Александр Звягинцев - До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник)
Звонок отца оторвал Ледникова от утреннего просмотра интернетовских сайтов. Отец сообщил, что получил сигнальный экземпляр книги о российских прокурорах.
– И как? – поинтересовался Ледников.
– Знаешь, эта наша придумка с фотографиями могил производит довольно невеселое впечатление. Так что, может быть, ты зря мотался в Лондон на это кладбище…
– Может быть, и зря, – не стал спорить Ледников.
– Да… – вспомнил отец. – Я тут на днях получил поздравительную открытку от Вудгейта. Он передает тебе наилучшие пожелания… Еще он просит сообщить, что с удовольствием вспоминает, как вы вместе работали. И что он высоко оценивает твой вклад в известное тебе дело. Старина Вудгейт просто так говорить не будет.
– Вот видишь, выходит, летал я все-таки не зря.
– На комплименты набиваешься?
– От тебя разве дождешься! – усмехнулся Ледников. – Кстати, слышал последнюю новость с туманного Альбиона?
– Смотря какую…
– Зачитываю дословно. «Как стало известно газете The Daily Mail от авторитетных источников в разведывательных и дипломатических службах, Литвиненко был агентом британской разведки MI6 и получал от спецслужб гонорар в размере двух тысяч фунтов в месяц. По данным газеты, Литвиненко завербовал сэр Джон Скарлетт, нынешний глава MI6, а в прошлом – агент британской разведки в Москве…»
Отец помолчал, а потом снисходительно проворчал:
– Тоже мне новость!
– Ты про фунты или про сэра Скарлетта?
– И про то, и про другого… Может, для них это и новость…
– Тебе читать, что они пишут дальше? – поинтересовался Ледников. – Или тебе все известно заранее?
– Почитай-почитай старику…
– «Газета считает: то обстоятельство, что Литвиненко фактически работал на британские спецслужбы, может стать ключевым фактором в расследовании его убийства…»
– Господи, спохватились! Неужели и до них дошло?..
– Есть еще кое-что…
– Ну-ну…
– Опять цитирую: «Бывший подполковник ФСБ Треплов в интервью The Sunday Times заявил, что один из его бывших коллег трижды пытался завербовать его для проведения «спонсируемой властями операции» по убийству Литвиненко…»
– Говоришь, значит, Треплов его фамилия? Слыхал, слыхал… И три раза, значит?.. Вот как. Хорошо еще, что не десять! Я вообще удивляюсь – как с такой говорящей фамилией его взяли на службу в ФСБ? Ведь фамилии, как и прозвища, с бухты-барахты никогда в народе на Руси не давались. Так что генетика там еще та-а-а, – подняв вверх указательный палец правой руки, протянул отец.
– Сначала, если ты помнишь, он заявлял, что его просят навести справки – где Литвиненко работает, с кем встречается… А то это был такой секрет! И вообще – больше обратиться с этим было просто не к кому… Теперь уже, оказывается, предлагали самому убить…
– Нормальный ход, по всем канонам информационных войн, – спокойно отреагировал отец. – Главный из которых…
– Нападай всегда первым. Потому что нападать тут всегда выгоднее и проще, чем защищаться. Кто напал – тот и руководит процессом. Потому что он выбирает поле битвы и оружие.
– А еще?
– Нападай непрерывно, удар должен следовать за ударом, ставки расти. Инициатива должна быть за тобой… И тогда публика будет на твоей стороне.
– Все правильно. Так что любимая поговорка старины Вудгейта тут не работает.
– Это насчет кошки? Wait for the cat to jump?
– Она самая – «Подожди, пока кошка прыгнет».
– Хочешь сказать, кошка уже прыгнула?
– Мало того, их было несколько.
Эта женщина будет моей
Событий, описанных в романе, в действительности не было. Но действительность такова, что они вполне могли быть.
Глава 1
Юрий Иноземцев
Mettre la main au feu
Положить руку на огонь
– Клер, вам не показалось, что этой ночью в Париже отвратительно пахло дымом и гарью?
– Дымом? – рассеянно переспросила Клер.
Она была занята финансовыми счетами за последний месяц, так что ей было не до такой химеры, как дым.
– Дымом, Клер, дымом! Неужели вы не почувствовали смрад от горящей резины? Не слышали хруст разбитого стекла под ногами? А рев полицейских сирен? А вопли избиваемых и стоны раненых? Неужели вы не слышали ничего, милая моя Клер?
Она наконец подняла голову и озабоченно посмотрела на Иноземцева. Его непривычная взволнованность все-таки была замечена.
– Вы, наверное, имеете в виду эти беспорядки в пригородах? – доброжелательно, но суховато, как врач у больного, спросила она.
