Шилова Юлия - Женщна в клетке, или Так продолжаться не может

— Давай я еще одну налью, и вместе выпьем.

— Я ждать не могу. Дай мне эту.

— Да пей на здоровье, — дед услужливо отдал мне свою рюмку. — Я же сказал, что вы с Валькой мои самые желанные гости. Можете пить мою самогонку столько, сколько вам хочется.

Услышав имя Валентины, я дернулась. Выпив самогонку, я выкинула рюмку в огород и, поморщившись от боли, попыталась встать.

— Ты зачем посудой раскидываешься?

— А зачем ты баки с водой где попало ставишь?!

— Я где попало не ставлю, а в определенном месте, — пробурчал дед и пошел искать свою рюмку. — А ты об него споткнулась, что ли?

— Я об него чуть все ноги не переломала!!!

— Не понимаю, как можно было его не заметить. Это же бак с водой, а не лейка.

Не став спорить с дедом, я зашла в дом, посмотрела на спящего Жана и, не вынимая ружья из рук, села на пол и завыла белугой. Ничего не понимающий дед протянул мне носовой платок и, видя, что он не вызывает у меня никаких ассоциаций, сам принялся вытирать мои слезы.

— Ты что ревешь-то? Что случилось? Машина, что ли, не заводится?

— Да стала бы я реветь так из-за того, что машина не заводится, — немного успокоилась я. — Там Валю убили!

— Как убили?!

— Как людей убивают? Заточку в грудь воткнули!

— Свят, свят, что делается, — испугался не меньше моего дед. — А кто?

— Что, кто?

— Кто ее убил-то? — Дед понял, что задал глупый вопрос, и стал нервно покусывать свои губы.

— Не знаю, но догадываюсь.

— Это я виноват. Валю из-за меня убили.

— С чего ты взял?

— С того, что я этого француза спер и у нее неприятности начались. Если бы я француза не крал, то ничего бы такого не было! Я украл, а ей за это досталось. Они ее за француза грохнули! Вот ведь гады! Такую женщину не пожалели! Чтоб у них руки отсохли! И зачем она связалась с этим Владом? Ключи им от своей дачи давала. Вот они на ней балаган-то и развели. Я ей всегда говорил, что эта связь ее до добра не доведет.

— Ты ее об этом предупреждал?

— Постоянно, — заверил меня Матвей.

— Что ж она тебя не слушала?

А она вечно мне говорила, мол, Матвей, не лезь. Сама разберусь. Приводила пример, что у многих казанцев семьи есть, дети. Так я и пытался ей доказать, что семьи — это семьи, а у нее этого статуса нет. Она ведь старше этого Влада в два раза. В матери ему годится, а не в любовницы. Но ведь сейчас так модно. Она мне сама об этом говорила. Да я видел, как он к ней относится. Разве ж так к женщине относиться можно? Разве это нормально? Он и крикнуть на нее мог, и ударить.

Я уже не слышала то, что говорил дед. Я вспоминала Валины глаза… У нее был такой страх в глазах! Все произошло так быстро, что она не успела даже встать с кресла и оказать сопротивление. Это мгновенная смерть. Тут не может быть никаких сомнений. Валя умерла быстрой смертью. Странно, что ее не пытали, не спрашивали обо мне, о моем местонахождении. Это более чем странно. А валявшийся на полу телефон… Наверное, Валентина собиралась куда-то звонить. Но не успела. Тот, кто убил женщину, до сих пор не знает, что я нахожусь в соседнем доме, иначе уже бы был здесь. Она верила в то, что получит свою часть драгоценностей и купит себе новую жизнь. Не получилось. А за визит смерти никто не платил.

— Тома, а что теперь будет-то? — наконец услышала я голос деда.

— Мне с Жаном нужно уехать отсюда, а ты позвонишь в милицию. Скажешь, что увидел Валину машину, решил зайти к ней в гости и наткнулся на тело.

— А может, кто-нибудь другой позвонит в милицию?

— А тебе что, тяжело, что ли?

— Боязно мне.

— Что значит — боязно?

— Боюсь я Валюту мертвой увидеть.

— Тоже мне — неженка нашелся. И долго она так с заточкой сидеть будет? Пусть ее найдут, родственникам сообщат и похоронят по-человечески.

Я присела рядом с Жаном, потрогала его лоб и, глотая слезы, произнесла:

— У тебя телефон есть?

— Вон, в коридоре стоит.

— Дай мне визитку Марата.

Дед протянул мне визитку, я села на стул и, собравшись с силами, набрала номер Марата. К моему удивлению, в телефоне послышался один гудок, после которого Марат сразу снял трубку, словно ждал чьего-то звонка.

— Да, слушаю.

— Это добрый волшебник по имени Марат? — Я старалась говорить медленно и тихо, чтобы не было слышно, что я плачу.

— Тома, ты? — Он узнал меня сразу. Мне даже не пришлось представляться.

— Я.

