Наталья Александрова - Звезда Ассирийского царя
Звонить не стала – незачем предупреждать заразу! Внезапность появления Тамара Степановна справедливо считала залогом успеха, поэтому она открыла дверь своими ключами.
В прихожей было темно и как-то неприятно пахло.
«Развела грязищу!» – подумала Тамара, дополнительно накручивая себя перед тем, как начать скандал.
Она протянула руку к выключателю, нажала кнопку…
И тут что-то вспыхнуло, полыхнуло, затем страшно прогрохотало, и свет померк перед глазами Тамары Степановны.
Иван стоял посреди тротуара, тупо глядя на пылающие окна, на россыпь осколков, покрывающую асфальт, как первый снег, и душу его заполняло глухое, бездонное отчаяние.
Он не успел, не сумел предупредить Юлю, и она погибла. Погибла вместе с мальчиком. Два человека, которые стали для Ивана бесконечно дорогими, погибли по его вине… Он навел убийц на квартиру Юлии, и теперь ни в чем не повинные люди погибли. Да не просто люди, а его близкие.
Теперь ему незачем жить.
Во всяком случае, незачем бороться, незачем прятаться от полиции. Его жизнь утратила всякий смысл.
Иван пошел вперед, не разбирая дороги. Он обошел угол дома и оказался перед подъездом. Здесь уже собралась толпа зевак, люди галдели, высказывали самые нелепые предположения. В этой толпе Иван увидел Валентину, разбитную соседку с нижнего этажа, которая при последней их встрече строила ему глазки и прямым текстом зазывала к себе. Валентина была взбудоражена, глаза ее горели, грудь вздымалась, она говорила какой-то сухопарой женщине:
– Это что же выходит? Выходит, это Юлина квартира взорвалась! Ах ты, боже мой! А как же Юлька? А как же мальчик? А как же сосед их? Ах ты, боже мой!
В это время из подъезда вынесли носилки. Иван на целую голову возвышался над толпой, поэтому он разглядел покрытое простыней женское тело. И тут в его душе шевельнулась надежда: тело было закрыто только по горло, выше было лицо с кислородной маской, вокруг него рассыпался ореол обгоревших волос. Значит, Юля жива? Но где же тогда ребенок?
Валентина же тем временем протолкалась к носилкам и вдруг закричала:
– Так это же не Юля вовсе! Так это же совсем не она! Так это же Тамара Степановна, свекровь ее бывшая!
Иван следом за Валентиной пробился к носилкам.
Теперь он ясно видел, что это не Юля – под простыней громоздилось массивное тело, из-под края простыни свисала толстая рука с набрякшими венами и короткими ярко-красными ногтями, и, хотя лицо было закрыто кислородной маской, Иван узнал жабьи черты той тетки, которая сдала ему квартиру.
– А что с ней? – допытывалась любопытная Валентина, теребя за рукав врача «Скорой помощи», который шел рядом с носилками. – А она будет жить?
– Да конечно будет, – врач отмахивался от Валентины, как от назойливой мухи, – она еще легко отделалась. Видно, окно в квартире было неплотно закрыто, поэтому не так сильно рвануло. Ну, оглушило ее маленько, может, сотрясение мозга, полежит недельку-другую и очухается! Организм у нее крепкий!
– Это точно, что крепкий, – вступила в разговор сухопарая соседка, – откровенно говоря, ее, Тамару-то, никакая холера не возьмет, так что очухается она и будет как новенькая. Полысеет только на время.
Слышалось в словах женщины подлинное чувство, но никто из соседей не пристыдил ее, что нехорошо радоваться чужому несчастью: видно, Юлина свекровь успела многим попортить кровь.
– А квартира-то? – не унималась Валентина, которой хотелось получить информацию из первых рук. – Квартира-то как?
– А вот квартира выгорела дотла, – сообщил ей врач. – Считай, голые стены остались…
– А больше там никого не нашли?
– Больше никого… а что, – врач насторожился, – там еще кто-то должен был находиться?
– А как же! – закричала Валентина. – Там же жилец, которого Тамара привела! Я сама видела, как он шел! Ну это же надо – такой мужчина пропал!
– Ну, там огонь стеной стоял, так что если только кости остались… – ввернул пробегавший мимо пожарник.
Валентина его уже не слушала – она пробивалась обратно, чтобы поделиться со всеми знакомыми волнующими новостями. И вдруг натолкнулась прямо на Ивана. Она подняла голову и открыла было рот, чтобы заорать, засыпать его вопросами, привлечь внимание, но тут из окна, что было ниже горящей квартиры, высунулся встрепанный мужик и заорал на всю улицу:
– Валька! Чего базаришь? У тебя квартиру заливает на фиг! Пожарные воды не жалеют!
Валентина ахнула и понеслась к подъезду.
Иван тоже пошел прочь.
