Право умереть - Рекс Тодхантер Стаут
— Я тоже. Когда они могут понадобиться. А как насчет братьев или сестер?
— Ричард был единственным сыном, — покачал головой Сиверс.
— Остается еще миссис Олт. Где она сейчас?
— Не знаю и не знаю никого, кто знает. Есть некий адвокат по фамилии Литтауэр. Х. Эрнест Литтауэр. Он занимался семейными делами, когда она продала фабрику.
Я достал блокнот и начал записывать. Что ж, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
— Мне нужна вся возможная информация. Я, случайно, не отрываю вас от дел?
— Ни черта! Пока мне не позвонят сообщить о дорожной аварии со смертельным исходом, виновник которой сбежал.
— Надеюсь, не позвонят. А когда миссис Олт продала фабрику?
— Около трех лет назад. Когда умер ее муж, Бенджамин-младший, она сменила название фирмы на «М. и Р. Олт, инк.». Буква «М» означает Марджори, а «Р» — Ричард. Но через несколько лет после смерти Ричарда она продала фабрику и покинула город. Насколько мне известно, она больше ни разу сюда не приезжала, и я без понятия, где она сейчас обретается. Вы что, стенографируете?
— Полагаю, из вежливости это можно и так назвать. Насколько я понимаю, Ричард уехал учиться в Гарвард.
— Вроде да. Давайте-ка поглядим. Все верно.
— А вы, случайно, не в курсе, мать его там навещала?
Лейтенант склонил голову набок и уставился на меня:
— Возможно, я в нашей глуши не такой хитроумный, как вы, но мы здесь тоже не пальцем деланы. Все эти разговоры об одной вещи, о которой могут знать родственники, — чушь собачья! Может, все-таки откроете карты, а?
— Именно это я и собираюсь сделать. А насчет хитроумности — вопрос спорный. Если бы вы сказали мне, что она здесь, в Эвансвилле, я даже не потрудился бы на нее посмотреть. Я почти закончил. Так она навещала сына в Гарварде?
— Точно не знаю, хотя не исключаю. Она в сыне души не чаяла.
Я перевел дух:
— Мне не хочется об этом спрашивать. Я даже боюсь об этом спрашивать, но деваться некуда. Опишите ее.
— Я так и думал, — сказал лейтенант.
— Остается только надеяться, что вы будете думать так же, когда опишете ее внешность.
— Ну, три года назад она весила около ста сорока фунтов. Лет около пятидесяти. Может, с хвостиком. Рост пять футов шесть дюймов. Светло-каштановые волосы с проседью. Карие глаза. Очень близко посаженные. Тонкий рот. Длинный узкий нос, очень узкий. Подбородок не то чтобы двойной, но с глубокой морщиной посередине. Достаточно?
— Я не силен в комплиментах, но вы дали лучший словесный портретист южнее Северного полюса. Я сэкономил бы кучу времени и нервов, если бы спросил у вас раньше. И еще один вопрос. Вы согласились бы поехать со мной этим утром в Нью-Йорк? Все расходы за наш счет и прием по высшему разряду.
— Не вопрос. Согласился бы, черт возьми! Но я городской служащий Эвансвилла. А что у вас есть на миссис Олт?
— Вы представитель закона на службе у правосудия и должны опознать человека, убившего двоих. Вот видите, я рискую головой. Вы можете позвонить в полицейское управление Нью-Йорка и сообщить им эту информацию, но тогда я в полном дерьме, а ваши услуги уже не понадобятся. Если вы поедете со мной, то окажете неоценимую услугу правосудию. При желании можете день-два пошататься по городу, а если хотите увидеть свое имя в прессе, то у «Газетт» миллионный тираж. Естественно, если Эвансвилл сможет хотя бы час без вас обойтись.
— Гудвин, хватит паясничать! Вы уверены, что Марджори Олт — убийца?
— Я уже и так рискую головой.
— Когда вы уезжаете?
— Из Луисвилла есть рейс самолета в пять вечера. У меня здесь арендованная машина. Я бы хотел задать этому адвокату Литтауэру пару вопросов. — Я встал. — Как давно вы служите в полиции?
— Двадцать шесть лет.
— Тогда какого черта вам перед ними отчитываться?! Просто оставьте ключи в ящике стола. Итак, выезжаем в тринадцать тридцать?
Лейтенант не был уверен и обещал позвонить в районе полудня, однако по его взгляду и твердому рукопожатию я сразу понял, что у меня, скорее всего, на обратном пути будет компаньон.
На часах было три утра, когда я, заказав разговор с Нью-Йорком на семь сорок пять, лег в постель в номере отеля. Мне действительно не мешало бы немного вздремнуть, но меня мучила одна мысль. Да, дело было в шляпе, все в порядке, но как нам это удалось? Благодаря удаче, проблеску гениальности или чему-то еще? Уже много лет назад я оставил тщетные попытки понять, как работает ум Ниро Вулфа. Но сейчас был особый случай. Я сразу и не заметил, что в четырех односложных именах — Пол, Олт, Мод и Вон — была буква «о», хотя и мог бы. Любой смог бы. Не бином Ньютона. Но если бы я даже заметил, и что с того? Я бы принял это просто за совпадение, и, возможно, Вулф поначалу так и решил. Но даже отодвинутая на задний план, буква «о» сидела у него в голове, и, когда начало реально припекать, а Вулф стал прокручивать каждую деталь и все обстоятельства, эта, казалось бы, мелкая подробность выскочила, как чертик из табакерки. Ну и что с того? Неужели он специально всех сгруппировал?
Пол и Олт
Пол и Мод
Пол и Вон
Олт и Мод
Олт и Вон
Мод и Вон
И неужели Вулф, рассмотрев каждую пару имен, в конце концов пришел к выводу, что пара имен Олт и Мод — это не просто совпадение, так как женщина по фамилии Олт могла сменить имя, выбрав то, где была буква «о»? Нет. Это я и сам мог бы сделать. Не сделал, но мог. Озарение, которое снизошло на Вулфа, когда он позвонил Самюэлю Вону и Отто Друкеру, после чего отправил меня в Эвансвилл, не снизошло на меня и никогда не снизойдет. Вулф сказал: «Довод, настолько ничтожный, что не стоит его и рассматривать». А в результате я оказался в Эвансвилле, где и узнал, кто убил Сьюзан Брук и Питера Вона, чего никогда бы не случилось, не начни Вулф размышлять над монофтонгами. Я понял, что теряю драгоценное
