Ежи Эдигей - Фотография в профиль

Тогда офицер милиции обратился к испытанному многолетней практикой методу — провёл ещё раз текстуальный анализ собранных в деле документов. Этот метод нередко выручал его в прошлом: порой неприметная на первый взгляд деталь или малозначительная подробность оказывались ключом к разгадке сложного и запутанного преступления. Профессиональная интуиция не подвела подполковника и на этот раз. Через несколько дней он предложил Рушиньскому провести срочное совещание.

— Я тоже сделал очень интересное наблюдение, — похвастался Качановский. — Ваше открытие — я имею в виду лагерную робу — произвело на меня такое сильное впечатление, что, просматривая в очередной раз документы процесса, я вновь и вновь соотносил её с заключённым, изображённым на снимке.

— Честно говоря, мы не слишком баловали его вниманием как во время следствия, так и на суде. Мне как защитнику он казался второстепенной фигурой.

— И тут меня осенило. Небольшой пустячок, который может уподобиться камешку, сдвинувшему с места лавину.

— Не томите, подполковник. Я умираю от любопытства.

— В ходе следствия, да и на процессе многие свидетели, увидев фотографию, заявляли, что лицо заключённого им знакомо. Вместе с тем они удивительно единодушно подчёркивали, что он не из Брадомска. Утверждали, что встречались с ним, но не могли вспомнить, где и при каких обстоятельствах.

— Да, совершенно верно. Один из свидетелей защиты именно так и сказал.

— Он был не одинок, можно назвать и других. Некоторые даже уточняли, что видели его в послевоенное время.

— Замечательно! Значит, этот человек не погиб и мы можем попытаться его найти. Я правильно вас понял, подполковник?

— Приятно иметь дело с коллегой, который понимает тебя с полуслова.

— Годы работы в суде что-нибудь да значат, — сказал адвокат, всегда уверявший всех в том, что главным его качеством является скромность. — Дай бог каждому столько увидеть и услышать, сколько довелось мне.

— Можно подумать, вы открыли Америку. Я мог бы многое рассказать о вашем опыте…

— Вы даже не представляете» подполковник, какую ценность имеет сделанное вами наблюдение. — Рушиньский решил ответить любезностью на любезность. — Это, возможно, поворотный момент нашего расследования. Мы во что бы то ни стало должны найти этого человека. Даже если он уже умер, необходимо отыскать людей, которые его знали.

— По-вашему, стоит только захотеть…

— Мы заставим работать в интересах расследования и прессу, и телевидение.

— Вы полагаете, что наша пресса вновь воспылает жгучим интересом к этой фотографии? Не забывайте, что снимок появился также в пятидесяти тысячах экземпляров книги Бараньского. А чего мы добились в итоге? К нам обратились только свидетели, знавшие Баумфогеля. И почему-то никто не заинтересовался его жертвой.

— Потому что главным действующим лицом считался шеф гестапо. Все искали на снимке палача Брадомска — и только. Если, например, вам покажут по телевидению президента США Рональда Рейгана, разве вы обратите внимание на то, как выглядят его телохранители? Но если мы сейчас преподнесём телезрителям только физиономию заключённого и попросим их его опознать, то результаты, я уверен, не заставят себя долго ждать. Обязательно последуют отклики.

— Как у вас всё просто получается, — заметил подполковник.

— Общественность не может оставаться равнодушной, когда речь идёт о преступниках и их жертвах. Вспомните, сколько людей, ознакомившись в средствах массовой информации с сообщениями о розыске, помогли вам задержать опасных преступников.

— Постоянный контакт с общественностью — маша первая заповедь, но в данном случае всё осложняется тем, что прошло почти сорок лет. И будем откровенны: люди устали от бесконечных призывов «Помогите!». Ведь до недавнего времени они исходили, как вы знаете, не только от милиции, но и от тех, кто хотел бы повести за собой поляков совсем по другому пути.

Приятели замолчали оба. Понимали, что нужны новые подходы к поиску истины. Наконец Рушиньский, как всегда Неистощимый на выдумки и смелые проекты, громко воскликнул:

— Нашёл, нашёл! Это именно то, что нам нужно. Необходимо провести конкурс.

— Конкурс красоты?

— Шутить я сейчас не намерен. Мы объявим о проведении настоящего конкурса. Вот только не знаю, где это лучше организовать — в печати или на телевидении? Лучше, наверное, прибегнуть к помощи телевидения.