На душе у него полегчало: Юли с мальчиком не было в квартире, они не пострадали. Даже Юлина свекровь осталась жива, причем благодаря тому, что Иван открыл форточку в кухне и газ уже выветрился.
Но в таком случае где же Юля и малыш? Куда они подевались?
Юлия усадила Ежика за дальний столик, чтобы он не пялился в окна на толпу и дым, на яркие пожарные машины и пожарных в блестящих касках, а сама отошла к стойке. Не глядя ткнула пальцем в пирожное и протянула деньги.
– Принесу! – буркнула появившаяся официантка.
Юля задержалась у окна. У подъезда собралась внушительная толпа, Юля узнала некоторых соседей. Открылись двери, и показались санитары с носилками. Тело было прикрыто простыней, рядом шел врач.
«Иван!» – Юле хотелось закричать, заплакать, завыть в голос.
Иван погиб в горящей квартире, сгорел или задохнулся в дыму – какая разница? Что же теперь будет? Как же они без него?
Сквозь слезы, застилающие глаза, Юля видела, как к носилкам протолкнулась знакомая фигура. Валентина, кто же еще, вечно она в первых рядах. Валька поговорила о чем-то с врачом, по привычке наклоняла голову и посматривала небось на него зазывно, затем махнула рукой и пошла в сторону.
– Мама! – крикнул Ежик. – Пирожные принесли!
Юлия почувствовала, что не сможет проглотить ни кусочка. Она села и глотнула чая. Подавившись неожиданно горячим напитком, Юлия закашлялась, а когда подняла голову, то увидела, что за окном, не разбирая дороги, бредет кто-то большой, неловко ссутулившись и загребая ногами в огромных ботинках.
– Ваня… – не веря себе, шепотом сказала Юлия, – Ванечка…
В следующую секунду она уже сорвалась с места, с грохотом упал стул, а Юлия прилипла к окну. Он уже миновал кафе, и она застучала в стекло с криками:
– Ваня, Ванечка, мы тут!
– Женщина, вы что хулиганите? – подскочила официантка. – Немедленно прекратите!
Иван никак не мог слышать Юлиных криков, но вдруг он остановился. И медленно-медленно повернул голову. И широко открыл рот, и вылупил глаза, так что Юля невольно засмеялась, до того глупый и забавный у него был вид.
И тут Иван нагнул голову и бросился на стекло, как бык на корриде набрасывается на тореадора. Но в последний момент опомнился и свернул к двери.
Он ворвался в кафе, как вода из прорвавшейся плотины. Юля уже ждала его у входа и, смеясь и плача, повисла на шее.
– Ванечка, – бормотала она, – вернулся… живой…
Официантка застыла столбом у стойки. Иван подхватил Юлю, а она целовала его в нос, в губы – куда придется.
– Дядя Ваня! – послышался крик Ежика.
Он скатился со стула, упав на пол, встал, держась за ножку стола, и сделал неуверенный шаг.
– Дядя Ваня, ты пришел… – С этими словами Ежик сделал еще один шаг.
Потом оторвал руку от стола и еще раз неуверенно шагнул. Зашатался и едва не упал. Юлия уже хотела броситься ему на помощь, но Иван удержал ее.
– Давай, парень, – сказал он, – шагай сюда.
И Ежик пошел. Пошатываясь и расставив руки для равновесия, он перешел помещение кафе и споткнулся о коврик у двери. Но не упал, потому что Иван, не выпуская Юлю, подхватил его другой рукой.
– Все, – сказал он, – больше не отпущу вас никуда. Ни на шаг.
– Слушайте, вы есть-то будете? – отмерла официантка. – Чай небось остыл.
Они так и сели за стол все вместе. Иван одним махом съел пирожное и заказал еще целое блюдо, а также крепкий черный кофе для себя. Ежик сидел у него на коленях, заглядывал в глаза и запихивал ему в рот кусочки пирожного.
– Везет же людям, – со вздохом сказала официантка девице за стойкой, – ишь, как он ребенка любит. А мой козел леденца на палочке не купит, по голове не погладит, не то что на руки взять…
Ежик утомился от переживаний и заснул прямо на коленях у Ивана. Тот шепотом поведал Юлии все, что случилось с ним после их ухода.
– Что теперь будет? – закручинилась Юлия. – Все пропало… квартира выгорела…
– Ничего не пропало, – твердо ответил Иван, – документы я забрал, остальное восстановимо. Черт с ней, с квартирой, поделом той жабе, твоей свекрови, сама пускай теперь ремонт делает.
– Куда же мы пойдем? – вздохнула Юля. – С ребенком ведь…
– Квартиру снимем, – усмехнулся Иван, – не впервой.
– Подожди-ка… – Юля встала и направилась к двери, потому что через окно кафе увидела ту самую бомжиху в старой искусственной шубе.
– Спасибо! – сказала она, перехватив бомжиху на ступеньках. – Ты нам с ребенком жизнь спасла.