– Да, Клер! Именно про эти так называемые беспорядки в пригородах я говорю. Il y a quelque chose qui crame! В этих пригородах есть что-то такое, что может гореть! Да что гореть – пылать огнем испепеляющим, аки в геенне огненной. Беспорядки! – горестно воздел руки к потолку Иноземцев. – Это не беспорядки, радость моя! Это погромы с применением оружия! Это бунт новых варваров, которым ничего не дорого в прекрасном Париже! Нашествие дикарей, которым священные камни Европы нужны только для того, чтобы бить ими по головам полицейских.
– Вы же знаете, я живу в шестнадцатом районе, а у нас ничего подобного не бывает, патрон.
– Пока не бывает, Клер! – не желал успокаиваться Иноземцев. – Пока. А если эти банды придут одной прекрасной ночью к вам? В ваш замечательный буржуазный шестнадцатый? Что тогда? Придется, как говорится, положить руку на огонь… Mettre la main au feu! – повторил он с нажимом. – И хорошо еще, если только руку.
Клер на секунду задумалась, а потом решительно тряхнула своей очаровательной головкой.
– Я уверена, ничего подобного не случится. Наш президент сказал, что порядок будет быстро восстановлен. Все меры уже приняты.
– Но завтра все может повториться, радость моя! Потому что…
– Президент сказал: будет сделано все возможное, чтобы эти молодые люди, которые устраивают погромы, стали достойными членами нашего общества.
Иноземцев невольно улыбнулся.
– Достойный член – это звучит, Клер! – похвалил он. – Но, боюсь, все не так просто. Ведь они ненавидят во Франции все! Они чувствуют себя здесь врагами! Они хотят завладеть вашими богатствами, потому что считают, что имеют на них право.
Но Клер была непреклонна и неуязвима для его провокаций.
– Президент пообещал, что будет выделено достаточно средств, чтобы они почувствовали себя настоящими французами. Гражданами, у которых есть права и обязанности.
– Ну конечно, вы собираетесь купить их души! – демонически расхохотался Иноземцев. – Но самое занятное, радость моя, состоит в том, что они не хотят быть французами. Это их родители, приехавшие из Африки, готовы были на все, чтобы стать французами. А они, их дети…
– Не хотят быть французами? – Клер посмотрела на него с искренним недоумением.
Разумеется, поверить в это Клер не могла. Разве может кто-нибудь не хотеть быть французом? Ну только если американец какой-нибудь!
– А чего же они хотят? – высокомерно осведомилась она.
– Они хотят получить свою долю богатств прекрасной Франции! – наставительно сказал Иноземцев, остановившись прямо перед нею. – Но вот добропорядочными французами, которые знают свой долг и обязанности, они быть не желают…
Милое личико Клер мигом окаменело. Еще бы, как можно не хотеть быть истинным французом и выполнять свои обязанности!
– Президент…
Иноземцев не дал ей договорить.
– Вашего замечательного президента, дорогая Клер, сегодня больше заботят другие проблемы. Слухи о том, что в его отношениях с мадам Николь все очень неблагополучно, раздаются чаще и чаще.
– Слухи, – брезгливо поджала чуть накрашенные губки Клер. – А то вы не знаете, чего стоят эти слухи!
У милой Клер были очень сложные отношения с семьей президента. Она являлась его преданной поклонницей и сторонницей, однако к его супруге она относилась совсем не одобрительно и считала, что та плохо выполняет обязанности первой леди страны. В душе она, конечно, хотела бы, чтобы президент бросил недостойную его супругу, но в то же время она была вынуждена защищать высокое семейство, ибо тень любых подозрений затрагивает в первую очередь честь и достоинство президента, делает его светлый образ не столь блистательным и безукоризненным.
Любопытно, знает ли малышка такую историю про своего любимца? На следующий день после ужина, на котором знаменитый богач и жуир Франк Лефлер познакомил его со своей любовницей Николь, президент, тогда еще только министр внутренних дел, вызвал к себе своего заместителя. Тот в свое время тоже был любовником мадам Николь и весьма любил сим обстоятельством похвастаться. Президент, уже слышавший эти откровения, и вызвал заместителя именно для того, чтобы тот поведал ему о мадам Николь во всех подробностях. До каких подробностей они тогда договорились, Иноземцев точно не знал, но сама по себе ситуация казалась ему весьма забавной и типично французской. Кстати, подробностями президент остался, видимо, доволен. Потому как вроде бы именно тогда была произнесена ставшая знаменитой фраза: «Cett famme sera a moi!» – «Эта женщина будет моей!».
