Дом огней - Донато Карризи
Майя едва не взорвалась. Джербер опередил ее.
– Вы все слышали, верно? – вопросил он обвиняющим тоном.
Та кивнула.
Психолог обычно не выносил людей, всюду сующих свой нос, и обошелся бы с женщиной еще жестче, но смятение Ваннини было настолько очевидным, что это остановило его.
– Если вы любите девочку, никому не рассказывайте о том, что сейчас услышали, – велел он, показывая на верхний этаж. – Даже вашему мужу.
Но по выражению лица домоправительницы, по восковой бледности, покрывшей его, Джербер понял, что речь не о том.
– Вы еще не видели Эву сегодня утром, правда? – спросила женщина, чуть ли не заикаясь.
– Мы вместе позавтракали, потом я отправила ее переодеться и собиралась подняться сейчас, чтобы позаниматься с ней математикой, – ответила Майя, уже начав волноваться. – А в чем дело?
Речь шла о том, что прозвучало в их разговоре с девушкой, предположил Джербер. Очевидно, перед тем как подслушивать, Ваннини случайно увидела нечто такое, что в свете ими сказанного теперь ее ужасало.
29
Эва сидела, скрестив ноги, на персидском ковре и расчесывала волосы кукле. Невозмутимая, как всегда.
Взглянув на нее, Майя застыла: с губ ее готов был сорваться вопрос. Поэтому Джербер поспешил опередить ее.
Ибо в данный момент было не важно, откуда Эва взяла платье принцессы, в которое была одета.
Наоборот, они не должны были придавать этому значения. И девочка должна была почувствовать их безразличие, иначе они позволили бы ей приобрести над собой новую власть.
Когда дети пытаются привлечь внимание взрослых, те всегда остаются в проигрыше, учил синьор Б.
Тем не менее при взгляде на это платье перехватывало дыхание. Пожелтевшая кисейная юбочка, обрывки атласа, пуговички на корсаже, тронутые ржавчиной. Казалось, это платьице явилось из могилы.
– Добрый день, – поздоровался психолог как ни в чем не бывало. – Вчера мы с тобой не виделись, попробуем сегодня наверстать.
Девочка не шелохнулась, как будто его и не было в комнате.
Джербер повернулся к Майе, делая вид, будто хочет проводить ее до двери.
– Ты видел? – спросила та вполголоса, потрясенная.
Психолог успокоил ее:
– Платье не могло таинственным образом возникнуть из истории Эвы. Девчонка нарочно его туда вставила.
– Но я никогда не видела его в доме, – возразила Майя.
– Это означает одно: Эва отлично умеет прятать вещи, – воззвал Джербер к здравому смыслу студентки. – А теперь ступай, я сам разберусь.
Закусив губу, Майя бросила на девочку прощальный взгляд и вышла из комнаты.
Пьетро Джербер снял плащ и вернулся к маленькой пациентке.
– Что ты делаешь? – спросил он будто невзначай: никогда нельзя допытываться, во что дети играют. Синьор Б. говорил, что для детей игра и реальность – одно и то же и никогда не следует их разграничивать.
– Мы готовимся к большому балу, – объяснила Эва, продолжая причесывать куклу. – Нам надо быть красивыми.
– Прекрасный повод, – заметил он.
– Да, – тут же отозвалась девочка.
– Жаль, у меня неподходящий костюм, – посетовал Джербер, указывая на свой джемпер.
– Все равно можешь прийти, если хочешь.
– Спасибо, но я не получал приглашения.
– Я принцесса, кого хочу, того и приглашаю.
Принцесса-призрак, подумал он. Но если Эва стремилась вызвать какую-то его реакцию на то, как она одета, ему следовало по-прежнему не обращать внимания на платье.
– Ты не принцесса, – заявил он.
Девочка растерялась.
Но Джербер продолжал:
– Ты королева.
Эва расстроилась, взгляд затуманился.
А он-то думал, что делает комплимент.
– Что-то не так? – спросил он робко и покаянно.
– Он говорил, что я – его королева.
Психолог не понял, кого она имеет в виду.
– Кто тебе это говорил?
– Мой папа, – призналась Эва. – Но он больше не приходит меня навещать.
До этой минуты Эва ни разу не упоминала об отце.
– Ты скучаешь?
Девочка кивнула и убежденно проговорила:
– Он на небесах.
Этого Джербер не ожидал. Сама Эва никак не могла сделать такой вывод. Кто-то ей это внушил. Мать, чтобы скрыть тот факт, что отец решил исчезнуть из жизни дочери? Но почему не придумать что-то менее категоричное? Под такой ложью кроется обида, это очевидно. Но Эва наконец-то раскрылась перед ним. И Джербер не хотел упустить случай, боясь, что другого не представится.
– Кроме того, что он звал тебя королевой, что еще ты помнишь о папе? – спросил он.
– От него хорошо пахло, – вспомнила девочка. – И он мне много всего рассказывал. Мне нравилось его слушать.
– Что он тебе рассказывал?
– Истории о королях, рыцарях и замках. Старые истории.
– И что еще ты о нем знаешь?
– Он любил сладости, особенно карамельки: просто не мог устоять… Он меня научил считать до десяти, а еще читать некоторые слова… А еще я сидела у него на коленях, и мы вместе слушали оперу по радио, и он подпевал…
Откровения Эвы опровергали версию Беатриче, согласно которой муж оставил семью, когда девочка еще не умела разговаривать.
А ее было не остановить. Казалось, будто в ее памяти открылась брешь и воспоминания хлынули, как чистая вода из родника.
– И вы никогда не выходили из дому, чтобы вместе сделать что-то особенное? – спросил Джербер наудачу, уверенный, что ответ может таить в себе неожиданность.
Девочка застыла. Потом, будто кто-то велел ей умолкнуть, повернулась к креслу с подлокотниками, стоящему возле белого шкафа.
– Он хочет с тобой говорить, – сказала она. И голос ее, и настроение внезапно изменились.
– А я, наоборот, хочу поболтать с тобой, – заявил Джербер, давая понять, что ему не нравится вторжение воображаемого друга.
– Он говорит, что ты должен меня усыпить, как в те разы, – настаивала Эва.
– С чего это? – не сдавался психолог. – А если сегодня мы с тобой не захотим?
Но девочка не слушала возражений:
– Он говорит, что осталось мало времени.
– Мне не интересно то, что он собирается сказать, ты для меня важнее.
Но Эва по-прежнему не сводила глаз с кресла.
– Он говорит, что скоро все кончится.
Это прозвучало и как угроза, и как тревожное предсказание.
Что бы там ни должно было кончиться, неясное предупреждение сработало.
– Хорошо, – уступил Джербер. – Послушаем, что на этот раз расскажет нам твой дружок.
30
Я заснул на заднем сиденье.
Когда снова открываю глаза, пытаюсь понять, где нахожусь. Я проснулся, потому что машина синьора в очках подпрыгивает на ходу. Приподнимаюсь, смотрю в окошко: все еще темно, вокруг деревья и поля. На дороге полно ям. За нами город, но он далеко.
Перед нами большой дом без огней.
Перед большим домом – фонтан из серого камня. Рядом
