Охотник на людей - Лорет Энн Уайт
Его сердце забилось быстрее.
— Или может подтолкнуть его к отчаянным поступкам.
Сильвер и Гейб ехали еще час. По мере того как ночь близилась к концу, а они подбирались к Лесовику, напряжение нарастало. Гейб нервничал, ожидая очередной ловушки.
Он собирался сказать, что им нужно отдохнуть, сделать на ночь привал, восстановить силы, но Сильвер вдруг что-то увидела и тотчас напряглась.
— Что такое? — спросил он, подъезжая к ней.
Она указала:
— Медвежьи следы, идущие со стороны вон того хребта. Причем не просто следы какого-то медведя, Гейб. — Она поймала его взгляд, и ее глаза лихорадочно сверкнули в темноте. — Это Сломанный Коготь.
— Что ей здесь делать?
— Я не знаю! Это не ее долина. Ее долина выше, и сейчас она должна спать там в берлоге. Если только…
— Если только что?
Она снова выругалась.
— Если только он ее не выманил.
— Выманил? Но как?
Сильвер не ответила. Она развернулась и быстро пошла по медвежьим следам, которые теперь тянулись параллельно их старым следам, оставленным ранним утром.
Сердце Гейба бешено застучало, на лбу выступила испарина. Он изо всех сил тянул за собой по глубокому снегу лошадей. Их копыта пробивали ледяную корку, и ноги увязали в снегу.
Сильвер присела на корточки, снова выругалась, вскочила на ноги и жестом приказала ему следовать за ней обратно, к линии деревьев.
— Давай сюда, наверх.
Она замерла, ее плечи поникли. Она присела на корточки.
— Вот еще одно такое место, — прошептала она, указывая на снег. Гейб поводил лучом фонарика. На фоне белизны снега виднелись кровь, мелкие косточки и клочья шерсти. Такое впечатление, будто здесь съели маленькую кошку или кролика.
— В ее помете полно меха и костей, — сказала Сильвер, поднимаясь на ноги. Почему-то ее голос прозвучал подавленно. — Он прикармливал ее, Гейб. В течение нескольких дней. Оставлял маленьких зверьков вроде этого, чтобы заманить ее, заставить идти за собой. Сама бы она этого не сделала, во всяком случае, не сейчас. Она бы давно залегла в спячку. Но из-за доступной пищи она бродит по лесу.
Спотыкаясь, Сильвер вышла из леса и устало плюхнулась в снег. Она зарылась лицом в перчатки и покачала головой.
— Но почему? Зачем ему это делать?
Гейб присел на корточки с ней рядом.
— Этот человек психопат, Сильвер.
Она резко вскинула голову, ее глаза вспыхнули.
— Гейб, он издевается надо мной.
Что-то внутри нее надломилось. Для Стайгера охота была в той же степени связана с психологией, как и с мастерством охотника. Его целью было сломить разум и волю своей жертвы, посмотреть, сколько времени на это уйдет. И что бы он ни делал, это сказывалось на Сильвер.
— Сильвер, что такого в этой медведице, что так беспокоит тебя?
Она крепко потерла перчатками лицо, но ничего не ответила.
— Эй, главное, не держать все в себе, ты помнишь? Мы можем сделать это вместе. Одной командой. Он хочет сломить нас, подчинить своей воле, но мы ему не позволим. Давай, поговори со мной. — Он помолчал. — Доверься мне.
Она с минуту смотрела вдаль.
— Она хорошая медведица, Гейб, — тихо сказала Сильвер. — Она была хорошей матерью. Невинной и доброй. Я наблюдала за ней и ее детенышем, когда они впервые вышли из зимней спячки прошлой весной. — Ее голос дрогнул, и она судорожно вздохнула, глаза наполнились слезами.
Он обнял ее одной рукой.
Сильвер шмыгнула носом и вытерла его рукавом.
— Я… я не привыкла распускать нюни, Гейб. Я… извини. Я не знаю, как это делается.
— Эй, все в порядке. Я здесь, с тобой.
— Он уничтожает эту медведицу, Гейб. Натравливает ее на людей, чтобы она ассоциировала их с пищей. Из-за этого ублюдка она уже отведала вкус человеческой крови. Она станет опасной. Свирепой. Безжалостной. Он превращает ее в убийцу людей. Департаменту охраны природы придется пристрелить ее следующим летом. Ей вынесут приговор и покарают за то, в чем она не виновата!
— Как ты думаешь, почему Стайгер так поступает с ней? Откуда ему знать, что тебя это расстраивает?
— Не знаю! — огрызнулась она. — Возможно, он хочет вынудить меня пристрелить ее. — Она поднялась на ноги. — Кровавая медведица становится аналогом моей собственной жизни.
— Мы должны найти на ночь безопасное укрытие, Сильвер, — тихо сказал Гейб. — Тебе нужно немного поспать. Нужно найти место, откуда я мог бы наблюдать. Мы легко сможем снова выйти на этот след при первых лучах солнца.
Раненая нога беспокоила, и по мере того, как температура резко падала, боль от металлического штыря становилась все более невыносимой. Ходьба по покрытому коркой снегу значительно обострила это. Гейб не хотел говорить ей, но подозревал, что она и сама это заметила.
Если они собираются продержаться завтра весь день и, возможно, встретиться лицом к лицу с Лесовиком, им обоим необходим отдых. И еще ему нужно понять, что угнетает Сильвер.
Они привязали лошадей и поднялись на небольшой базальтовый утес к неглубокой пещере на скальном выступе. Лунный свет заливал заснеженные долины внизу, открывая хороший обзор.
Гейб велел Сильвер свернуться калачиком у него за спиной и поспать, но она просто сидела, поджав колени, и думала о его словах.
Если между нами нет доверия, то у нас нет ничего.
Поверь мне, Сильвер.
Она должна рассказать ему. Она больше не в силах держать это в себе. Ее прошлое оказалось втянуто в игру Стайгера. Вместе с будущим Гейба. Если у него не будет всех фактов, это может стоить ему жизни.
Если она расскажет, это может погубить ее, но это также может спасти его.
Чувствуя на лице холод, она закрыла глаза. В этом сидении на краю обрыва была некая ирония судьбы.
Она никогда не думала, что полюбит снова. Но Гейб Карузо доказал, что она ошибалась. Это было невозможно отрицать — она влюбилась в него, скорее всего, с первого взгляда, с того самого момента, когда увидела, как он, прихрамывая, сошел с трапа самолета. Он пробудил ее к жизни — эмоционально и физически. Он подарил ей возможность начать исцеление, не вторгаясь при этом в ее личную жизнь. Он подарил ей чувство безопасности, не нарушая при этом ее личных границ. С ним она чувствовала себя сильной. Вдвоем они были хорошей командой. И в глубине души она знала, что, если бы не ее прошлое, с этим мужчиной она была бы готова провести остаток своей жизни.
Но как только она откроет рот, все изменится. Она
