Из Ниццы с любовью - Топильская Елена Валентиновна

Выборы должны были состояться в мае. А в феврале коллеги из ФСБ сообщили в уголовный розыск, что им стало известно об убийстве, совершенном кандидатом в депутаты Комаровым год назад. Естественно, что органы федеральной безопасности присматривали за националистическим движением, разворачивающимся в Питере под руководством Комарова; бог знает как им удалось найти подход к одному из ближайших соратников Комарова — Александру Филиппову. Молодой парень поначалу увлекся революционной борьбой, ушел в подполье, активно занимался восточными единоборствами, горя желанием громить врагов партии. Но вскоре стиль партийного руководства Комарова стал вызывать сомнения у молодого революционера Филиппова. Ему странно было пропивать медяки, которые деды бросали трясущимися руками в комаровскую кружку для пожертвований; непонятно было происхождение благосостояния партийного босса — новые машины, дорогие костюмы, он удивлялся, почему Комаров, яро призывающий воевать в горячих точках, сам так ни разу и не воевал.

В результате филигранной работы оперативников Филиппов пришел в ФСБ с официальным заявлением о том, что в феврале 1993 года в спортзале, во время тренировки, членами националистической партии под руководством Комарова был убит человек, объявленный Комаровым провокатором.

На основании заявления Филиппова было возбуждено уголовное дело, и я приступила к расследованию.

В ходе расследования выяснилось, что в начале 1993 года к членам партии, во время какого-то митинга, прибился странный человечек, назвавшийся Виктором. Других данных о нем не знал никто из членов партии. Виктор пообещал новым знакомцам выгодно пристроить их ваучеры, но все допрошенные говорили, что ваучеры явно были для него не главной темой, тем более что с ваучерами он их просто «кинул». На самом деле Виктор интересовался деятельностью партии. Он выспрашивал, чем ребята занимаются, какие акции планируют, кто входит в партию, какие функции выполняет… При этом Виктор изо всех сил пытался сблизиться с Комаровым, но тот допускал к себе только наиболее проверенных партийцев. В конце концов среди проверенных партийцев поползли разговоры о том, что Виктор неспроста интересуется лидером — не выполняет ли он некое задание неких органов? Виктор ненадолго затаился, а потом вдруг опрометчиво пришел на тренировку. И тут же был схвачен.

Партийцы позвонили Комарову и сообщили о задержании «засланного казачка». Комаров, которому уже давно не нравилась суета Виктора вокруг его персоны, немедленно примчался в спортзал вместе со своим ближайшим соратником, верным партийцем Сорокиным, непримиримым борцом за чистоту расы. И прямо у входа, на сказавши даже «здрасьте», несколькими точными ударами свалил Виктора с ног. По распоряжению Комарова партийцы перенесли бесчувственного Виктора от дверей в зал. Там связали. И предъявили Комарову истрепанную записную книжку, в которую рукой Виктора были аккуратно занесены имена, клички и адреса членов партии. Эту книжку рьяные соратники Комарова выудили из карманов потрепанного спортивного костюма Виктора.

«Провокатор! — воскликнул Комаров, — ату его!». И связанного Виктора стали жестоко избивать, с применением навыков восточных единоборств, радуясь, что наконец-то началась настоящая партийная борьба. Опомнились только тогда, когда пол спортзала оказался залит кровью. Партийный лидер распорядился перенести бесчувственное тело в душевую, где кровь смыли. Но Виктор уже не смог ответить на вопросы, кто его подослал, — он был мертв. Тело, ставшее мешком с костями (у потерпевшего были сломаны все ребра, грудина, подъязычные кости, повреждены внутренние органы), по указанию Комарова вывезли в Красносельский район на служебной машине одного из членов партии, а там выбросили в мелкую речку, закидав для надежности сверху старыми автомобильными покрышками.

Кроме Филиппова, в ходе следствия показания дали практически все, кто принимал участие в убийстве. Я только успевала записывать, кто какие удары и куда Виктору наносил. Хваленые члены революционной партии оказались сопливыми мальчишками, еле достигшими совершеннолетия, на допросах я в буквальном смысле слова утирала им платком хлюпающие носы, а они спрашивали со слезой в голосе: «Скажите, а мама не узнает?»

