Выжить для любви - Светлана Михайловна Чудова
– Ладно, я все равно дождусь тебя.
Он устремил на нее чувственный взгляд из-под прикрытых век.
– Рад слышать. – И он поцеловал ее так, что у нее судорожно забилось сердце.
Что-что, а целоваться он умел.
Кирилл уехал, а она навела порядок на кухне и уселась перед телевизором. В рекламе показали такой обалденный десерт, что она чуть не захлебнулась слюной. После таких десертов ей придется не одну неделю избавляться от лишних калорий.
Уговоры не помогали. Обычно Ника легко отказывалась от сладкого, да и не особенно любила его. Она в основном придерживалась полезной для здоровья, сбалансированной диеты и почти не думала о еде. Но приближались месячные, а в такое время ей всегда безумно хотелось фисташкового мороженого.
Ника боролась с искушением целый час, потом капитулировала.
Поднявшись, она заглянула в морозилку. Ага! Целое килограммовое ведерко с любимым десертом. Вероника схватила картонное ведерко, и у нее упало сердце: ведерко оказалось слишком легким. Заглянув внутрь, она застонала – внутри осталась жалкая ложка мороженого. Почему, черт возьми, Кирилл не доел эту ложку и не выкинул картонку?! Или не накупил мороженого впрок?
Злясь на себя, она схватила сумочку и решительно двинулась в сторону небольшого магазинчика. Если бы она знала, что сегодня ей захочется мороженого, купила бы его еще днем. Но откуда она могла знать?..
Гулять – так гулять! Чтобы мороженое всего мира опротивело раз и навсегда! Вот тогда и можно будет преспокойно поглощать здоровую, полезную пищу.
На том Вероника и порешила.
Помимо нескольких сортов мороженого, она купила бананы, замороженную вишню и клубнику. Что еще?.. Ах да, взбитые сливки и ванильные венские вафли для полноты впечатления.
Она едва сдерживала нетерпение.
К ее удивлению, Кирилл вернулся домой раньше, чем она. Ника втащила в дом свою добычу.
– А почему ты так рано? Я думала, ты вернешься не раньше двенадцати.
Он пожал плечами:
– Все уладилось быстрее, чем я рассчитывал. А ты где была? Собирался уже звонить тебе.
– В магазине. Я оставила бы записку, если бы знала, что ты меня опередишь.
Прислонившись к кухонному шкафу, он наблюдал, как она разбирает пакет.
– У нас намечается неделя мороженого?
– Очень захотела мороженого, а у тебя в холодильнике не нашлось, – упрекнула она.
– Быть того не может!
– Одна ложка не считается.
Кирилл обвел взглядом пакетики, ведерки и стаканчики.
– Зато теперь мороженого у нас в избытке.
– У нас?
Он насторожился:
– А разве мне не достанется?
– Ты хочешь поучаствовать в пиршестве?
– Само собой! Всю жизнь мечтал. Кстати, у меня есть шоколадный сироп и любопытные идеи насчет его применения.
– Давай сюда! У меня на него другие планы.
– На весь?
Вероника подмигнула:
– Пока не знаю.
Она достала из шкафа две глубокие миски. На дно уложила ломтики очищенных бананов, посыпала сверху ванильными вафлями.
Затем пришла очередь мороженого – каждого по большому шарику, затем щедро полила это шоколадным соусом и сверху взбитыми сливками, а верхушку этого айсберга увенчала вишенками и клубникой.
– О, черт! – выпалил Кирилл, взяв миску. – А эта тяжесть съедобная?
– Угощайся, – предложила Вероника, садясь за стол и принимаясь за лакомство.
– Уфф… – выдохнул Кирилл полчаса спустя. – До сих пор не верю, что съел все подчистую. Да здравствует ангина! Я объелся.
– Я тоже, – призналась Вероника. – Зато было вкусно. И теперь меня больше не тянет на сладкое. – Она унесла миски в раковину и вымыла. Ей казалось, что она вот-вот лопнет. Она была уверена, что не захочет даже смотреть на мороженое все следующее тысячелетие!
Или, по крайней мере, один месяц.
На следующее утро, подъезжая к дому Сапруновых, она продолжала улыбаться. Время близилось к шести, но Нике хотелось оказаться на рабочем месте с самого утра. Она притормозила у ворот, вынула из почтового ящика почту, набрала код, и ворота плавно распахнулись. Как обычно, Вероника остановилась у своего бунгало. Она перенесла вещи из машины в дом, торопливо переоделась и направилась через двор к большому дому, приготовив свой ключ от входной двери.
Войдя в дом, она повернулась к панели сигнализации, чтобы отключить ее, но вдруг поняла, что не услышала предупреждающего сигнала, когда открыла дверь. Нахмурившись, Вероника рассмотрела индикаторы на панели. Неудивительно, что сигнализация промолчала: она не была включена. Должно быть, Майя забыла сделать это. И она, и ее муж не видели особой необходимости в сигнализации – ведь дом обнесен надежной оградой. Супруги считали, что им ничего не угрожает.
Пройдя на кухню, Ника сварила кофе, потом понесла газеты по лабиринту коридоров в кабинет Сапрунова, где он любил читать свежую прессу и одновременно смотреть по телевизору новости. Спешку он ненавидел, поэтому обычно спускался вниз в половине восьмого, благодаря чему успевал и почитать, и позавтракать, и посмотреть новости, и без двадцати девять отправиться в офис.
В коридоре горел свет. Кстати, и фонарь над входной дверью был включен. Вероника вдруг насторожилась. Что-то произошло. Возможно, кто-то из супругов ночью заболел, потому что она уловила… жуткую вонь.
Паника захлестнула ее, заставила попятиться к кухне. Какой ужасный запах! У Вероники он ассоциировался с самыми страшными минутами в ее жизни. Казалось, ей вновь приснился уже знакомый кошмарный сон. Она пыталась успокоить себя, мысленно твердила, что у одного из Сапруновых случилось расстройство желудка, вот и все. Если бы они позвонили ей, она сразу вернулась бы к ним и приняла все меры.
Ника сглотнула подступившую к горлу желчь.
– Сергей Анатольевич! – позвала она – Где вы?
Ей никто не ответил. В комнате было тихо.
– Сергей Анатольевич! – снова крикнула Ника.
Пистолета у нее не было, его ей до сих пор не вернули. Вероника не напоминала полицейским о нем, поскольку Сапруновым не требовались ее услуги телохранителя. Рано или поздно ей отдадут оружие. Но теперь, когда ее волосы встали дыбом от страха, Вероника горько пожалела, что осталась безоружной.
Надо уйти, позвонить Кириллу и попросить его приехать. Дом казался абсолютно безлюдным, без малейшего признака жизни.
Вероника сделала еще несколько шагов, замерла и затаила дыхание.
Запах.
Та же самая тошнотворная вонь.
«Еще раз я этого не вынесу», – мелькнуло у нее в голове. Нет, этого просто не может быть. Так не бывает. Ей все померещилось. Подумаешь, запах! Надо выяснить, что случилось и кто заболел. Сохраняя спокойствие, взять инициативу в свои руки.
За это ей и платят.
Еще два шага.
До двери осталось шага три. Ника заставила себя сделать их, внутренне сжалась, словно приготовившись прыгнуть с парашютом.
Запах был каким-то маслянистым, вязким. Он застревал в горле, обволакивал язык.
