Наталья Борохова - Адвокат Казановы
– Вам долго придется ждать его, – сказал охранник, выпихивая ее на воздух. – Серебров сидит в тюрьме по обвинению в убийстве.
Клэр остановилась на лестнице, приоткрыв рот. Стеклянная дверь в рай для богатых бесшумно закрылась, выбросив на обочину, в привычную для нее жизнь. Но ее мало интересовали сейчас вопросы социального неравенства. Слова охранника колоколом звучали в ушах. Убийство? Дмитрий совершил убийство и сидит в тюрьме?
Что же тогда он делает у них дома? Догадка пришла так же быстро, как подлинный ключ легко подходит к нужному замку. Серебров сбежал! Вот почему он сиднем сидит у них в квартире, выползая наружу лишь в редких случаях. Вот откуда взялась сказка про Новосибирск. Значит, Тамара в курсе его дел и покрывает опасного преступника? Ну что же, к подруге у Клэр счет особый…
Откровенно говоря, она вовсе не была поборницей законности и правопорядка. И, положа руку на сердце, ей было абсолютно безразлично, кого там убил Дмитрий Серебров. В жизни ей постоянно приходилось сталкиваться с человеческим отребьем, поэтому моральная сторона вопроса была ей неинтересна. Ну, живет рядом с ней обаятельный убийца, да и бог с ним! Хуже другое: на ее глазах, в ее доме творились совершенно непонятные вещи.
Сначала она подумала, что ей мерещится от злобы: ее товарка Тамара, которую она знала как облупленную, вдруг внезапно начала, что называется, расцветать. Смотреть на это было противно не потому, что суровый февраль завывал метелями за окном, а потому, что девушка перестала вдруг любить вечерние посиделки за бутылочкой дешевого вина. Она поменяла свои неизменные шорты на обыкновенные джинсы и, что самое возмутительное, перестала ходить на работу! Да-да, она самым бессовестным образом оставалась дома тогда, когда бедная Клэр пахала, отрабатывая нелегкий гонорар. А когда она, умотанная и пропахшая табаком и чужим потом, приходила домой, там ее встречала розовощекая, без косметики на лице, Тамара. Она резала хлеб, а чертов постоялец, стоя рядом, держал в руках тарелку.
И тогда еще обиженная Клэр списала странности их поведения на взаимоотношения любящих родственников. Какая она была наивная! И сейчас спрашивала себя: неужели она не замечала, каким взглядом смотрит Тамарка на молодого мужчину? Во всяком случае, не так, как полагается добропорядочной сестрице. А Дмитрий вел себя корректно, как настоящий джентльмен, предупреждая каждое ее желание. Нет, они не целовались, не обнимались, никаким другим образом не выказывали взаимного расположения. Между ними установилась какая-то приторная юношеская дружба, что было обидно вдвойне. Ладно бы Дмитрий просто предпочел одну подругу другой и вовсю пользовал свою зазнобу, удовлетворяя обычную мужскую похоть. Такое бы Клэр поняла. Но он отнесся к ней, как к проститутке, оскорбив ее, выбросив из своей постели, как мусор, а к Тамаре, той же проститутке, по сути, вдруг проникся нежным чувством и благодарностью. Парень относился к ней как к женщине в период ухаживания. К тому же у Тамары появились дорогие вещи, пусть и не новые, но мало ношенные. Подруга чувствовала себя королевой, что вообще стерпеть было невозможно. Короче, голубки сами напрашивались на неприятности…
Тамара не любила отлучки своего постояльца.
– Каждый раз я боюсь, что ты не вернешься, – призналась она ему как-то, старательно пряча смущение.
– Куда же я денусь? – удивился Дмитрий.
– Ну, мало ли… – уклончиво отвечала она. – Где-то же ты был до той поры, пока мы не встретились.
Его тронуло такое проявление заботы, и он, чтобы успокоить девушку, подвел ее к окну.
– Гляди, – сказал он, дергая тесемку на простенькой белой занавеске. – Когда я возвращаюсь и вижу свет в твоем окне и распахнутые шторы, я просто не могу пройти мимо. Я знаю: здесь тепло, и здесь меня ждут. А герань на окне, как алый сигнальный флаг: «Не проходи мимо!»
– Прямо как в фильме про шпионов, – вдруг вспомнила она. – Цветок на окне и открытые шторы. Наш условный сигнал, верно?
– Верно, – усмехнулся он. – А когда ты не захочешь меня видеть, сделай все наоборот. Наглухо зашторь окна, и я буду знать, что мне нужно пройти мимо, что ты устала от меня.
– Такого никогда не будет! – вырвалось у нее.
