Дарья Калинина - Пикник на Лысой горе
— Одно могу сказать: он там не один, — торжественно изрекла Наташа.
— Поздравляю с открытием, — съязвила Инна.
После неудачной экспедиции сестры вернулись в гостиницу и попытались выведать у портье все, что тому было известно про обитателя шестнадцатого номера.
— Ваш приятель привез своего дружка позавчера вечером. Заказал ему ужин в номер, сам туда отнес и приказал никому в номер не соваться. И с тех пор этот постоялец из номера не высовывается. Горничной убирать не позволяет. А еду ему носит ваш приятель.
Он приезжал и вчера. Целый день тут провел. И сегодня тоже.
— А постоялец? Вы ведь его видели? Ну, когда тот номер снимал?
— Переговоры вел ваш знакомый. А того я видел лишь мельком. Он близко не подходил. Одно могу сказать — это мужчина, — сказал парень. — Только не совсем.
— Как это? — удивились сестры.
— А он голубой. Такой весь женственный и губы в помаде, хотя и с усами. Точно, голубой. Думаю, ваш приятель приезжает сюда к нему на свидание.
Сестры быстро описали портье приметы известной им голубой троечки. Роберта, Эдгара, ну и Дюши тоже. Но портье не признал их в своем постояльце.
— Как же быть? — расстроилась Наташа. — Как же нам узнать, с кем он там время проводит?
— Это ваш отец? — спросил у нее портье.
— Да, — с подавленным видом соврала Наташа. — Мой и моих трех маленьких братиков.
— Тогда я вам помогу, — сказал портье, оказавшийся вовсе не таким бесчувственным чурбаном, каким казался вначале.
Он провел обеих сестер в подсобное помещение и передал Наташе комбинированный ключ, который подходил ко всем дверям гостиницы.
— Удачи, — пожелал он им на прощание. — Но, помните, если попадетесь, я вас знать не знаю.
Сестры поднялись наверх. На этот раз они были уверены, что у них все получится. Наташа постучала в дверь номера и, изменив голос, сказала:
— Это служащая отеля. Откройте, пожалуйста. У нас серьезная авария на этаже. Нужно перекрыть воду.
А то весь отель зальет.
Алексей шумно вздохнул. Было слышно даже через дверь.
— Минуту, — сказал он и прошлепал босыми ногами обратно.
— Давай! — сказала сестре Инна.
Наташа вставила ключ в замок. Он легко повернулся, и Наташа толкнула дверь. Затем сестры ввалились в номер.
— Что вы себе позволяете!? — взвизгнул знакомый голос. — Что случилось?
— Это я хочу спросить, что случилось, — наконец выговорила Инна, придя в себя от увиденного.
Возле широкой двуспальной кровати стоял совершенно голый Алексей. Голый, если не считать импровизированного фигового листика, который он смастерил из подушки. Голый мужик — зрелище не для слабонервных. Должно быть, поэтому Алексей выглядел очень смущенным. Инна перевела взгляд на кровать и удивилась еще больше. Голубой приятель Алексея оказался не кем иным, как Сильви. Она тоже успела обмотать себя простынями и смотрела на сестер очень сердито.
— Так это ты?! — удивилась Наташа. — А нам портье внизу сказал, что с Алексеем тут какой-то голубой сшивается. Должно быть, портье впотьмах принял Сильви за мужчину. Но косметику у нее на лице все же заметил. Вот и решил, что Алексей поселил в гостинице своего голубого дружка.
Сильви промолчала. Похоже, ее не слишком порадовал тот факт, что ее приняли за мужчину.
— Как вы тут оказались? — тем временем строго спросил у сестер начавший уже приходить в себя от неожиданности Алексей.
— Поехали за тобой следом, — сказала Инна. — Хотели узнать, где это ты целыми днями пропадаешь.
А что? Нужно было сразу твою жену сюда с собой привести?
При упоминании о жене Алексей нервно дернулся в сторону балконной двери, но вовремя остановился, лицо его покрылось багровыми пятнами.
— Нет-нет, — забормотал он. — Вы все правильно сделали.
— Тогда ты, может быть, все-таки расскажешь нам, что вы тут делаете с Сильви? — предложила Инна. — То есть детали меня не интересуют. Ты объясни нам вот что: кто ее похитил? Если вообще ее похищали?
И заметь, я не спрашиваю, почему она тут не со своим женихом, а с тобой.
— А я могу ответить, — неожиданно с вызовом сказала Сильви. — Могу объяснить, почему я тут не с Дюшей. Впрочем, если вы не полные идиотки, то и сами могли бы это понять. У нас с Дюшей, если хотите знать, секс был всего один раз. Ровно месяц назад.
В течение четырех с половиной минут. Я по часам засекала. Как вы думаете, может этого хватить молодой женщине?
— Наверное, нет, — пробормотала Инна, думая, какой никудышной дуэньей для своей младшей сестры она снова оказалась.
