Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем
Вор не взломал сейф, а сумел открыть наборный кодовый замок. Что же произошло?
– Федор Матвеевич, мы закончили. – На пороге бельевой появился один из криминалистов.
– Ну что?
– Отпечатки на сейфе. Свежие принадлежат хо-зяину, Феликсу Санину, как раз там, где он, по его словам, касался сейфа – на наборной панели и ручке. Но помимо этого на двери снаружи, на боковых поверхностях и, что самое главное, внутренней поверхности двери снизу есть и другие отпечатки пальцев. Причем во множестве.
– Проверили?
– Проверили. Они совпали.
– С чьими отпечатками?
– Мальчика.
Катя подумала, что ослышалась.
– Мальчика?! – переспросил полковник Гущин. – Миши Касаткина? Сына Капитолины? Ну-ка, давайте его сюда немедленно! Разыщите и приведите.
– Нет, Федор Матвеевич. Отпечатки не его. Они гораздо меньше по размеру и идентичны тем, что мы в изобилии нашли в детской – на игрушках. Отпечатки принадлежат другому ребенку. Аяксу.
– Малышу?!
Гущин от волнения вскочил с колченогого стула.
Катя осталась сидеть. В голове ее вертелась одна фраза: на внутренней поверхности двери снизу.
Это означало лишь одно: маленький Аякс присутствовал в кабинете, когда вор грабил сейф.
Глава 37
Отъезд
Выслушав эксперта-криминалиста, полковник Гущин направился к Феликсу. Катя помалкивала, но вилась за ним, как нитка за иголкой.
Гости и прислуга во время обыска по просьбе оперативников находились каждый в своей комнате, поэтому по пути они никого не встретили. Феликс ждал их в той самой маленькой гостиной возле собственной спальни.
– Когда двадцать восьмого мая вы открывали сейф, Аякс был с вами в кабинете? – спросил Гущин.
– Нет. – Феликс удивленно посмотрел на Катю. – Он был с няней Светланой. Я зашел к нему в детскую, когда он только проснулся. А потом у меня было столько забот в связи с приездом клуба… Он был все время с няней. Она покормила его завтраком, и они пошли гулять к конюшням вместе с Мишей. Это обычная утренняя прогулка. Я не видел, когда они вернулись. Я был занят – обслуга уезжала в отпуск, затем прибыли гости. Сын все время был с няней Светланой, вот почему я так встревожился, когда услышал ссору и узнал от Капитолины, что Светлана оставила Аякса и тайком пыталась уйти из дома. А что? Почему вы спрашиваете?
Гущин кивнул, поднял руку – все вопросы позже, и они ушли из гостиной, оставив Феликса в недоумении.
Почему вы спрашиваете…
Потому…
Няня…
Мальчик все время находился с няней Светланой Давыдовой.
И он был в кабинете, когда вор грабил сейф.
– Жди здесь, – сказал Гущин Кате и оставил ее возле бельевой.
Катя оглядела коридор: дальше – двери детской, опечатанные желтой полицейской лентой.
Торчать в бельевой без окон ей не хотелось. Хотелось разыскать Мещерского и потолковать с ним о новом повороте дела. Но она понимала: этого сейчас, на глазах Феликса и других обитателей дома-дворца, делать нельзя. Мещерский здесь – один из них, из подозреваемых. Его спальню, кстати, тоже ведь обыскали.
Она спустилась на первый этаж и прошла в каминный зал. В доме раздавались голоса. Обыск продолжался. За окном давно уже стемнело.
Долго ли, коротко ли ждала Катя – она потеряла счет времени. Смотрела на темноту за окном, на темную лужайку, подъездную аллею, где фонари в эту ночь горели через один. Голоса в доме то стихали, то снова звучали громче. И вот шум усилился. Волной начал спускаться на первый этаж.
– Я ничего не сделала!
Женский испуганный, встревоженный голос.
– Отпустите меня!
Катя быстро направилась в вестибюль. На ее глазах двое оперативников провели через него Юлию Смолу. У подъезда дома остановились две полицейские машины с мигалками. Еще одна, включив сирену, проехала со стороны полицейской палатки по направлению от дома.
Голоса раздавались все громче – уже на первом этаже, где-то в районе гостиных и каминного зала.
Затем в вестибюль решительной походкой вошел полковник Гущин.
– Обыск закончился, – сказал он Кате. – Мы уезжаем.
– Как? – опешила Катя, – Почему?
– Мы уезжаем! – повторил Гущин громко. – По результатам обыска проведено задержание, надо поработать в Истринском УВД с задержанной. Здесь, в доме, останутся на дежурстве двое патрульных. А завтра с утра, в восемь, мы вернемся – соберем в УВД приданные силы и начнем заново прочесывать местности в районе дороги к воротам и прибрежной линии, по всему радиусу от места обнаружения трупа Светланы Давыдовой.