Конечно, разговор об условном сигнале был не более чем шуткой. Но Тамара отнеслась к нему самым серьезным образом, и каждый раз, когда Дмитрий покидал дом, она тщательно следила за тем, чтобы шторы кухни были распахнуты, а на окне стоял огненно красный цветок. Сереброва ее забота безмерно веселила. Но, подходя к знакомому дому, он уже издали видел, что его ждут, и это наполняло его сердце какой-то детской радостью и необычайной легкостью. Смешно сказать, но он впервые в жизни понял, что кому-то нужен. Сначала его смущало, что нужен он всего-навсего уличной проститутке. Дмитрий всегда трепетно относился к своему телу, своего рода инструменту, позволявшему ему зарабатывать деньги, кружить головы богатым женщинам. И кинуться в омут плотских утех с проституткой ему мешала природная брезгливость и непомерное тщеславие. Но мало-помалу он проникся расположением к девушке. У него никогда не было сестры, поэтому в отношениях с ней он скорее восполнял недостаток родственной любви, чем испытывал влечение к Тамаре как к женщине. Но от его взгляда не укрылось, какие разительные перемены произошли с ней в период их короткого сожительства: сами собой куда-то ушли вульгарные манеры, понемногу очистилась речь, и девушка стала похожа на многих других своих сверстниц, молодых и свежих, ищущих в жизни обыкновенного женского счастья. Конечно, Тамару питали совсем другие чувства и надежды, и поэтому Серебров, боясь причинить ей боль, вел себя по отношению к ней очень корректно, не забывая сохранять дистанцию.
В тот день он возвращался домой затемно, довольный тем, что ему удалось весьма выгодно пристроить серебряные часы. Деньги лежали в нагрудном кармане, и он знал, что завтра они с Тамарой пойдут в магазин и накупят всякой всячины, а сейчас следовало поспешить, подруга наверняка уже не находит себе места.
Спускаясь по протоптанной пешеходами тропинке к дому, он привычно нашел глазами знакомые окна. Поначалу он и не понял, почему тревога железным обручем сжала его сердце. В окнах горел свет, стало быть, там его ждали. Стоп! Сигнал шел откуда-то из подсознания, еле различимо, но непрерывно. Шторы на окнах кухни были наглухо задернуты, а красная герань куда-то исчезла.
Он остановился, словно не веря своим глазам. Тамара пыталась подать ему знак или произошло простое совпадение? Ну мало ли что могло случиться? Девушке прискучили игры в разведчиков, и она поступила так, как поступают все нормальные люди по вечерам – занавешивают окна для того, чтобы укрыться от посторонних глаз.
Дмитрий стоял за раскидистым голым кустарником и напряженно вглядывался в вечернюю хмарь. Вроде все вокруг было, как всегда, – знакомый двор утлой пятиэтажки и ни единой лампочки над подъездами. Тихо. Пожалуй, даже слишком тихо. Не слышно гомона молодых людей, каждый день наполняющих кособокую беседку во дворе дома. Жители уже давно махнули на них рукой и покорно засыпали под треньканье гитары и веселый смех. А сегодня заседание музыкального кружка не состоялось. Почему? У молодежи поменялись планы или их кто-то спугнул?
Дмитрий почувствовал, что внутреннее напряжение растет. Он продолжал внимательно оглядывать двор. Вот еще странность: машина инвалида дяди Миши торчит обычно посередине дороги, перегораживая выезд из двора, а сейчас же она скромно прижимает боком кустарник. А на маленькой асфальтированной площадке рядом с мусорными баками стоит ничем не примечательная машина с потушенными фарами, но работающим двигателем. Внутри ее явно находятся люди.
Сердце Дмитрия сжалось, пропуская удар. Стало очевидно, что ему опять некуда идти…
Тамара сидела на диване, сложив руки на коленях. Рядом с ней расположился мужчина в темной куртке. Ноги в грязных ботинках он по-хозяйски поставил на половик, а кожаную фуражку положил рядом с собой. Клэр стояла в углу, поскольку их маленькая комната была наводнена людьми в форменной милицейской одежде.
– Вы хоть понимаете, что укрывали у себя опасного преступника? – спрашивал мужчина в куртке у Тамары. – Между прочим, он обвиняется в убийстве двух женщин и побеге из следственного изолятора.
– Мне об этом ничего не известно, – тихо проговорила Тамара, вспомнив вдруг появление дорогих вещей в своем доме. Значит, не напрасно волновалась она тогда, не случайно мерещились ей человеческие трупы. Правда, она и сейчас почему-то не верила, что спокойный приветливый Дмитрий мог кого-то лишить жизни из-за дорогих тряпок. Наверное, способен был поддаться искушению и украсть их, но убить…
– Это его одежда? – подошел еще один мужчина, протягивая ей пару сорочек и теплый свитер.
– Да, его, – кивнула она головой, предчувствуя новые вопросы относительно дорогой дубленки и лохматой шапки. Но сыщиков, по всей видимости, женская одежда не интересовала. Поэтому подарки Дмитрия они оставили без внимания.
