Аркадий Карасик - Дочь банкира
Вавочка только тихо стонала, с её губ слетали нежные слова. Младенчик... Коленька... милый... И как заклинание: люблю, люблю, люблю.
Наконец, Николай в изнеможении откинулся на свою половину постели. Вавочка, все ещё маскируя свое тело под измятой простыней, приникла к нему, положила растрепанную головку на голую мужскую грудь.
- Доволен, да? Добился все-таки своего, развратник. Сооблазнил невинную девушку и радуешься, сатир!... Получил свое, козлик, и - спать? Врешь, не получится, не дам.
К Вавочке возвратилась способность шутить, издеваться. Она принялась тормошить Николая, щипать его за грудь, мять живот, осторожно, чтобы не причинить боль, кусалась и царапалась.
А Николай лежал и блаженно улыбался. Давай, родная, тереби, издевайся. Все равно теперь никуда от меня не денешься.
- Признаюсь, в сексе ты - богатырь. Небось, не одну женщину подмял, рахвратник, да? Научился... Не обращай внимания на мою болтовню, не обижайся. Только с тобой я по настоящему счастлива... Понимаешь, младенчик? До тебя не было ни одного мужчины, не было! То-есть, я не безгрешна, все же - живой человек, но то, что случалось до тебя - обычные случки. С тобой любовь...
Разнеженный Родимцев тоже признался: не безгрешен. И тоже подтвердил: все что с ним было до Вавочки - несерьезно, мимолетно. Говорил и сжимал в об"ятиях покорное девичье тело, безустали целовал припухшие губки.
Проболтали часа полтора. Время будто взбесилось - мчалось вперед на подобии экспресса. Еще дважды тела сливались в одно целое.
- Все, хватит! - решительно приказала сама себе Вавочка, перебираясь на свою половину постели. - От таких подвигов заберемеить недолго. Только этого мне и не хватает. Незаконорожденного ребенка.... Лучше скажи, что будем делать?
- Как это что? - удивился Николай. - Конечно, уедем. В таежную глубинку, на край света - куда пожелаешь!
- И на какие шиши ты собираешься кормить семью? При наших с тобой сексуальных способностях детишки посыпятся один за другим. К тому же, я люблю комфорт, не могу обойтись без французской косметики, дорогих нарядов, драгоценностей.
Родимцев навис над девушкой, несмотря на её сопротивление, обнажил бугорки грудей, ласково обцеловал. Поочередно: правую, левую, снова правую. Будто приносил клятву.
- Все уже продумано...
Повествование скопировано с недавнего признания Рексу. С некоторыми деталями. Ни слова о заказчике фотографирования секретного документа банкира, зато рассказ щедро украшен признаниями в любви и надеждами на безоблачную жизнь в безопасной глубинке. Причем Родимцев свято верил в эти признания и надежды. Ибо ни разу в короткой своей жизни он не испытывал подобной нежности.
Вавочка слушала, затаив дыхание. По складу характера - явная авантюристка, возможно работают гены каких-нибудь соловьев-разбойников или пиратов южных морей.
- Для кого - фото? Для сыскарей? Или - в зарубежный разведцентр? Предательство Родины, шпионаж!
- Ни то, ни другое. Будет лучше, если ты ничего не узнаешь. Просто появилась возможность подзаработать...
Вавочка, покусывая уголок простыни, долго о чем-то думала.
- Ладно, будь по твоему. Ты - главарь, я - бесправная шестерка. Как делаем?
"Пиратша" настолько увлеклась детективным сюжетом, что совсем забыла о своей обнаженной груди, которую ласково оглаживает жесткая мужская ладонь. Даже прикосновения пальцев к соскам не вызывали желания. Все эти эмоции заглушались предстоящим вскрытием сейфа, бешенной гонкой на легковушке, которую преследуют милицейские "мерсы".
- Но имеются серьезные препятствия, - честно предупредил будущий "медвежатник".
- Препятствия? - презрительно фыркнула авантюристка, перевернулась на грудь, положив упругие холмики на рассказчика и подперев подбородок кулачком. - Какие препятствия?
- Прежде всего, охранник. Ты сама должна понимать, что он не позволит войти в кабинет хозяина.
- Значит, замочить? - округлив глазки, прошептала Вавочка. - Ножик под ребро, либо петельку на шею?
- Ни того, ни другого. Жаль, завтра не будет дежурить Васька-Кот, с ним контакт уже налажен.
- Погоди, погоди, младенчик... Сегодня - Васька-Кот... Утром его сменит Тимка-Фокстерьер... Вечером - Генусек-Дворняга... Все, король в законе, считай первое препятствие устранено. Генусек глядит на мои ножки и облизывается - так ему хочется проверить, что между ними прячется. Для меня он сделает все. И даже больше, чем все...
- Надеюсь, ты не собираешься отдаваться ему?