— Куда ты подевалась?! Я тут сижу у Тимура уже сколько времени, а тебя все нет и нет! На улице уже темно! Лейсан за тебя волнуется, Все глаза выплакала. Ты сказала, что скоро придешь, а ушла до самого вечера! Тут от меня уже всем влетело за то, что они тебя отпустили!!!

— Не кричи на меня.

— Извини. — Голос Марата стал более спокойным.

— И не разговаривай со мной, как с ребенком. Как будто, чтобы куда-то пойти, мне отпрашиваться надо. И что значит задержалась до вечера? Сколько нужно, столько и задержалась. Так сложились обстоятельства. Ты можешь за мной приехать?

— Конечно, могу, — спешно ответил Марат. — Говори куда, и я подъеду.

— Но я не в Казани.

— А где? — недоумевал Марат, не скрывая того, что сильно нервничает.

— Я за Казанью. Далеко ехать.

— Как ты туда попала?

— Потом расскажу. Так ты приедешь?

— Конечно, приеду. Мне без разницы, куда за тобой ехать. Только ты обещай, что будешь меня ждать и никуда не сбежишь.

— А мне уже бежать некуда.

— Ты на меня не злись. Я и сам не знал, что жена заявится. Там она наговорила лишнего, — в голосе Марата послышалось сожаление. — Ерунда получилась.

— Ничего страшного. Я уже привыкла.

— К чему? — не понял меня Марат.

— К тому, что у всех мужиков есть жены, и постоянно получается какая-то ерунда.

— Ладно, я тебе потом все объясню. Говори адрес.

Я передала трубку деду и произнесла на одном дыхании:

— Дед, назови свой адрес.

Дед принялся говорить с Маратом, а я вернулась к мирно посапывающему Жану, сев на краешек дивана, стала нежно гладить его по волосам.

— Жан, — шепотом начала я говорить со своим любимым. — Я тебе изменила с незнакомым мужчиной. Ты знаешь, что это значит? Это значит, что я перестала о тебе мечтать. Я долгое время о тебе мечтала, а после того разговора в отеле, когда ты дал мне понять, что останешься со своей семьей, я потеряла свою мечту. Знаешь, я бы могла родить ребенка от тебя… Какая в нем будет кровь? Французская? А вдруг он будет бредить Парижем и, когда вырастет, уедет к тебе, оставив меня одну?! Знаешь, а ведь это так страшно. Сначала тебя покидает любимый мужчина, а затем ребенок, которого ты любишь больше всего на свете. Жан, я боюсь одиночества. Бессонные ночи, слезы в подушку, сердечные капли, вой одинокой волчицы в пустой квартире, боль от того, что кто-то счастлив, а ты нет. Это страшно, Жан. Господи, как же это страшно. Я была одинока, пока не встретила тебя. А теперь я стала одинока, потому что у нас с тобой больше ничего не будет и нас уже ничего не связывает. Ты чужой муж, и у тебя есть близкие, которые тебе действительно дороги. А я хотела получить то, что никогда не будет принадлежать мне.

Я хотела получить твое сердце. Но оно, увы, принадлежит другой женщине.

В комнату вошел дед с двумя доверху наполненными рюмками.

— Валентину помянуть надобно, — траурным голосом произнес Матвей. — Хорошая она женщина была, ладная. За ней всегда мужики ходили. Особенно молодые. А она как с этим Владом связалась, так все у нее пошло наперекосяк. Давай ее помянем. Пусть земля ей будет пухом.

Выпив до дна, я отдала пустую рюмку деду и вновь села рядом с Жаном.

— Понравился мне этот Марат, — дед сел на стул у окна.

— Чем?

— В нем настоящий мужик чувствуется. Сильный, волевой, мужественный. За таким, как за каменной стеной.

— Как ты мог это по телефону понять?

— Он так бережно к тебе относится. Сказал, что по твоему голосу догадался, что ты плачешь.

— Интересно, как он мог догадаться. Я даже в трубку не всхлипывала.

— Значит, он смог тебя почувствовать. Сказал, чтобы я тебя берег, как зеницу ока, что ты ему очень дорога.

— Врешь ты все. Не мог он так сказать.

— А я тебе говорю, мог. Мне врать незачем. Он очень переживает, что, пока сюда доедет, ты еще куда-нибудь сбежишь. Он очень сильно боится тебя потерять.

Дед загадочно улыбнулся и покачал головой:

— О, Томка, и как ты с двумя мужиками-то справишься? Хотя, в принципе, одного во Францию отправишь, а другой наш, родной, казанский. С ним ты здесь будешь. Два мужика — это мелочи. Некоторые в наше время целый гарем имеют.

— Да какой гарем? У нас с мужиками дефицит происходит. Сейчас каждый второй мужик на две семьи живет, потому что мужиков мало. Всем не хватает.

— Может, и мне, кроме своей Матрены, еще кого-нибудь завести? — мечтательно спросил меня дед.