Евгения Горская - Сбываются другие мечты
Ему не пришло в голову, что его жену сосед Стасик шантажировал, и она ему платила.
Он не догадывался об этом, когда оперировал Стаса. И потом ещё долго не знал.
Когда Саша был маленький, Аркадий Львович старался проводить с ним отпуск на даче. Тогда сын знал здесь всех ровесников, со Стасом и ещё с какими-то ребятами ездил на велосипедах, играл, ходил на озеро купаться. Жаль, что дачная жизнь ему, несмотря на все старания Аркадия Львовича, не нравилась, и он всегда ждал возвращения в Москву.
Мучить сына Аркадий Львович не хотел и в конце концов смирился с тем, что мальчик приезжает только изредка. Однажды отец, взяв отпуск, поехал с Сашей в Турцию, но там было скучно обоим, и они ждали возвращения в Москву.
В то время Марина жаловалась, что, кроме книг и Интернета, Сашу ничто не интересует, он не любит играть в футбол и вообще идёт гулять, только когда кто-нибудь из ребят его позовёт.
– Ну и хорошо, – успокаивал её Аркадий Львович. – Разве лучше, если он станет без дела болтаться?
Он успокаивал Марину и не беспокоился сам. И видел только то, что хотел видеть, – сын растёт умным и вежливым, и никакая дополнительная опека ему не нужна.
«Мерседес» замедлил ход и остановился. Бородин проехал вперёд, ухитрился найти место метрах в десяти.
– Сиди, – бросил он Кате, вышел из машины, огляделся и медленно двинулся назад.
Жена банкира говорила по телефону. Когда Бородин проходил мимо, говорить перестала, бросила сотовый на свободное сиденье. Сегодня она была блондинкой, не Катей. Он прошёл дальше, остановился, вертя головой и делая вид, что кого-то ждёт.
Откуда к «Мерседесу» подошёл мужчина, Бородин не заметил. Мужик наклонился над опустившимся стеклом, что-то сказал, открыл дверь и сел к блондинке. Он был Глебу не знаком, на лысого не похож.
Разговор занял минуты две, после чего и блондинка, и незнакомец «Мерседес» покинули, прошли мимо Бородина и уселись в неприметный светлый «Форд». Хозяин «Форда» включил мотор, Глеб бросился к своей машине и успел вовремя, сел «Форду» на хвост не хуже настоящего опера.
– Мы куда, Глеб?
– Она пересела. С ней мужик какой-то, – притормаживая перед светофором, сказал Бородин.
– Глеб, что мы скажем, если она заявит на нас в полицию?
– Она не заявит.
– Откуда ты знаешь?
– Догадываюсь. А если заявит, нам тоже есть что сказать. Около тебя крутятся личности с чужими документами.
– Глеб, мне это не нравится.
– Мне тоже.
Бородин так боялся отстать от «Форда», что даже не сразу понял, что находится в хорошо знакомом районе, около большого парка, рядом с которым высились недавно выстроенные высоченные дома, отчего-то выглядевшие довольно убого. Может быть, потому что были ещё необжитыми.
– Как всё застроили, – с грустью сказала Катя.
«Форд» свернул на еле приметную дорогу между деревьями. Она вела к больнице, где когда-то лежала бабушка Глеба. Раньше к клинике от метро ходил автобус, Глеб добирался на нём, навещая старушку по выходным.
К больнице можно было подъехать с другой стороны, дорога не кончалась тупиком, и Бородин рискнул, не стал сворачивать за «Фордом» на пустой дороге.
– Мы куда, Глеб? – спросила Катя.
– Сейчас свернём и их встретим. Мало машин, не хочется, чтобы они нас засекли.
Темнело, деревья казались мрачной высокой стеной. Только дорога, освещённая весёлыми жёлтыми фонарями, напоминала, что это город.
Бородин свернул на следующем повороте, подъехал к парковке перед больничными корпусами. Машин там почти не было, «Форд» стоял немного подальше, на обочине.
Свет в нём был потушен, есть ли там люди, Бородин не видел.
– Разомнусь, – решила Катя, вылезла из машины и оглядела темнеющие деревья. – Воздух какой изумительный, не скажешь, что в городе.
– Изумительный, – согласился Бородин, вылезая вслед за женой.
Освещённые дорожки на территории больницы смотрелись эффектно, как на картинке. И даже шлагбаум, пропускающий машины только по пропускам, казался новеньким. Впрочем, возможно, он и был новым.
Истошный женский крик показался им не столько пугающим, сколько неуместным.
Первым на крик бросился охранник, лениво прохаживающийся около шлагбаума. Бородин догнал его, когда тот уже стоял у тела рядом с кустами, освещая его ярким фонариком.
Лежащего на земле мёртвого мужика Глеб узнал бы и без фонарика, не настолько было темно на территории больницы.
– Отойдите! – зло крикнул охранник на успевшую собраться небольшую толпу. – Отойдите все!
