Дик Фрэнсис - Скачка тринадцати
Сам Роупер не видел, с чего бы ему вдруг погореть. Он опустил бинокль и принялся методично готовиться к работе. Нужно все предусмотреть и сделать заранее: заполнить бланки, проверить оборудование, убедиться, что телефон в порядке. Роупер никогда ничего не оставлял на волю случая.
На старте помощники заводили в стартовые кабинки шестнадцать упрямящихся двухлеток. Служитель, дающий старт, нетерпеливо поглядывал на часы и думал, что двухлетки вечно ведут себя точно капризная примадонна перед выходом на сцену. Если вон тот гнедой и дальше будет упираться, придется дать старт без него…
Стартер прекрасно сознавал, что на него направлены объективы телекамер, безжалостно регистрирующие малейший промах. Служители, которые запаздывают со стартом, не пользуются популярностью. Те, кто дает старт раньше времени, напрашиваются на официальный выговор и всеобщие проклятия: преждевременный старт дает простор надувательству.
Стартер снял гнедого со скачки и дернул за рычаг с запозданием на три минуты двадцать секунд, скрупулезно отметив время в своем блокноте. Воротца распахнулись, оставшиеся пятнадцать двухлеток с грохотом вылетели из кабинок, и зрители на трибунах поспешно вскинули бинокли, провожая взглядом участников на протяжении всех пяти фарлонгов дистанции.
Судья в своей кабинке тоже внимательно следил за скачкой. Не так-то просто разобраться в табуне двухлеток на короткой дистанции — даже у опытного судьи в глазах мельтешило.
Судья помнил наизусть все клички лошадей и цвета владельцев — он заучивал их каждый день, наравне с комментаторами, ведущими скачку. Впрочем, благодаря долгой привычке он мог распознать большинство жокеев по одному только стилю езды. И все же временами ему снилось, что он допустил ошибку, — и судья просыпался в холодном поту.
Телекомментатор, сидящий на своей вышке, смотрел на лошадей в бинокль с сильным увеличением, установленный на подставке, точно телескоп, и неторопливо вещал в микрофон:
— В начале дистанции вперед вырвались Брейкэвей и Миддл-Парк. Сразу за ними идут Пикап, Джетсет, Дарлинг-Бой и Гамшу… На подходе к фарлонговой отметке лидеры смешались. Впереди идут Джетсет, Дарлинг-Бой, Брейкэвей… Еще один фарлонг позади. Дарлинг-Бой, Джетсет, Гамшу и Пикап идут голова к голове… Последние сотни ярдов… Джетсет, Дарлинг-Бой…
Лошади вытягивали шеи, жокеи размахивали хлыстами, толпа вставала на цыпочки и орала, заглушая голос комментатора. У судьи глаза заболели от напряжения. Дарлинг-Бой, Джетсет, Гамшу и Пикап миновали финишный столб, вытянувшись в одну шеренгу, и из громкоговорителей донесся механический голос:
— Фотофиниш! Фотофиниш!
В полумиле от ипподрома Джейми Финланд сидел в своей комнате, слушал скачку по телевизору и пытался вообразить себе картинки на экране. Скачки он представлял себе смутно. Джейми знал форму лошадей по игрушкам и своей лошадке-качалке, но ведь настоящие лошади большие и быстрые. Джейми не представлял себе ни простора скаковой дорожки, ни величины и формы деревьев…
Взрослея, Джейми все яснее сознавал, как ему повезло с мамой. А потому в отличие от большинства подростков он сделался не строптивым и непокорным, а, наоборот, внимательным и заботливым. Это трогало его измученную работой мать до слез. Именно из-за матери Джейми так обрадовался приходу телемастера: он ведь знал, что для нее звук без изображения — почти то же самое, что для него — изображение без звука.
Джейми очень старался, но почти ничего не мог разобрать на экране. Электронные колебания были совсем другими, чем естественные цвета.
Джейми сидел за столом, ссутулившись от напряжения. Справа от него стоял телефон, слева — один из приемников. Неизвестно, услышит ли он снова тот странный голос, но, если услышит, надо быть наготове…
«Еще один фарлонг позади. Дарлинг Бой, Джетсет, Гамшу и Пикап идут голова к голове… — говорил телекомментатор. Его голос нарастал от возбуждения. — Последние сотни ярдов… Джетсет, Дарлинг-Бой, Пикап и Гамшу… Финишный столб все четверо миновали одновременно! Быть может, на последнем прыжке вперед вырвался Пикап, но нам придется подождать фотофиниша. А тем временем давайте еще раз посмотрим последний этап скачки…»
По телевизору стали показывать повтор, а Джейми напряженно ждал, держа руку над пультом кнопочного телефона.
