Лоренцо Каркатерра - Парадиз–сити

— А почему он считает, что у тебя есть деньги?

— Потому что они у меня действительно есть, — ответил Фелипе и тут же осознал, что он раскрывает секрет, который должен хранить, как могила. Да, он испытывал симпатию по отношению к Ло Манто и доверял ему, но разбалтывать чужие тайны было все же не по–мужски. — Мне подарил их один местный, хозяин бара. Только я не могу ими пользоваться. По крайней мере года два.

— И где же они?

— В надежном месте, где их никто не станет искать, — ответил мальчик, приложив палец к губам и кивнув на истекающего кровью мужчину, лежавшего рядом с ними. — Особенно такая погань, как Чарли Саншайн.

— Он сумел бы развязать тебе язык, — проговорил Ло Манто. — Это единственное, что умеют люди вроде него.

— Ты тоже хочешь узнать, где находятся эти деньги? — спросил Фелипе. Хоть кровотечение из ладони теперь уменьшилось, но боль стала сильнее, и руку немилосердно дергало.

— Почему ты решил, что мне это интересно? — вздернул бровь Ло Манто. — Это ведь твои деньги, и ты спрятал их там, где счел нужным.

— Но ты ведь коп! — пожал плечами Фелипе так, словно смысл его вопроса был очевиден.

— Коп, да не такой, как все, — ответил Ло Манто. — Мне не нужно ни цента из этих денег, и я не хочу знать, откуда они взялись. Сколько бы ни продлилась наша дружба — неделю или всю оставшуюся жизнь, — ты не обязан рассказывать мне об этом.

— Тот человек, который мне их дал… Я время от времени работаю на него, — выдавил из себя Фелипе. — Он сказал, что я должен использовать их, чтобы начать новую жизнь и завязать с теперешней.

— Отличный совет, — кивнул Ло Манто, положив руку на плечо мальчика, — и я надеюсь, что ты им воспользуешься.

— Я так и собираюсь поступить. Если до этого меня не грохнут.

Ло Манто улыбнулся и, переступив через распростертое тело Чарли Саншайна, повел мальчика к выходу из подъезда.

— В этом я, возможно, смогу тебе помочь, — сказал он. — Для начала нам нужно найти врача, чтобы он заштопал тебе руку.

— Не волнуйся, — пообещал Фелипе, когда они вышли под жаркое августовское солнце, — я тебя не опозорю: не стану вопить в кабинете доктора и не свалюсь в обморок.

— К сожалению, не могу обещать тебе то же самое, — вздохнул Ло Манто. — Честно говоря, при виде иголок у меня всегда начинает кружиться голова, так что всякое может случиться.

— Я тебя поддержу, — улыбнулся Фелипе. — Можешь на меня рассчитывать.

— Я это знаю.

С рожком ванильного мороженого в руке Паула сидела на ступеньке пожарной лестницы, болтая худыми ногами, свисавшими между ржавыми перилами. Полуденное солнце скрылось за целым эскадроном густых облаков, каждое из которых было наполнено еще не пролившимся дождем. Девочка слизнула с руки каплю растаявшего мороженого и от удовольствия даже причмокнула.

Паула передвигалась по городу с самого утра, когда в женском туалете на станции «Гранд—Сентрал» она встретилась с дядей Джанкарло. Девочка отправилась в южную часть Манхэттена, перемежая ходьбу пешком по людным и жарким улицам с поездками на автобусах с кондиционированным воздухом, а следом за ней неотступно следовали двое каморристов.

Она нашла нужный ей дом на Эйли–авеню — пятиэтажное здание с выходящими на улицу окнами и глянцевой входной дверью, расположенное, как и рассказывал дядя, между цветочным и продуктовым магазинами. Миновав узкий проход, она оказалась на заднем дворе, уставленном коробками со свежими цветами и ящиками с овощами и фруктами. Подпрыгнув, она ухватилась за нижнюю ступеньку пожарной лестницы, вскарабкалась наверх, вытащила из своего маленького рюкзачка упакованный в целлофан рожок с мороженым и уселась — впервые за весь день. Девочка устала, вымоталась и даже теперь, отчетливо видя, какая опасность грозит дяде, не понимала, почему он просто не забрал ее и не отвез в какое–нибудь безопасное место. Она уже успела сообразить, что удавшийся побег из особняка Росси явился не результатом ее блестяще разработанного и выполненного плана, а всего лишь хитрой и смертоносной ловушкой, в которую гангстеры намеревались заманить ее дядю.

Опустив взгляд на раскинувшийся внизу густой палисадник, Паула сразу заметила двоих, которые шли по ее следам с того самого момента, когда она перелезла через ограду поместья. Чтобы не так бросаться в глаза, они опустились на колени прямо в коричневую грязь и были частично скрыты зеленью. Вид у них был усталый и растерянный. Эта парочка знала о планах Паулы даже меньше, чем она сама, и теперь они, видимо, гадали, куда еще им придется тащиться за этой чертовой беглянкой.

От неожиданности девочка едва не выронила остатки мороженого, услышав позади себя старушечий шепот. Медленно повернув голову, она увидела темное морщинистое лицо, улыбающееся ей из окна, между колышущихся на ветру белых занавесок.