Кате все это казалось каким-то сном.
– Садись в машину, – прошипел Гущин.
И так как Катя молча стояла на месте, он крепко схватил ее за руку и потащил к выходу.
– Работа не ждет! – сказал он громко и потом тихо: – Помолчи.
В одну из полицейских машин заталкивали Юлию Смолу. Лицо ее было пепельным. И Кате показалось, что…
Машина, воя сиреной, рванула с места. Гущин подтолкнул Катю ко второй машине. Они сели. И поехали.
Я сплю?
А как же Сережка?
– Федор Матвеевич…
– Молчи, ни слова. – Гущин поднял руку.
– Но Юлия, она же… ее чаша… Это же не имеет отношения к краже. И потом, няня Светлана…
– Няня, – произнес Гущин и повернулся всем корпусом с переднего сиденья.
– Няня, – повторил он и добавил: – Она была не одна. У нее был сообщник или сообщница.
Полицейская машина медленно ехала по дороге среди темных рощ и лугов, среди ночных пейзажей деревни Топь, озаренных скудной подсветкой.
Мимо конюшен, мимо «замка Отранто» с его сумасшедшей старухой – хозяйкой. Через хвойный бор, по берегу водохранилища, к месту, где нашли тело задушенной няни.
Катя оглянулась назад – тьма, тьма.
И в этот момент полицейская машина остановилась.
Глава 38
Золото, перлы… полуобморочное
В свете фар, выходя из машины следом за Гущиным, Катя увидела берег, полого спускающийся к воде, темные деревья и еще одну полицейскую машину. Оперативники лишь минуту маячили на дороге, а затем скрылись в лесу, словно вошли внутрь черной стены.
Машины двинулись прочь, в сторону ворот и проходной. Катя вдохнула сырой ночной воздух. Гущин достал из кармана рацию, настраивая ее, максимально убавил звук.
– Непрофессиональные воры, – сказал он тихо, – дилетанты. Может, план и сработает.
Какой план?
Катя двинулась вслед за Гущиным в сторону зарослей. Ждала, что он ответит. Они были в двух шагах от того места, где обнаружили труп няни Светланы Давыдовой, и теперь, словно по своему следу, возвращались назад. Углублялись в лес, одновременно держась береговой линии.
– Ни к какому дантисту она в тот вечер не собиралась, – сказал Гущин. – Все вранье. Капитолина увидела ее, когда та хотела покинуть дом вместе с тем, что взяла из сейфа. Капитолина потребовала объяснений – почему нянька, одетая и с сумкой, куда-то намылилась, и Давыдовой пришлось врать, придумывая на ходу, отчаянно врать. Все эти сказки насчет острой зубной боли и записи к врачу – она брякнула первое, что пришло ей на ум. Ей надо было во что бы то ни стало уйти, сбежать из дома, потому что… Потому что с этой кражей из сейфа все сразу пошло не так.
– Не так? – спросила Катя.
– У няни был сообщник или сообщница. Но сейф открыла она. Как узнала код, еще предстоит выяснить. Она сделала это, когда в доме началась суета с клубом «ТЗ», и все были заняты в этом хаосе на первом этаже. Я думаю, что на хозяйской половине в тот момент находились лишь няня и малыш. Она оставила Аякса в детской, а сама проскользнула в кабинет Феликса. Но в тот момент, когда она набрала код, открыла сейф и начала вытаскивать ценности, в кабинет прибежал маленький Аякс. Это вышло случайно, Сережа Мещерский вон говорил, что мальчик такой непоседа, живой, как ртуть. Он видел, как няня открывала сейф. Он видел ее в момент кражи. И поэтому она… в панике решила сбежать из дома вместе с украденными вещами. Она хотела тихо улизнуть, но ее застукала Капитолина. Начался скандал, он привлек всеобщее внимание. У няни не было выбора – мальчик мог проболтаться о ней, кража могла обнаружиться. Она воровка, но не убийца, она не желала зла ребенку. Но и расстаться с ценностями, положить все на место уже не могла. Поэтому она решила навсегда покинуть дом, сделав вид, что едет к врачу. А сообщник или сообщница из всего происшедшего понял – или поняла только одно: что няня бежит с добром, намереваясь все прикарманить себе. Сообщник или сообщница кинулась вдогонку. Возможно, между ними произошло ссора, я думаю, нянька призналась, что мальчик ее видел. Сообщник или сообщница обрубил этот конец. И приготовился обрубить второй – убить нежелательного свидетеля, убить ребенка. После убийства труп няни сбросил в воду, надеясь, что он или уплывет, или утонет. А украденное… сумку няни… у нее же сумка была большая, кожаная, в форме мешка, как свидетели говорят, – забрал. Но пряталось все это не в доме.