На ипподроме вокруг ларьков букмекеров, точно растревоженный улей, гудела толпа. Букмекеры лихорадочно принимали ставки. Фотофиниши весьма популярны у серьезных игроков — они ставят на исход.
Некоторые лохи действительно верят в непогрешимость собственных глаз. Для других это возможность сорвать куш или даже вернуть крупный проигрыш. Фотофиниш — это последний шанс, спасательный круг, брошенный утопающему, временная отсрочка перед окончательным разочарованием.
— Шесть к четырем на Пикапа! — хрипло кричал молодой Билли Хитчинс. Его ларек стоял в ряду, ближайшем к трибунам. — Шесть к четырем на Пикапа!
Его обступила толпа клиентов, спустившихся с трибуны.
— Десятка на Пикапа — пожалуйста, сэр. Пятерка на Гамшу — пожалуйста, сэр. Двадцать на Пикапа — возьмите билетик. Сотню? Ну да, пожалуйста. Сотню на Джетсета, один к одному, почему бы и нет…
Билли Хитчинс, уверенный, что Дарлинг-Бой обошел всех на ноздрю, охотно принял деньги.
Грег Симпсон принял билетик Билли Хитчинса — сотня, один к одному, Джетсет — и поспешил к другим букмекерам. Ему нужно было успеть сделать как можно больше ставок. От поступления сообщения до объявления победителя времени проходило очень мало. Но этого хватало. Две минуты как минимум. А иногда и пять. За это время решительный игрок успевает сделать пять-шесть ставок, если как следует поработает локтями.
Грег мог пробиться через самую плотную толпу — у него был многолетний опыт езды на метро в часы пик. В тот день в Аскоте он успел поставить все деньги, что у него были с собой. На Джетсета, один к одному.
Ни Билли Хитчинс, ни кто-либо из его коллег ничего не заподозрил. На Джетсета ставили многие. Как и на остальных трех лошадей. Во время такого фотофиниша огромные деньги переходят из рук в руки. Билли Хитчинс был только рад — это давало ему возможность дважды нажиться на одной скачке.
Грег заметил еще двоих, делавших крупные ставки на Джетсета, и не в первый раз подумал, не работают ли и они на мистера Смита. Он встречал их и на других скачках. Но Грег и не подумал подойти и спросить. Анонимность — это гарантия безопасности. Для него, для них всех — и, разумеется, для самого Боба Смита.
Судья в своей кабинке добросовестно изучал черно-белый снимок, выясняя, где чья морда. Впрочем, победителя он выделил сразу и пробормотал его номер себе под нос, записывая его в блокнот.
Микрофон, подключенный к местной трансляции, молчаливо ждал, когда судья вынесет решение относительно того, кто занял второе и третье место. Вот это было не так-то просто. Либо номер два, либо номер восемь. Но кто именно? Время шло.
В кабинке судьи было тихо. Гам, царивший внизу, у ларьков букмекеров, почти не достигал слуха судьи, приглушенный толстыми стеклами.
За плечом судьи терпеливо ждал служитель ипподрома, в чьи обязанности входило официально оповестить о принятом решении. Судья включил яркую лампу и разглядывал морды через увеличительное стекло. Если он ошибется, тысячи всезнающих зрителей сообщат ему об этом.
Не заказать ли себе новые очки? В последнее время фотографии начали казаться судье чересчур расплывчатыми.
Грег Симпсон с сожалением подумал, что судья слишком тянет. Если бы знать, что у него будет в запасе так много времени, он захватил бы с собой побольше денег. Однако сегодняшняя прибыль и без того обещала быть значительной. Он с благодарностью вышлет мистеру Смиту его долю.
Грег Симпсон самодовольно улыбнулся и мимоходом, словно к талисману, прикоснулся к крошечному транзисторному приемнику, который носил в левом ухе, пряча его под волосами и шляпой.
Джейми Финланд напряженно прислушивался, склонив темноволосую кудрявую голову к приемнику, через который он подслушивал переговоры авиадиспетчеров. Легкое шипение волны оставалось неизменным, но Джейми продолжал слушать с участившимся пульсом. Он был полон радостного возбуждения. Мальчик мельком подумал, что будет обидно, если на этот раз ничего не произойдет.
Хотя Джейми вслушивался изо всех сил, он едва не пропустил долгожданного знака. Отдаленный приглушенный голос произнес ровным тоном одно-единственное слово: «Одиннадцать». И снова только легкое шипение, словно ничего не произошло. Джейми понадобилось секунды две, чтобы осознать полученную информацию и радостно рассмеяться.
Он набрал номер и соединился с местной букмекерской конторой.