— Отвернись и внимательно слушай, — негромко проговорила старая женщина скрипучим голосом, в котором звучал сильный итальянский акцент. — Мы с твоим дядей — друзья.

— С ним все в порядке? — спросила Паула.

— У него сердце святого, — поцокала языком старуха, — и сердце дьявола. Однажды он умрет, но не так, как хотелось бы его врагам.

— Где он сейчас?

— Делает то, что должен, — ответила женщина, — а теперь пора и тебя определить в безопасное место. Хватит тебе бегать от этих головорезов.

— Как же это сделать? — удивилась Паула. — Вон они, в палисаднике, и следят за каждым моим движением.

— Красивое у тебя платье, — казалось бы, невпопад ответила старуха. — У моей внучки — почти такое же: и по цвету, и по размеру. Вы с ней почти ровесницы.

— Возможно, когда–нибудь мы с ней встретимся, — проговорила Паула, пытаясь не показать своей растерянности, — но сейчас для этого, по–моему, не самое подходящее время.

— Ошибаешься, — кивнула старуха, — сейчас как раз самое время.

— Только если вы хотите рискнуть и ее жизнью, — предупредила Паула. — Если эти двое внизу увидят кого–нибудь рядом со мной, им не останется ничего другого, кроме как стрелять. Не думаю, что вам бы этого хотелось.

— Медленно поднимись, — деловито велела женщина, — возьми свой рюкзак и иди к ступеням, ведущим вниз, но держись поближе к моему окну.

Паула на секунду закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Затем она встала и взглянула вниз на двоих мужчин, делавших вид, что не смотрят в ее сторону. Взяв рюкзак все еще липкими от мороженого пальцами, девочка шагнула к ступеням, ведущим вниз, и, вытянув левую руку, прижала ладонь к коричневой кирпичной стене всего в нескольких дюймах от открытого окна, за которым стояла старуха. Повернув голову, она встретилась с ней взглядом. Старая женщина улыбнулась девочке и кивнула головой. Из окна доносился вкусный запах жареного цыпленка и кипящего на плите соуса. Старуха подалась вперед, вцепилась узловатыми, покрытыми венами руками в деревянный карниз и высунула голову в окно.

— Влезай внутрь! — велела она. — Быстрее! — А затем отступила на три шага и прислонилась к стене. Паула нырнула в окно головой вперед и упала на низенький кофейный столик, стоявший возле дивана. После этого началось что–то совсем уж непонятное. Старуха забрала у Паулы рюкзак, передала его девочке, вышедшей из тени, и помогла ей вылезти на пожарную лестницу. Девочка — такого же роста и возраста, что и Паула, и с такой же прической — стала спускаться по пожарной лестнице и вскоре скрылась из вида. На окна упали плотные шторы, и воцарился полумрак. Ошеломленная Паула стояла посередине гостиной не в силах пошевелиться.

— Что здесь произошло? — наконец проговорила она пересохшим, как бассейн без воды, ртом. — Те двое очень быстро сообразят, что следят не за тем человеком, и вернутся сюда, желая узнать, куда я подевалась.

— Правильно, — кивнула старуха, — только это случится не сразу. А когда они сюда заявятся, тебя здесь уже не будет.

— Как же мы выберемся отсюда? — спросила девочка. — Один из них наверняка останется во дворе, а второй пойдет к парадному входу в здание, и очень скоро к ним прибудет подмога.

— Именно поэтому мы не должны терять время. Прежде чем они поймут, что моя Регина — это не ты, мы должны оказаться в подвале, после чего пройдем по подземному коридору и выйдем на улицу через три дома отсюда, рядом с бензоколонкой, что находится на углу. Там тебя будет ждать машина. Человек за рулем знает твоего дядю много лет. Когда вы уже будете ехать, ты отдашь ему свои часы и кроссовки. Он знает, что с ними делать.

— И куда же он меня отвезет?

— Туда, куда просил нас отвезти тебя твой дядя, — ушла от прямого ответа старая женщина. С этими словами она взяла Паулу за руку и потащила ее за собой. Она была невысокой и полной, но двигалась с завидным проворством. Ее густые седые волосы были зачесаны назад и закреплены множеством заколок, а на ее шее висел медальон с изображением Богоматери. На правой стороне ее лица виднелся косой шрам, а дыханье пахло застарелым табаком. Ее звали Ассунта, и она была вдовой Альберто Конте, убитого на глазах у нее и их троих детей почти двадцать пять лет назад из–за того, что он отказался платить вымогателям из каморры, которые правили прибрежной частью Нью—Йорка. С того самого утра, когда четверо крепких мужчин опустили гроб с телом ее мужа в холодную землю кладбища «Вудлон», Ассунта вела собственную войну против членов преступной организации, столь безжалостно разрушившей ее жизнь. Она спасала тех, кого они искали, предоставляла убежище тем, кого они собирались убить, ссужала деньги тем, кто не мог расплатиться с огромными долгами. Это сделало ее своего рода легендой, мстительницей, которая расправляется с подонками, причинившими ей столько боли. Война с каморрой превратилась для Ассунты Конте в дело всей ее жизни, и она отдавалась ему без остатка. Почти так же, как и ее крестник, Джанкарло Ло Манто.