Ирина Градова - Танец над пропастью
– Он действительно думал, что постановка обойдется без тебя? – не поверила Рита.
– Вряд ли. В тот момент я принял его слова за чистую монету, но потом, где-то часа через два, поостыв, решил, что на самом деле он не имел в виду то, что говорил. Мне показалось, Григорий Сергеевич был в отчаянии, потому и вел себя не совсем… адекватно, что ли? Я оказался прав. Он позвонил вечером и попросил приехать.
– Извинился хоть?
– Да ладно, извинился – ты же его знаешь! Синявский в жизни ни перед кем не извинялся. Но этого и не требовалось, ведь мы отлично понимали друг друга.
Это правда, подумала Рита. Общение хореографа и танцовщика, сколько она помнила, напоминало боевые действия. Может, таково свойство их натуры, и оба просто-напросто получали удовольствие от скандалов, заряжавших их энергией? Это кажется невероятным, но, похоже, так оно и было.
– Хорошо, – кивнула она, – папа попросил тебя приехать. Ты приехал?
Игорь помотал головой.
– Я был слишком зол. Не желал с ним ничего обсуждать, хоть и понимал, что выхода нет: мой дублер из второго состава только завалил бы все дело, а деньги… Короче, чтобы не ругаться больше с Синявским, я отделался обещанием встретиться на следующий день.
– А на следующий день папу убили.
Игорь отвернулся к окну. В самом деле, что тут скажешь? Рита знала Байрамова и понимала, что он до конца дней будет сожалеть о том, что пошел на поводу у своей злости и отказался увидеться с Григорием Сергеевичем накануне его гибели. Вряд ли он смог бы предотвратить неизбежное, разве что отсрочить, но мужчины хотя бы помирились.
– А как к тебе попали письма с угрозами? – задала она вопрос. – Ты сказал, их прислал папа, но я не понимаю…
– Да я сам не могу понять, чего он хотел этим добиться! Может, желал показать, как тяжело ему приходится? Можно подумать, только у него трудности, а все остальные как сыр в масле катаются!
– Он хотя бы написал, что его шантажировал Ромка?
Байрамов покачал головой.
– А почему ты мне не рассказал?
– Как ты себе это представляешь? Семейство в шоке от убийства своего главы, и тут меня забирают в каталажку по подозрению в этом самом убийстве! А потом ты закрутила с Митькой, Ромку грохнули, и я подумал, что нет смысла бередить ситуацию, ведь стало ясно, кто автор записок… Знаешь, я все думаю: если бы я в тот вечер все-таки приехал к твоему отцу и предложил помощь, может, все вышло бы иначе? Во всяком случае, мы уехали бы из театра вместе!
– Игорь, ты не виноват! – прервала его Рита. – Да и каким образом ты мог помочь?
– У меня есть деньги.
– У тебя?
– Ну, не вся сумма, конечно, но можно было что-нибудь придумать, объединив усилия. Есть же, в конце концов, нормальные банки, можно взять кредит…
– Байрамов, откуда у тебя деньги?! – недоумевала Рита. – Неужели в стриптиз-клубе так хорошо платят?
– Клуб тут ни при чем – оплата, как везде. У меня есть недвижимость за границей. Помнишь женщину, из-за которой ты тогда сбежала из Израиля, даже не повидавшись со мной?
– Ты говорил, она – твоя поклонница.
– Точно. Ее звали Лиат, Лиат Вагшаль.
– Звали?
– Она умерла пару лет назад – рак груди. И оставила мне большую часть своего состояния.
– С какого перепугу?
– Начинается! – протянул Игорь, закатывая глаза. – Снова начнешь обвинять меня?
– И не думала даже, – соврала Рита. – Просто я не понимаю, зачем женщине, у которой, как ты утверждаешь, не было с тобой даже интрижки, оставлять тебе наследство?
– Да, тебе, наверное, не понять, Маргарита Григорьевна, но так уж вышло: она была одинока и хотела, чтобы ее состояние досталось тому, кого она ценит.
– Ценит?
– Я сам удивился, когда позвонил ее адвокат, но, как говорится – воля покойной…
– И что же она тебе… подарила?
– Свой туристический бизнес. Как ты понимаешь, я в этом деле – ни уха, ни рыла! Но сразу заниматься продажей не стал. Во-первых, это выглядело бы не слишком красиво, да и люди в результате остались бы без работы.
– Но ты все же решил сбыть бизнес, когда узнал о папиных проблемах?
– Своя рубашка ближе к телу! – развел руками Байрамов. – Меня гораздо больше интересует судьба ребят из труппы, чем какие-то незнакомые израильтяне. Кроме того, я же не на улицу их выкидываю, а даю выходное пособие, заранее предупреждаю…
– Так ты что, уже?..
– Ну да. Твой отец погиб, но проблема-то никуда не делась! Платить долги все равно придется, значит, выхода нет. Я собирался поговорить об этом с тобой, только вот не знал, как объяснить… Оказывается, ты и так в курсе!
– Хорошо, Байрамов, – пробормотала Рита, – об этом мы поговорим позже, когда… Короче, когда-нибудь потом. – У нее разболелась голова – казалось, шпильки, воткнутые в пучок на затылке, пронзили черепную коробку и постепенно входят в мозг. Девушке нестерпимо захотелось вытащить эти шпильки и высвободить волосы, но она не хотела делать этого при Игоре. – Ответь на мой последний вопрос, пожалуйста: почему Жаклин пришлось обеспечивать тебе алиби? Почему ты просто не сказал следователю правду?
– В тот вечер я был не один. Но и не с Жаклин, с другой женщиной.
– С Галиной Сомовой! – выпалила Рита. Брови Байрамова взлетели вверх.
