Аркадий Гендер - Траектория чуда

И тотчас же мысленным взором снова увидел последний полуоборот Ташиной головы, ее взгляд, прерванный безжалостно закрывшейся дверью. Я уже давно отчаялся не только вспомнить, при каких обстоятельствах я прежде встречался с Ташей, но и вообще уже далеко не был уверен, что видел ее до нашего интернет-знакомства. Только что пережитое перед дверями клиники дежавю снова заинтриговало меня. Но попытки вспомнить были тщетны, и мои мысли сами собой перепрыгнули на то, что все равно появление Таши в моей жизни было как будто предопределено высшими силами. Да, как причудливо цепляясь одно за одно, разрозненные вроде бы звенья-события, смыкаясь в цепочку, становятся причиной событий последующих, формируя, в конечном итоге, самое жизнь! Не было бы той злополучной пьянки — не было бы Таши, и не было бы в результате тех злополучных снимков. Фотографии эти сразу же воочию нарисовались у меня перед мысленным взором. Прогоняя их из головы, я открыл глаза. Но это не помогло, — я продолжал видеть их на фоне сгустившейся в номере сумеречной темноты. Я протянул руку, чтобы включить лампу на прикроватной тумбочке, но свет не загорался. "Что за черт?" — подумал я, свесился с кровати, и увидел, что вилка от лампы, видимо, задетая горничной при уборке, выскочила из розетки. Я вставил ее назад, и свет загорелся. Но я так и застыл, наполовину свесившись с кровати, с проводом в руках. Странное чувство пережитости только что произошедшего события пронзило меня. Но на сей раз я четко помнил, когда и где со мной произошло нечто похожее. Это было в минувшее воскресенье, дома у Таши, когда я точно так же включил вилку ее допотопного электронного будильника. Я хорошо помнил, как вспыхнули тогда на нем зеленые цифры. "Ну и что?" — пожал плечами я, и выпустил вилку. Я уперся руками в постель, собираясь встать, но так и остался сидеть. Потому, что эта внезапно всплывшая в моем мозгу картина с будильником, и все еще навязчиво маячившие перед глазами Лориковские фотки странно не сочетались друг с другом. Только я никак не мог понять, чем. Но я чувствовал, что это было настолько важно, что требовало немедленного осознания. Хорошо, что с тем, чтобы немедленно увидеть фотографии, не было никаких проблем.

Я не стал дожидаться лифта, а стремглав сбежал по лестнице вниз. "Мне срочно нужен компьютер, подключенный к интернету", — объяснил я приветливо улыбнувшимся мне на рисепшене отельским. "No problem!" — как и положено в 21 веке, ответили мне, и провели в отдельную комнату, где на столе тихо шумел включенный комп. Естественно, железяка оказалась подключена к Сети напрямую, поэтому уже через несколько секунд я зашел на свой почтовый сервер. Логин, пароль, — вот и то самое письмо с вложением трех файлов-фотографий, которые мгновенно выгрузились на экран монитора. Напрягая глаза, всмотрелся в первую, — не в крупноформатную порнушку, а на задний план — и сердце у меня защемило. На двух остальных — то же самое. Минуту я сидел, приходя в себя, потом отключился и на полном автомате пошел к себе в номер, на ходу осознавая увиденное. А увидел я то, чего и ожидал. И чего боялся. На фотографиях электронные часы… ра-бо-та-ли, чего в воскресенье по причине выскочившей вилки быть не могло. А, значит, снимки были сделаны не в воскресенье, а в пятницу, во время первой нашей встречи. А это значило, что никакой слежки за мной с последующей установкой микрокамеры не было, что все было установлено заранее, потому что в этой квартире на Преображенке меня ждали. И, значит, моя встреча с Ташей ни в коей мере не была случайной. Ее ко мне подвели.

Я ввалился к себе в номер, и бессильно плюхнулся в кресло. Меня опять всего трясло. "Таша, за что? Как ты могла?!" — терзала мысль. Господи, как же это больно, когда тебя предают! Я снова почувствовал, что мне совершенно необходимо выпить, но сил куда-либо идти, или даже звонить в рум-сервис не было совершенно. Я открыл дверцу мини-бара и быстренько соорудил себе коктейльчик, без разбору наливая в стакан содержимое подряд всех флакончиков с более или менее крепкими напитками. Получилось граммов двести жуткой мешанины из водки, коньяка, джина, рома и виски, и я залпом махнул всю ударную дозу, не почувствовав даже вкуса. Но спиртное не взбодрило, а, наоборот, словно бы оглушило меня. Сил было ровно на то, чтобы сидеть, уставившись неподвижным взглядом в одну точку на стене где-то на высоте плинтуса. Мысли, как сонные зимние мухи, натужно жужжали все одно и то же: "Все пропало, все пропало".

