Дочки-матери - Павел Алексеевич Астахов
Надо признать, что пустой тревожностью я никогда не страдала. Причин, по которой не состоялся утренний звонок, могло быть сколько угодно. Ранняя деловая встреча, например. Поэтому, решив, что рано или поздно Миронов обязательно найдется, я доехала до работы и с головой погрузилась в дела. Одно из основных умений судьи – полностью погружаться в рассматриваемое дело, не отвлекаясь на посторонние мысли. Даже очень важные.
Дела сегодня были все как на подбор непростые. К обеду я успела довольно сильно устать, с удовлетворением отметив, что на вторую половину дня заседаний у меня не назначено и можно будет в тиши кабинета спокойно поработать с документами. В телефоне, который я оставляла в кабинете, не было ни одного не принятого звонка и сообщения от Виталия.
Конечно, с уважением относясь к моей работе, он почти никогда не звонил днем, понимая, что я занята и все равно не отвечу. Но с учетом утреннего пропущенного разговора молчание начинало выглядеть странно. Неужели я была права, говоря Натке про растаявший утренний туман, и вчерашнее знакомство с моими родственниками привело именно к тому, чего я все это время подспудно и опасалась – к исчезновению этого человека из моей жизни. Внезапно я поняла, что от подобного удара не оправлюсь очень долго.
В кабинет заглянула Машка, спросила, пойду ли я обедать. Еще совсем недавно я бы с удовольствием согласилась, чтобы рассказать подруге о Сенькиной выходке, но сейчас у меня язык не ворочался от огорчения, а еще начинала глухо и надсадно болеть голова, как часто бывало, когда я была действительно серьезно расстроена.
– Что-то случилось? – спросила меня проницательная Машка. – А то, я смотрю, ты, мать, не в настроении.
– Голова болит, – вяло сказала я. И даже не соврала. – Ты иди, Маш, сама.
– А ты что, будешь голодной до вечера сидеть?
– Попрошу Диму, он мне что-нибудь купит.
Но моим планам на сэндвич не суждено было сбыться. Мой помощник заглянул в кабинет крайне взбудораженный. Даже волосы на голове были взъерошены, и это у Димы, который всегда выглядит как сама респектабельность.
– Елена Сергеевна, вы можете меня отпустить? – спросил он скороговоркой, аж задыхаясь от волнения. – Мне звонили из полиции. Они задержали Ксюшу.
– Кого?
– Ксюшу. Ту девушку с собакой, с которой я застрял в лифте, когда угнали мою машину. Ну, которая из банды.
– Да я уже поняла.
– Ее задержали в такой же точно ситуации. Она пыталась обмануть еще одного молодого человека, но он, в отличие от меня, заподозрил неладное и вызвал полицию. Ее привезли в отдел, сейчас она дает показания, и меня попросили приехать на опознание. Вы меня отпустите? Это все-таки шанс вернуть мою машину.
– Да не волнуйся ты так, Дима, – успокоила его я. – Разумеется, я тебя отпускаю, и если опознание задержится, то можешь сегодня уже не возвращаться. Ты же знаешь, как я хочу, чтобы твою машину нашли.
Воспоминание о машине и всем, что с ней связано, было довольно болезненным, потому что вновь напомнило о пропавшем Виталии Миронове. Спросить, что произошло, или не спрашивать? Я закусила губу, потому что никогда никому из мужчин не навязывалась, и делать это сейчас не собиралась.
– Дима, ты позвони мне потом, чтобы рассказать, как все прошло, – вместо этого сказала я. – Мне же интересно.
– Конечно, Елена Сергеевна. И спасибо вам, вы всегда входите в положение. Я завтра обязательно разберусь со всеми документами, вы даже не думайте. Или, если понадобится, в выходные выйду.
В исполнительности своего помощника я не сомневалась. Оглядев кипу документов, лежащих на моем рабочем столе, я вздохнула, писанины мне предстояло достаточно – хватит, чтобы занять мозги до глубокого вечера. Дима ушел, а это означало, что я осталась без еды. Есть, конечно, и не хотелось, но где-то внутри начинала жечь и расширяться небольшая черная дыра, которая образовалась там давным-давно в ответ на какие-то очередные неприятности и начинала пульсировать каждый раз, когда в желудок поступало очень много кофе или слишком долго не поступало никакой еды. Как сейчас.
Пытаясь найти компромисс с дырой, я налила себе не кофе, а чаю и решительно погрузилась в дела. Из толщи бумаг я вынырнула только в шесть часов вечера, да и то только потому, что у меня звякнул телефон. «Миронов» было написано на экране, и сердце забилось быстро-быстро, словно сгоняя волну напряжения, в котором я, оказывается, весь день находилась.
– Привет, Виталий, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно. – У тебя все в порядке?
– В полном, – заверил он. – И у тебя тоже.
– У меня? – Я не совсем поняла, что он имеет в виду. – Ну да, у меня все хорошо. У Натки с Сенькой полная идиллия, ребенок все понял. А я наконец показала тебя родне, причем сразу всей.
– И что? Небо не рухнуло на землю?
Ей показалось или его голос звучал иронически?
– Нет.
– Ну вот, а ты боялась. Но я, Лена, имею в виду другое.
Внезапно я встревожилась, несмотря на то что совершенно его не понимала.
– Сегодня утром мне позвонил человек, представившийся прокурором Говоровым, – продолжал тем временем Миронов. От неожиданности я выронила телефон, потому что вот этого точно не ожидала. Пробрякав по столу, он, к счастью, не отключился, и я подобрала его и снова поднесла к уху.
– Тебе звонил Никита? И что он хотел?
– Он в довольно наглой манере просил меня оставить тебя в покое, а в случае, если я не соглашусь, грозил использовать все свои возможности, чтобы существенно испортить мне жизнь.
Я не верила собственным ушам. Никита, который крайне трепетно относился к карьере и репутации, опустился до прямых угроз? Такому человеку, как Миронов? Несмотря на то что этого мужчину я знала совсем недолго, мне было совершенно понятно, что разговаривать с ним в таком тоне не стоит.
– А ты? – осторожно спросила я, понимая, что мне предстоит услышать что-то захватывающее.
– Для начала уточнил, что именно он имеет в виду под обещанием испортить жизнь. Оказалось, что именно то, что я и подумал. Этот глупец стращал меня всевозможными проверками, которые он нашлет на мой бизнес. Слушай,
