Тайна пациента - Лорет Энн Уайт
Лили ерзает на стуле.
– Серийный убийца рано или поздно начинает ошибаться. Гарт, хранить подобные тайны может быть очень утомительно. Это провоцирует стресс в разуме и в теле. И мешает…
– Мешает людям жить нормальной жизнью? Превращает их в параноиков? Заставляет совершать странные поступки? – он сухо смеется. – Говорят, через восемь месяцев меня не станет, – он разводит руками. – Взгляните-ка, сейчас сложно поверить, верно?
Лили его разглядывает. Он еще кажется спортивным и сильным. Но ей известно, как быстро меняет людей болезнь, которая пожирает его даже сейчас, пока он сидит на диване.
– И я хочу, чтобы Роуз с детьми запомнили меня таким. Сильным. Хорошим. Добрым. Героем.
– А если однажды они узнают ваш секрет?
– Лили, есть шанс, что не узнают. Шанс есть. А если я расскажу Роуз, его не будет, – он умолкает, пристально глядя Лили в глаза. – Если я расскажу сейчас, она и дети начнут воспринимать меня по-другому. Я стану парнем, который совершил нечто гнусное. Причинил бесчисленные, жестокие страдания, – он вновь умолкает. – Док, как бы поступили вы? Признались бы? Своему мужу? Рассказали бы своим детям? Или умерли бы с надеждой, что они продолжат жизнь в невинности?
Лили охватывает ужасное чувство, что он спрашивает о ее собственном прошлом и видит ее насквозь. Что, возможно, Гарт – лишь зеркало с ее собственным отражением. Может быть, он – тот, кто знает. Потому что Лили знает: она бы тоже выбрала надежду. Она прочищает горло.
– Послушайте, Гарт, я не знаю, что вы сделали. И поэтому не могу сказать. И речь не обо мне. А о вас. Возможно, если вы расскажете Роуз и она вас простит, вы почувствуете освобождение. Как и она. Супруги иногда нас удивляют, знаете?
Он смеется.
– Вы правда верите в прощение? Серьезно?
На Лили падает тень. Она чувствует, как из углов кабинета выползает тьма и обхватывает ледяными пальцами ее горло. Но, наверное, это просто солнце спряталось за тополь.
– Прощение – истинное прощение – это прежде всего когда вы сами освобождаетесь от вины и стыда, Гарт.
Он качает головой и смотрит на часы. Сеанс почти окончен. Он говорит:
– Нет. Та вина, тот стыд – они меня мотивируют. Быть самоотверженным пожарным, самым лучшим отцом. Та вина и тот стыд, Лили, делают меня хорошим человеком. Я смотрю, время вышло.
– Увидимся на следующей неделе? – спрашивает она.
Он снимает с вешалки куртку.
– Думаю, пора заканчивать, док, – он одевается. – Я, насколько возможно, готов умереть. Не вижу особого смысла продолжать разговор.
Лили не так уверена.
– Может, пропустим следующую неделю, а потом придете еще раз? Я вас запишу, но если все действительно будет хорошо, вы позвоните и отмените. Договорились?
Помедлив, он в конце концов улыбается и отвечает:
– Договорились. Спасибо, док.
Гарт уходит.
Лили смотрит ему вслед. Он ее встревожил. На столе загорается красная лампочка. Ее ждет новая пациентка.
Лили глубоко вздыхает, идет к шкафу, открывает дверцу и отпирает сейф. Засовывает внутрь руку и нащупывает вдалеке гладкую деревянную коробочку. Достает маленькую шкатулку. Осторожно открывает и берет старую газетную вырезку.
Это фотография девочки. Лили смотрит на нее и холодеет. На шее у девочки виднеется маленький кулон. Бафомет. Козел отпущения. Готический амулет девочки. Под зернистой черно-белой фотографией короткая подпись курсивом: «Софи МакНейл, 12 лет, пропала». Это фотография из газеты, выпущенной в Нью-Йорке. Лили достает следующую вырезку и читает заголовок:
«Похищенного ребенка ищут по всей стране».
Красная лампочка на столе у Лили снова начинает мигать. Она вздрагивает и быстро убирает вырезки в шкатулку. Прячет ее обратно вглубь сейфа и запирает замок. Потом идет в маленькую ванную, умывается и подкрашивает губы. Делает глоток воды, расправляет брюки и направляется к двери, ведущей в приемную.
Сделав еще один глубокий вдох и медленно выдохнув, она пытается прогнать энергию предыдущего пациента и собственные негативные мысли.
Открывает дверь и улыбается очень привлекательной и стильной незнакомке с дорогими аксессуарами для велосипеда. Рыжеволосая клиентка кладет на место журнал и поднимается на ноги.
Лили протягивает ладонь.
– Здравствуйте, вы, наверное, Пейсли?
– Приятно познакомиться, доктор Брэдли, – отвечает женщина и пожимает руку.
– Можете называть меня Лили. Пойдемте.
Одержимость
Истинная История Преступления
Выйдя из дома, Возняк увидел соседа-пенсионера, который позвонил в 911, – он стоял на лужайке соседнего дома вместе с женой, тоже пенсионеркой. Она держала на руках маленькую белую собачку.
«Это семья МакНейл, – сказал мужчина. – Жене показалось, она услышала крики. Я вышел на улицу посмотреть и увидел – почувствовал – с домом МакНейлов что-то не так. В подвале горел свет, и я заглянул внутрь. И… увидел ее. Я увидел Деллу», – его голос сорвался.
Его жена добавила: «Поверить не могу. Такая чудесная семья. Ходят в церковь, очень приятные люди».
«У них есть дети – как их зовут?»
«Да, – ответила она. – Маленький мальчик, Дэнни. Ему восемь. И девочка, Софи. Ей двенадцать. Они… они в порядке?»
«Вы видели возле их дома кого-нибудь или что-нибудь подозрительное?»
«Не знаю, имеет ли это значение, но последние несколько дней здесь околачивался странный парень в черном худи. Вчера я видел его в побитом коричневом фургоне на нашей улице. С ним был приятель. Думаю, они наблюдали за домом».
Возняк поспешил к своей машине, сообщил имя девочки и передал ее описание, основанное на фотографиях. Системы оповещения о пропаже детей «Эмбер Алерт» тогда еще не существовало, но вышла срочная ориентировка, направленная во все учреждения страны, – разыскивалась двенадцатилетняя девочка Софи МакНейл. Длинные темные волосы. Белокожая. Симпатичная. О фургоне он тоже сообщил.
Возняк вернулся в дом, чтобы вместе с другими офицерами дожидаться следователей по убийствам, судмедэкспертов и кинологов. Но едва он вошел, наверху послышались крики Конти: «Мы нашли ее! Она здесь! Под кроватью в комнате девочки. Она жива. Вызывайте „Скорую“, срочно!»
Слава