Николай грубо перевернул девушку на спину, навис над ней. Лицо перекошено гневной гримасой, кажется, сейчас, если и не убьет, то пустит в ход кулаки.
- Ревнуешь, младенчик? - нисколько не испугавшись грозного любовника, воркужще рассмеялась Вавочка. - Хорошо-то как! Я - несчастная Дездемона, ты - безжалостный мавр. Сценка из трагедии... Зря ты так обижаешь меня, милый, - жалобно проговорила она, натягивая на обнаженную грудь спасительную простынь. На подобии бронежилета. - Неужели думаешь - потаскуха, лярва?
Жалобный вид всегда решительной, уверенной в своих силах девушки отрезвил Родимцева. Он откинулся на подушки и тоже засмеялся. Случайно подслушанный памятный разговор в ночном коридоре поблек, потерял свою остроту. Называя подневольную любовницу проституткой, Ольхов блефовал, старался оскорбить её. Таких нежных и ласковых проституток не бывает, все они грубые, матерщинные.
- И как же ты собираешься улестить охранника?
- Поднесу парню рюмку бренди, в которой растворю два шарика снотворного. Выспится Генусек на славу... С этим препятствием, считай, покончили. Выдавай следующее.
- Сигнализация. Стану ковыряться в сейфовом замке - весь особняк на уши поставит...
- Мелочевка, - все так же презрительно отмахнулась Вавочка. От этого жеста простынка сползла и девушка, покраснев, поспешно восстановила прежнее её положение. - Я знаю, где находится щит - отключим.
- Шифр замка...
- Еще проще. Ольхов не раз при мне открывал сейф. Заучила наизусть.
- Твой водитель, приставленный заботливым "папашей"? Мой сменщик.
- Вот это, пожалуй, самое серьезное. Болонка запрограммирован на постояную слежку - глаз с меня не спускает, ни на шаг не отстает. Только высунешь нос в коридор - вонючий козел тут как тут. Чего изволите, Вера Борисовна? Прогуляться задумали? К вашим услугам.
Вавочка так умело изобразила сверхзаботливого стукача, что Родимцев снова рассмеялся.
- И что же ты предлагаешь? Тоже - снотворное в коньяке либо в кофе?... Знаешь что, попрошу Рекса заняться твоим Димкой. Сначала думал друг-десантник поможет мне проникнуть в банкирский кабинет, но с твоим участием - отпадает. - Конечно, отпадает!... Кажется, все порещили? Здорово получится! Сделаю все сама, без твоего участия - пасите Болонку. Давай твой аппаратик.
С любопытством ощупала коробочку, выслушала, как пользоваться, какие кнопки нажимать. Положила в карман халатика.
Похоже, излишне длительная деловая беседа ей изрядно надоела. По твердому мнению девушки, постель для этого не приспособлена - размягчает, не способствуют сосредоточению. На простынях нужно либо спать, либо заниматься любовью.
Поэтому она повернулась на бок, горячим, дрожащим телом прижалась к задумавшемуся парню. Нога призывно заброшена на мужской живот, рука призывно щекочет грудь, губы прижались к могучей шее. Поцелуи-укусы - один за другим. Выше, выше и вот достигли цели - мужских губ.
Голова у Николая закружилась, из неё будто выдуло сквозняком все мысли о банкирском сейфе и вавочкином охраннике. Он резко перевернул Вавочку на спину, навалился на нее. Она ответила первым сладким стоном...
Когда, наконец, любовники возвратились с небес на зеилю, Вавочка совершенно трезвым голосом выдала подвела итог беседы. Таким решительным тоном, что Родимцев не стал возражать.
- Сейф беру на себя. Дерьмовый Димка - на вашей с Рексом совести. Поите его, мочите, вяжите - мне безразлично... Встречаемся завтра в семь вечера возле метро "Беляево"...
Глава 15
- Кажись, я продешевил, - с обидой на свою "промашку" выдал Васька-Кот, когда рано утром Родимцев вышел в коридор. - Сговаривались с Рексом на час-другой, а ты цельную смену отработал. И всего-то мне перепало триста баксов.
Возмущаться, оправдываться - не было сил. Охранник по своему прав Николай пробыл у Вавочки целых пять часов и пролетели они незаметно. Адресовав охраннику вымученную извинительную улыбку, он поплелся в другое крыло особняка. Туда, где его с нетерпением ожидает Пашка.
- Сговорился? - спросил десантник. Он стоял на лестничной площадке, безразлично поглядывая на подвешенное к потолку чучело горного орла. Стервятник расправил огромные крылья, хищный клюв нацелен на Родимцева. Получилось?
- Все в цвете. Пошли в парк - побазарим.
В условиях глобального подслушивания аллеи парка превратились в место, где собеседники чувствовали себя в безопасности. Даже на лестничной площадке им неуютно, будто орел в когтистых лапах держит по микрофончику, а в нацеленных на друзей немигающие глаза умельцы вмонтировали телекамеры.