С тремя обвиняемыми я поочередно выехала в Красносельский район, на берега речки, куда был сброшен труп. Речка протекала по территории совхоза и была полна отходов сельскохозяйственного производства. Все трое убивцев, вытирая кулаком глаза, указали место, где все еще плавала автомобильная покрышка. Выяснилось, что труп убитого был найден еще в прошлом году, и по факту обнаружения трупа в Красносельской прокуратуре имелся стопроцентный «глухарь».

После окончания осмотра меня деликатно отозвал в сторону сотрудник ФСБ, намекнув, что во время обыска у правой руки партийного лидера — Сорокина нашли схему именно этого участка Красносельского района, на которой крестиком было помечено именно это место — где был обнаружен труп. Я кивнула, а сотрудник ФСБ продолжил: «На схеме, если помните, стоит еще один крестик…» И предложил быстренько осмотреть участок, помеченный вторым крестиком. И я поддалась на провокацию. И поехала осматривать. А там, как раз в точке, помеченной на изъятом плане крестиком, из воды виднелось какое-то полуразложившееся тело. И даже сверху было видно, что тело расчленено и перевязано веревками. Я не буду описывать выражения, которыми меня встретил начальник уголовного розыска Красносельского РУВД. Смысл его речи сводился к тому, что если бы он знал, что я собираюсь искать на его территории «глухие» трупы, он бы устроил автокатастрофу, но не пустил бы меня в свой район. Под его гневные тирады я, чувствуя себя безусловно виноватой, потащилась с замиранием сердца извлекать связанную расчлененку из полузамерзшей речки. Опер из главка, рискуя здоровьем, закатал брюки по колено и полез в ледяную воду. Добравшись до тела, он палкой перевернул его — и по берегу пронесся вздох облегчения: из воды показалось копыто. Мы вспомнили, что речка все-таки течет по угодьям совхоза…

Теперь предстояла работа на месте происшествия — в спортзале.

Все-таки с момента убийства прошел год: что я рассчитывала найти на месте убийства, я и сама не очень хорошо представляла. Мы с экспертами прибыли в спортзал, и я возликовала: пол в зале был дощатый. Члены партии с готовностью указали, где именно лежал окровавленный потерпевший, и даже очертили на полу его силуэт. И мы с экспертом-медиком приступили к самому интересному: выковыриванию грязи из щелей между паркетинами. Мы исползали на коленках пять квадратных метров. Грязь из каждой щели аккуратно упаковывалась в отдельный конвертик с соответствующей маркировкой; эксперт орал, чтобы не дай бог, не перепутали конвертики…

Брюки, надетые на осмотр, мне пришлось выбросить. Но зато сбор грязи дал результат: в соскобах была обнаружена кровь человека, мужчины, определенной группы. Группа совпала с группой крови трупа из речки.

Но ключевым моментом расследования оставалась личность убитого. По каким только учетам мы его не проверяли! Виктор был не судим, никто не разыскивал человека с такими данными, никаких его связей нам выявить не удалось.

Кто-то упомянул, что он по описанию похож на одного из сотрудников печально известного Рижского ОМОНа, разлетевшегося по всей стране. И мы запросили сведения о списочном составе Рижского ОМОНа и проверили каждого; но эта версия не подтвердилась. И только сотрудники ФСБ, наряду с уголовным розыском обеспечивавшие оперативное сопровождение дела, на фоне нашей суеты сохраняли ледяное спокойствие. Дело пришлось отправить в суд, так и не установив личности потерпевшего. Но до сих пор у всех, кто работал но делу, осталось стойкое убеждение, что не было дыма без огня. И «Виктор» действительно был «засланным казачком», агентом ФСБ, внедренным в националистическую партию. И распрощался с жизнью, не сдав тех, на кого работал. Что ж, такова судьба разведчика: он похоронен, как неизвестный, за государственный счет. Может быть, другие разведчики приносят цветы на его могилу… А может, и нет, может, просто в день его смерти поднимают в его память стопки с водкой.