– Пусти, я посмотрю, – отодвигая Бородина, сказал высокий человек в видневшемся из-под куртки белом халате.
– Нечего тут смотреть, – угрюмо буркнул охранник. – Поздно. Огнестрел.
Бородин тронул уцепившуюся за его рукав Катю, повёл мимо шлагбаума назад к «Хонде», машинально заметив, как «Форд», развернувшись, исчезает за поворотом дороги.
– Я его видела, – сказала Катя. – Я видела этого человека. Это Людмилин любовник.
– Что-то в этом роде я и предполагал. Садись в машину, поехали.
– Людмила – это женщина, через которую Кирилл узнал, под чьим именем можно прийти ко мне на приём.
– Что-то в этом роде я предполагал, – повторил Бородин.
– Людмила – это парикмахер.
– Я знаю.
– Откуда? – удивилась Катя.
– Я тоже хороший сыщик, – усмехнулся он, трогая машину. – Не ты одна. Пора нам с тобой делиться информацией.
– Ты догадываешься, почему его убили?
– Конечно, – вздохнул Бородин. – Жена банкира Алина решила срубить бабок, а парикмахер Люда тоже на них претендовала. Вот и подослала к подружке своего любовника. Они Алину держали крепко, но и та не промах, послала подружкиного любовника на встречу вместо себя. И выиграла, как видим, осталась жива… До чего же место выбрано удачно, в лес никто на встречу пойти не согласится, на улице стрелять опасно, а больничный двор в парке – идеальное место. Вечер поздний, холодный, гулять никто не пойдёт, собачников сюда не пускают. Охрана создаёт иллюзию безопасности, а на самом деле более глухой дыры не найти.
Бородин рассказывал про свои розыски, слушал, как Катя с Леной проводили своё расследование, и постепенно стал понимать, кому сейчас грозит самая большая опасность.
Двадцать четвёртое октября, четверг
Сначала Глеб звонил Людмиле по домофону, но тут из подъезда выбежала девочка-подросток и улыбнулась ему просто так, от радости жизни. Глеб придержал дверь, посмотрел вслед весёлой девчонке, поднялся и долго звонил в Людмилину дверь. Она открыла, когда он уже отчаялся и собрался уходить.
– Ты? – опешила она.
Бородин её разбудил. Если бы это был не он, мало пришедшему не показалось бы.
– Мне надо тебе кое-что сказать. – Глеб чуть-чуть её подвинул и вошёл в прихожую.
Раздеваться не стал, кивнул ей на стоявший у двери стул – садись.
Она смотрела на него с удивлением и интересом. Ещё ничего не знает, понял Бородин.
– Садись, Люда, – опять кивнул он на стул. – Мне надо с тобой поговорить.
– У тебя что-то случилось? – спросила она.
– Случилось у тебя, – вздохнул Бородин. Она продолжала стоять рядом, и он потянул её за руку, усадил на стул. – Твой… друг погиб.
– Какой друг? – не поняла она. – Ты спятил, Глеб? Нет у меня никакого друга!
– Люда, твой любовник погиб, – повторил Глеб. – Позвони Алине, она в курсе. Его застрелили. Тебе нужно пойти в полицию.
Люда ещё не верила, но так побледнела, что он испугался.
– Соберись. Надо пойти в полицию. Убийцы должны быть наказаны.
Она медленно поднялась, прошла на кухню. Когда Бородин вошёл туда за ней, она открывала бутылку водки. Глеб отобрал бутылку и вылил содержимое в раковину.
– Тебе сейчас нужно в полицию. Потом выпьешь.
– Я даже не смогу его похоронить, – медленно сказала она, глядя мимо Бородина. – Мы вместе восемь лет, а я не смогу его похоронить.
Если человек женат, это уже не вместе, грустно подумал Бородин. Ему стало её жаль.
– Он предупреждал, говорил, что в это нельзя лезть, а мы полезли… – Она говорила монотонно, отчего Бородину делалось ещё горше.
– Кто он?
– Не важно. Серёжа тоже не хотел в это лезть, я его уговорила.
Серёжа – это убитый, понял Бородин.
– Ты знала, что за деньгами пойдёт Сергей? – Собственно, эти подробности ему уже не нужны, но уйти он не решался.
– Знала. Алка сама предложила, нам казалось, что так надёжнее. Вдруг она бы нас кинула?
– Люда, иди в полицию. Они найдут того, кто это сделал. А если ты не пойдёшь, дело повиснет глухарём. Если полиция не узнает про шантаж, убийцу никогда не найдут. Пойдёшь?
– Пойду, – кивнула она и подняла на него равнодушные глаза. – А мне ничего не будет? Я же тоже вроде как шантажистка?
– Не знаю, – признался Бородин. – Я не юрист.
– И зачем Алка всё это затеяла? Уж кому-кому, а ей денег хватает…
Она не спрашивала самого главного – какое отношение к этой истории имеет он, Бородин. Он не хотел её обманывать и сказал бы правду, но она так и не спросила.