Да, стоило только построить ретроспективу событий, произошедших со мной за последнюю неделю, как с ужасающей очевидностью становилась видна страшная в своей четкости и ясности тенденция. Сначала человеку, у которого и так, если задуматься, было в этой жизни все, что нужно, для безбедного и счастливого существования, неожиданно, как в сказках Шахерезады, дается еще большее, много большее. Причем не вследствие каких-то его целенаправленных действий, не в качестве заслуженного вознаграждения за упорный труд, или компенсации за потери и лишения, а — просто так, ни за что. И вот в тот самый момент, когда человек этот, опьяненный вознесением, как ему кажется, на самую вершину успеха, видит будущее в самых радужных тонах, вдруг начинается его стремительное падение вниз. Жизнь, хозяином которой он себя уже ощущал, начинает наносить ему удар за ударом. Сказочное сокровище исчезает, как дым, самые близкие люди оказываются в полной власти неведомых темных сил, а человек, духовная близость с которым готова была перерасти в редчайший бриллиант настоящего, взрослого чувства, оказывается подставным лицом и предателем. Как ни изображай из себя закоренелого материалиста, а поневоле поверишь во вмешательство каких-то высших сил, решивших покарать меня невесть за грехи, и отнять у меня все.

"Господи, тетка Эльмира!" — пронзила меня мысль. Я схватил мобильный и, путаясь в цифрах, набрал ее номер. Пять, десять, двадцать гудков — никто не отвечал. Я подождал еще звонков пять-шесть, но безрезультатно. Тетки не было дома, и это со всей очевидностью значило: что-то случилось. Аргумент, что тетушка просто куда-то ушла, не выдерживала критики, потому что в Москве был уже довольно поздний вечер, а тетка была домоседкой. Да и куда пойдет старая женщина, еще позавчера лежавшая в лежку с больным сердцем? Я снова упал в кресло. Подтверждались худшие мои опасения.

Но — странно, что именно это последнее подтверждение явно ополчившейся на меня судьбы со всеми ее высшими силами вывело меня из состояния оцепенения. Всегда я так — пробуждаюсь к действию в самый последний момент, на самом краю пропасти. К черту хандру! Надо же хотя бы попытаться решить это чудовищное уравнение со многими неизвестными, которое досталось мне на неожиданном внеочередном экзамене, устроенном изобретательной и непредсказуемой жизнью. А для того, чтобы составить хотя бы общий план действий, нужно сначала осмыслить и разложить по полочкам информацию, которой я владею.

Я вскочил с кресла и для стимулирования мыслительного процесса принялся ходить взад и вперед по номеру. Так, что, собственно, я знаю о составе шайки вымогателей, наехавшей на меня? Не так уж и мало. В ней как минимум три человека, двое из которых мне известны — Лорик и Талия, причем одна из низ вполне в пределах моей досягаемости. Можно было бы прямо сейчас поехать в клинику, схватить ее за грудки и вытрясти все, что она знает. Но что-то подсказывало, что это сомнительное удовольствие вполне можно было бы отложить на завтра, потому что вряд ли Талия знала очень уж много, и уж точно не являлась организатором, "мозговым центром" всей операции. С Лориком еще хуже — он просто мертв и кроме того, что он из "Московского Законника", я не знаю о нем ничего. Да, тупичок.

Третий — это Голос. О нем я не знаю ничего, и можно только пофантазировать, кто в принципе мог бы подойти на эту роль. А велик ли у меня, собственно, выбор? Кроме Лорикиного шефа Вадима Львовича Шуляева, пожалуй, больше никого. Но что, кроме физиономистической неприязни, у меня против него есть? Ответ — ничего, к тому же по информации длинноногой Яны господин Шуляев со вчерашнего дня греет пузо в Египте и, значит, никак не мог сегодня находиться в Москве, убивать своего зама Лорика, тыкать мою жену Галю шприцем с наркотиками и творить прочие безобразия. Про Египет надо бы, конечно, проверить, но отсюда, из Женевы, можно разве что только позвонить той же Яне, спросить, мол, на самом ли деле улетел. Но это — даже не завтра, а только в понедельник. Да, с персоналиями небогато.

Тогда попробуем перейти к осмыслению событий. Итак, моего появления с вполне определенной намерениями в квартире на Преображенке целенаправленно ждали. Из этого отчетливо следовал ясный вывод: враги знали о том, что я разместил объявление в Интернете. А кто об этом мог им об этом сообщить, кроме тех пяти-шести человек, которые присутствовали на той злополучной пьянке? Напрашивался один ответ — никто. Да и маловероятно, что информация была просто передана; скорее всего, кто-то из тогдашних моих собутыльников сам был членом шайки. Возможно, он и придумал всю операцию. Возможно, он и был Голосом. Со всей страшной очевидностью по логике выходило, что Голосом мог быть, к примеру, Роман. Или вообще Гоха.