— Поясните вашу мысль, пан меценас.

— Пусть это будет конкурс под названием «Голубой экран и герои прошлых лет». Познакомим телезрителей с десятком фотографий выдающихся учёных, артистов, писателей, можно даже предложить фотопортрет какого-нибудь известного адвоката. Подберём фотографии тридцатилетней давности и к ним присоединим фотокопию нашего заключённого. Покажем крупным планом только его лицо — и ничего больше. При соответствующей рекламе и наличии нескольким ценных призов успех мероприятия обеспечен. Общественность обязательно клюнет на нашу наживку.

— Какой благотворительный фонд выделит нам средства на приобретение призов? — спросил практичный подполковник.

— К фондам пока обращаться не будем, — заметил, излучая оптимизм, Рушиньский. — Надо аккуратно подбросить нашу идею какому-нибудь журналисту с телевидения, чтобы он, поразмыслив, счёл за благо подать на неё авторскую заявку. Тогда финансовые заботы автоматически примет на себя телевидение, в бюджете которого предусмотрены соответствующие суммы на призы победителям всевозможных телевикторин и конкурсов. Кстати, фирмы-рекламодатели, заинтересованные, в расширении сбыта своей продукции, как правило, не скупятся на телерекламу. Вот почему и я готов как лицо заинтересованное предложить в качестве одного из ценных призов дефицитный японский магнитофон.

— Где вы его возьмёте? Такую вещь даже в комиссионных магазинах невозможно, достать.

— А у меня имеется. Недавно я получил такую «игрушку» в качестве подарка от одного благодарного клиента. Года два назад пришлось с ним изрядно повозиться, прежде чем удалось избавить его от серьёзных неприятностей. И вот, возвратясь из командировки в Токио, он привёз оттуда музыкальный агрегат. Мне он не очень нужен, и я могу спокойно с ним расстаться.

— Ваше предложение делает вам честь. Основная трудность, насколько я понимаю, состоит сейчас в реализации идеи конкурса.

— Я уже всё обдумал. Приглашу нескольких журналистов в «Шанхай». При этом пообещаю им какой-нибудь интересный материал из судебной хроники, который у приличного адвоката всегда есть под рукой, — и вопрос о нашей телепередаче будет решён. К слову сказать, газетчики и их коллеги с телевидения — это одна журналистская семья, и они всегда друг с другом договорятся. Остальное — дело техники.

— Вашей уверенности можно позавидовать.

— Я выполню то, что наметил. А вам, пан подполковник, придётся заняться технической стороной дела, то есть снабдить меня увеличенной фотографией головы нашего заключённого. Остальные фотографии, которые примут участие в нашем конкурсе, будет доставать тот, кто приобретёт право на мою идею. Перед ним я намерен выдвинуть только одно условие: ведущий телепередачи-конкурса «Голубой экран и герои прошлых лет» должен уделить нашему снимку соответствующее внимание.

— А вдруг никто не узнает этого человека?

— Плакать придётся только нам с вами. Организаторы конкурса разыграют призы между теми телезрителями, которые пришлют наибольшее количество правильных ответов на вопрос: «Назовите, кто изображён на данном снимке». Вообще, подполковник, я не вижу причин для беспокойства. Люди обожают такие передачи. Их смотрят, как правило, несколько миллионов телезрителей.

— Как бы полковник Немирох не намылил мне шею за самоуправство. Для организации такого мероприятия необходимо получить разрешение от начальства — может быть, даже от главной комендатуры милиции.

— Вы зря волнуетесь, подполковник. Победителей не судят. А в победе я не сомневаюсь.

Как Рушиньскому удалось обо всём договориться, осталось его секретом, но уже на четвёртый день после состоявшегося разговора подполковник получил от него приглашение отобедать вместе с двумя сотрудниками телевидения в ближайшее воскресенье в «Шанхае».

После того как гости расправились с закусками и официант объявил, что на подходе «утка по-пекински», Рушиньский счёл возможным произнести короткую вступительную речь.

— Дорогой подполковник, у наших замечательных друзей с телевидения появилась оригинальная идея провести совершенно необычный телеконкурс. Я взял на себя смелость пригласить на нашу сегодняшнюю встречу и вас, поскольку так сложилось, что их замысел великолепно отвечает тем планам, о которых мы с вами беседовали недавно. Но лучше, наверное, будет, если они сами расскажут обо всём.