— Вот и я о том, — сказала Сильви. — Так что нечего меня осуждать.
— Мы и не осуждаем, — возразила Инна. — Мы просто хотим разобраться. Сильви, ведь тебя похитили? Разве нет?
— Никто ее не похищал, — ответил за свою подругу Алексей. — Она сама удрала, когда услышала по телевизору про похищение.
— Как это? — удивилась Наташа.
— Как Сильви могла услышать про свое похищение, если она была уже к этому времени похищена? — спросила Инна. — Или?.. Нет, я уже решительно ничего не понимаю. Так тебя никто не похищал?
— Дело в том, что она никакая не Сильви, — сказал Алексей.
— Не Сильви?! — снова хором удивились сестры. — Это не невеста Дюши?
— Невеста, — кивнул головой Алексей. — Но та Сильви, которая собиралась замуж за Дюшу, не имеет ничего общего с настоящей Сильви — дочерью господина Яунайса.
Тут у обеих сестер челюсти отвисли полностью.
Пока они приходили в себя, Алексей с Сильви успели привести себя в относительный порядок и даже поругаться.
— Зачем ты им сказал? — возмущалась Сильви.
— А что толку теперь скрывать? — оправдывался Алексей. — Они бы все равно догадались. Сильви, твое дело проиграно. Ты должна будешь это признать.
Инна наконец овладела собой. Она передвинула кресло таким образом, чтобы оно перегораживало путь к двери, уселась в него и сказала:
— А теперь подробно, не волнуясь, расскажите нам все по порядку.
Алексей вздохнул и тоскливо посмотрел на окно.
Но благоразумие взяло верх. Он сел во второе кресло и начал рассказывать.
— Все началось с того, что я женился не на той женщине, — сказал он. — Ингрида — отличная мать и жена, но в постели с трупом, должно быть, веселей, чем с ней. Вы не представляете, какой это кошмар из ночи в ночь выполнять свои супружеские обязанности с женщиной, которая не испытывает при этом ничего, кроме неудобства. И при этом я очень любил ее и восхищался ее моральными и нравственными принципами. Во всем, кроме постели, Ингрида была для меня идеальной женой. Она умела развлечь гостей светской беседой, умела одеться со вкусом. Никогда не допускала промахов и оговорок. И при этом была красавицей. В общем, образец для зависти всех других мужчин. Но с постелью у нас с ней не ладилось — хоть ты тресни. То есть Ингрида, по всей видимости, была довольна. Во всяком случае, на большее она никогда не претендовала. А мне этих прохладных объятий было мало. Я скучал.
Алексей замолчал и задумался.
— Так прошло довольно много времени. Во всяком случае, мне так казалось. Ингрида ждала ребенка, и речи о сексе вообще не было. И у меня все чаще стали мелькать мысли, что развлечься в такой ситуации с другой женщиной будет вполне нормально. И к тому же не обязательно докладывать об этом Ингриде.
Я крепился три месяца, но потом натура взяла верх.
И я изменил жене.
— Господи! — не выдержала Инна. — Ну и что с того? В чем драма-то? Тысячи, да что там, почти все мужья изменяют своим женам. Так чем вы хуже или лучше?
— Но надо знать Ингриду! — сказал Алексей. — Она бы мне не простила измены. Поэтому я страдал.
Страдал, но продолжал время от времени встречаться с другими женщинами. И довольно долго мне везло.
Женщины мне попадались либо замужние, либо просто не желавшие заводить разговор о моем разводе.
В общем, я весело порхал с цветка на цветок и горя не знал. До тех пор, пока я не встретил вот ее. И пока не влюбился в этого дьяволенка.
И Алексей показал на Сильви. Та ответила ему долгим взглядом и заговорила:
— Я никакая не дочь господина Яунайса. Я вообще знать не знаю, кто был моим отцом. Свою мать я тоже видела всего несколько раз. Это было еще в раннем детстве, и я не помню ее. Просто мне рассказали, что она приходила на меня взглянуть. Может быть, она была мне вовсе и не мать. А просто какая-то знакомая.
Во всяком случае, она никогда ничего мне не приносила. Ни игрушек, ни сладостей. А воспитывалась я в приюте, в самом настоящем детском доме. Это было не так ужасно, как принято считать, но счастье тоже через край не било. Если всех моих подруг больше всего расстраивало, что у них нет родителей, как у других детей, то меня волновало лишь постольку, поскольку это лишало меня разных материальных благ в виде игрушек и сластей, которые эти родители вроде бы обязаны были мне предоставить. Мои подруги ни за что в жизни не признались бы, что хотят иметь просто родителей, все равно каких. Мы все выдумывали себе родителей богатых и знаменитых, у которых нас выкрали злодеи. Но родители рано или поздно нас найдут. Вот от таких родителей я бы не отказалась.
