанности – хожу в следственный изолятор, разговариваю с Андреем, ничего более. Какая активность и к чему этот звонок?
Наконец наступил понедельник, этот день я запомнил надолго. Я подъехал к следственному изолятору. Быстро поднявшись на второй этаж, заполнив карточку вызова, протянул ее контролеру. Женщина взяла картотеку, вытащила листок, посмотрела на него и тут же перевела взгляд на меня:
– Вас просили подойти в кабинет номер шестнадцать.
– А что это за кабинет?
– Там находится заместитель начальника учреждения по режиму.
«Так, – подумал я. – Что-то случилось!» Медленно вышел из комнаты, где находилась картотека, и посмотрел по сторонам. Кабинет номер шестнадцать где-то за углом. Я пошел в ту сторону. Ноги будто налились свинцом. «Что же случилось? – думал я. – А вдруг это и для меня тоже опасно? Если он совершил побег или убил кого-то? Что стоит задержать адвоката? Ведь он всегда на стороне подзащитного, а подзащитный – оппонент той организации, в которой он находится… Но в чем я виновен?» «Был бы человек, а статья для него всегда найдется», – вспомнились слова известного специалиста шить дела Вышинского.
Я подошел к двери кабинета, она была металлической, обитой кожзаменителем. Постучал. В кабинете молчали. Попробовал надавить на ручку – дверь оказалась закрыта.
Я немного подождал. В кабинете никого не было. Опять мою голову заполнили неприятные мысли: «Что же могло случиться с Андреем? Ведь не случайно он выдвинул ультиматум…»
Ну ладно, что гадать, надо набраться терпения. Сейчас я все узнаю, или, по крайней мере, все станет более определенным.
Я снова зашел в картотеку.
– Извините, – подошел я к окошку, – а в шестнадцатом кабинете никого нет.
– Значит, скоро подойдут, – ответила контролер.
– А у вас можно узнать – мой подзащитный жив-здоров?
– Он вам все скажет, – произнесла женщина, показывая в сторону кабинета и дав понять, что разговор окончен.
Я вновь вернулся к кабинету зама по режиму.
Из-за железной двери доносился его голос. Видимо, он уже пришел и разговаривал с кем-то по телефону. Я ждал окончания. Наконец наступила тишина. Я постучал и немного приоткрыл дверь.
За столом сидел темноволосый, усатый майор. Кивнув мне, он сделал приглашающий жест.
Я прошел в кабинет. Майор продолжал держать телефонную трубку около уха. Видимо, молча слушал своего собеседника. Я сел на предложенный стул и огляделся. Кабинет был достаточно просторным, около двадцати пяти квадратных метров. Казенные шкафы, какие-то книги. Посредине – большой стол, у стены – три кресла. На столе – три телефона. Два из них были внутренними. Рядом – телевизор с несколькими пультами. Экран его был разделен на четыре части. Каждая показывала определенные отсеки следственного изолятора. Нетрудно было догадаться, что сюда выходили все видеокамеры, установленные в тюрьме. Время от времени они меняли режим и показывали разные отсеки: то стену, примыкающую к следственному изолятору, то какой-то коридор, то коридор с дверями камер. Таким образом, хозяин кабинета мог в течение короткого времени контролировать весь следственный изолятор.
Я стал смотреть на монитор. Майор, перехватив мой взгляд, повернул экран телевизора вправо, показав тем самым, что он не для посторонних взглядов.
Наконец он закончил разговор по телефону, положил трубку и, посмотрев на меня внимательно, сказал:
– Слушаю вас.
Я назвал свою фамилию. Он удивленно посмотрел на меня. Фамилия ни о чем ему не говорила.
– Я передал карточку вызова моего клиента, и мне велели зайти к вам.
– Да, да, – сказал майор, – я понял. Вы у нас кто будете?
– Я адвокат.
– Документы у вас есть?
– Конечно. – Я достал из кармана свое удостоверение.
Майор внимательно его рассмотрел, потом подвинул к себе папку. На ней я увидел имя, отчество и фамилию своего подзащитного. Майор стал просматривать какие-то находящиеся внутри листки. Я заметил, что в папке находятся все мои листки вызовов. Таким образом, каждое из моих посещений за четыре месяца фиксировалось.
Майор просмотрел бумаги. Там находились какие-то рапорты – видимо, конвоиров, коридорных. Их было несколько.
– Вы в курсе дела, что случилось? – спросил он меня.
– Нет. А что случилось?
– Давайте сначала поговорим о вашем клиенте. Вы ничего подозрительного не заметили, когда были у него последний раз? Кстати, когда это было?
– В четверг.
– И в четверг вы ничего подозрительного не заметили в его поведении?
– Ничего подозрительного. А что все-таки случилось?
– Он ничем с вами не делился? – будто бы не заметил моего вопроса майор. – Не говорил о проблемах, о конфликтах в камере?
– Да нет, ничего не говорил.
– На волю ничего не просил передать?
– Нет, ничего.
– Мы с вами, – майор обратился ко мне по имени-отчеству, – говорим не для протокола. Для нас это очень важно. Он никакой записки на волю не передавал?
– Нет, никакой. Но что случилось?
– Да, собственно… Беда случилась. Вашего клиента больше нет. Ну… убили его. Погиб он.
– Как? А можно узнать, при каких обстоятельствах это случилось?