– Откуда ты знаешь про Галину?! Ладно, не важно. Я провел у нее всю ночь и следующий день. Это не то, что ты думаешь – просто мне требовалось с кем-то поговорить, поделиться… С кем-то, кто хорошо знает меня и твоего отца.
«А как насчет меня? – подумала девушка с обидой. – Почему ты ко мне не пришел?»
– У нее на даче нет ни телевизора, ни радио, поэтому я понятия не имел, что случилось. Хоть и обещал Григорию Сергеевичу прийти, но к утру так и не остыл, поэтому Галя предложила еще на какое-то время остаться у нее и обдумать сложившуюся ситуацию.
– Значит, алиби у тебя есть! Почему же Жаклин пришлось врать, чтобы тебя вытащить?
– Потому что однажды я уже влез в жизнь Галины и порушил все, что у нее было, – ответил Игорь. – Я был молодой и глупый, думал только о том, как утереть нос твоему отцу. Честно говоря, я не представлял, как много эта женщина для него значила, я горел жаждой мести и считал себя героем! У них все шло прекрасно, пока не появился я. Тебе, наверное, неприятно это слушать, ведь дело касается твоей матери, но это факт, который невозможно отрицать. Мне стоило большого труда отбить Галину у Синявского – никогда и ни с кем я так не старался! Но я пошел бы и на большее, чтобы уничтожить его морально.
Рита хотела спросить, откуда такая ненависть, но боялась прервать Игоря: в кои-то веки он решил поговорить откровенно.
– Итак, я добился, чего хотел, – продолжал он, не глядя на нее и теребя свой браслет. – Галина ушла от твоего отца. Она честно рассказала ему обо всем, хотя я предпочел бы больше «спецэффектов» и чтобы она повременила – так было бы больнее! Он не пожелал принять такое положение вещей, пытался ее вернуть, и вот тогда-то я и испытал настоящее удовлетворение. Но ненадолго. Галина, конечно, замечательная женщина, но я понятия не имел, что с ней делать! Она никогда не была мне нужна, я хотел только тебя.
Рита почувствовала, как при этом неожиданном признании кончики ее пальцев задергались, словно по ним пробежал электрический разряд. Байрамов сказал, что хочет ее? Только ее?
– Синявский услал тебя за границу и собирался выдать замуж за какого-то «ботаника»! Галина быстро все поняла – в конце концов, она много старше меня и гораздо мудрее. Мы поговорили. Беда в том, что она, кажется, действительно меня любила! Я чувствовал себя последней сволочью, но Галина повела себя благородно и предложила расстаться без взаимных обид. На следующий день после нашего с ней разговора у меня произошла стычка с твоим отцом на вечеринке по случаю премьеры и та злополучная авария. Я вскочил к нему в машину потому, что уже и сам не рад был осуществлению своей мести. Я хотел с ним поговорить, успокоить, если получится. Я не то чтобы раскаялся в содеянном, но пострадал невинный человек, Галина, а ведь о таких последствиях я даже не задумывался… Так вот, зачем я тебе все это рассказываю. Сомова долго оставалась одна. Она не смогла бы вернуться к твоему отцу из чувства гордости, да и прежней любви, видимо, уже не испытывала. Как ни странно, она оставалась единственным человеком из прежней жизни, с которым я поддерживал отношения после больницы. Она не держала на меня зла, представляешь? Наоборот, по возвращении из Израиля, когда я не знал, чем себя занять, устроила в «Океан» через каких-то своих знакомых. В театры я даже соваться не смел, понимая, что мне придется снова доказывать свою профпригодность – такого моя гордость просто не вынесла бы! Кроме того, дело не только в ней: я и сам сомневался, что смогу танцевать как раньше. Так что клуб стал для меня спасением. А Галина… Она встретила хорошего человека, который предложил ей выйти за него замуж. Ей было за пятьдесят, хотелось покоя и семейного уюта… И она все это получила. Я был рад за нее, ведь так моя совесть болела меньше! Галина устроила свою жизнь, но перед тем, как согласилась стать женой этого человека, она рассказала ему все, что произошло в ее жизни до него. Он ничего не имел против романов, которые случились до их знакомства. С тех пор мы с ней не общались. А в тот день, когда Синявский попер меня из труппы, а потом прислал письма с курьером и мы поговорили по телефону, я снова злился на него и не знал, куда деваться. Я пошел бы к тебе, но ты же дочь Григория Сергеевича, а он настаивал на том, чтобы никто ничего не узнал о его трудностях. Кроме того, я не был уверен, что ты захочешь меня видеть. Поэтому я отправился на экскурсию по барам. Приняв на грудь достаточно, чтобы почувствовать себя лучше, я вышел на улицу и едва не угодил под колеса. Бывает же такое в жизни, а не только в романах: за рулем машины сидела Галина! Она выскочила, чтобы посмотреть на алкаша, который едва не отправил ее за решетку, и увидела меня. Не смогла оставить на улице, и мы поехали к ней на дачу. Муж оказался в отъезде (иначе не представляю, как бы она объяснила мое появление у них дома!). Галя привела меня в чувство, и мы проговорили до самого утра. Ее муж хороший человек, но ревнивый. Когда встал вопрос об алиби, я ничего не сказал в полиции – я не мог снова испортить Галине жизнь, ведь ее муж мог обо всем узнать. Он, как и она, человек достаточно известный… Когда я услышал, что случилось, то сразу бросился в «Гелиос». Там мы встретились с Жаклин, и я все ей рассказал. А через полчаса меня повязали, ведь полиции стало ясно, что речь идет об убийстве, а не о несчастном случае. Вот Жаклин и сообразила, как меня вытащить, ведь пока только она была в курсе того, где я провел больше суток.
