Михаил Палев - Тайна Животворящего Креста
Ландсберг молчал. Его лицо было непроницаемо.
– Разумеется, римский понтифик не нищий германский ландскнехт или гордый, но бедный итальянский кондотьер – папе не дашь одноразовую подачку или ежемесячное жалованье. Я думаю, что папа Иннокентий запросил часть доходов от торговли в предназначавшихся Венеции землях. Именно так: доля в доходах. Очень больших доходах. Сколько? Четверть? Треть? Ну же, господин Ландсберг! Ведь мы и сами можем узнать, прочитав буллу.
– Половину, – буркнул Ландсберг. – Вы все равно уже в курсе дела, и я очень надеюсь, что вы сдержите данное вами слово не разглашать ставшую известной вам информацию.
– Мы уже подтвердили вам это, – нетерпеливо напомнил Липатов. – Значит, половина доходов Венеции в обмен на безусловную поддержку прав прожорливой Республики на побережье трех морей?
– Да, – подтвердил Ландсберг. – Гарантиями должны были послужить собранные Дандоло расписки знатных семейств городов, согласившихся за деньги обеспечить переход под власть Венеции. Эти расписки вместе с признанием права римской курии на половину доходов побережья трех морей, скрепленные печатями дожа и константинопольского патриарха, Дандоло отправил в Рим в обмен на папскую буллу, подтверждающую власть Венеции на упомянутых землях. Эту буллу и карту территорий побережья трех морей с указанием знатных семейств и переданных им сумм Энрико Дандоло должен был отправить в Венецию. Но не успел. Дандоло запечатал карту и буллу в металлическую трубку и отдал на хранение верным людям. Остальное вы знаете.
Ландсберг сделал паузу и продолжил:
– Вы понимаете, что если бы эта булла попала в руки врагов Церкви, то последствия труднопредсказуемы. Представьте себе: одной рукой римский папа покровительствует Латинской империи и крестоносцам, вассалам латинского императора; другой рукой он тайно передает права на эти же самые земли Венеции и благославляет знать на восстания против своих сюзеренов. Такое двуличие могло привести в отпадению от Церкви значительного числа правителей, и без того считавших власть папы и епископов чрезмерной и стремившихся ее ограничить. Если бы тогда, в начале тринадцатого века, эта булла получила огласку, то Реформация началась тогда же, на триста лет раньше. Только последствия ее были бы еще более тяжелыми: вместо Лютера и Кальвина половина Европы попала бы под влияние альбигойцев и схизматиков.
– Вы полагаете, что это было бы хуже для европейцев? – усмехнулся я.
– Безусловно! – убежденно заявил Ландсберг. – Альбигойцы и схизматики, лживо называющие себя «ортодоксами», или, как принято у вас в России, «православными», – это гнойники восточного язычества на здоровом теле европейской цивилизации. Альбигойскую ересь удалось уничтожить, но греческая схизма хотя и ослабела, но выжила.
– Это спорный вопрос, поэтому не будем его касаться, – предложил Липатов. – В чем я с вами согласен, так это в том, что Лютеру и Кальвину эта булла пришлась бы очень кстати: многие феодалы приняли участие в реформации исключительно ради секуляризации церковной собственности. И доказательства коварного двуличия римской курии весьма помогли бы узаконить захваты церковных богатств.
– Но ведь с тех пор прошло уже восемьсот лет! – воскликнула Марина. – Зачем вам по-прежнему нужна эта булла?
– Любой подрыв авторитета Церкви недопустим, особенно в условиях, когда Церковь и без того переживает глубокий кризис, – ответил Ландсберг. – Навоз не только дурно пахнет, но в больших количествах может поглотить все.
– Образно сказано, ваша обеспокоенность лично мне понятна, – согласился я. – Но как же Животворящий Крест?
– Какой Животворящий Крест? – удивился Ландсберг.
– Из манускрипта Джованни Тозо, которым мы руководствовались, следует, что он вез в Венецию не только наглухо запаянную и опечатанную печатью Дандоло металлическую трубку с буллой и картой, но и ларец с крупными фрагментами Животворящего Креста из константинопольской ставротеки, – пояснил я. – При помощи Животворящего Креста дож Андреа Дандоло собирался спасти Венецию от чумы. Что вам об этом известно?
– Об этом мне ничего не известно, – отрицательно покачал головой Ландсберг. – Про Джованни Тозо я знаю лишь то, что дож Венеции Андреа Дандоло поручил ему доставить буллу и карту в Венецию. Некоторые документы из архива Ватикана создали у меня впечатление, что семейству Дандоло остальные «золотые семейства» Венеции периодически ставили в вину исчезновение значительной части константинопольских сокровищ. Андреа Дандоло хотел иметь доказательства того, что эта часть сокровищ не исчезла и не была присвоена кем-либо из семейства Дандоло или его окружения, а честно потрачена на цели возвеличивания Венецианской республики. Галера, на которой плыл Джованни Тозо, потерпела крушение возле берегов Южной Далмации. Тозо сумел спастись, и его местопребывание периодически отслеживалось. Есть письма настоятеля монастыря, в котором он одно время жил. Про частицы Животворящего Креста, которые якобы приказал ему доставить в Венецию Андреа Дандоло, чтобы спасти город от чумы, ни в одном известном мне документе ничего не говорится. Может быть, это всего лишь красивая легенда?
– Как же легенда, если все остальные факты из манускрипта Тозо и писем Тузова подтвердились? – запальчиво возразил Липатов. – Благодаря этим источникам мы и нашли вашу драгоценную буллу. Кстати, можете ее забрать, мне она совсем неинтересна. Мне нужен Животворящий Крест. Те самые два больших куска дерева длиной окола метра каждый и толщиной в ногу, как описал их шевалье Робер де Клари.
– Поверьте мне, я рад вам помочь, – заверил Ландсберг. – Но я действительно не знаю, где могут находиться описанные вами частицы Святого Креста. Мне, как христианину, доставило бы искреннюю радость способствовать обретению святыни. Но увы! Я обещаю по возвращении в Ватикан предпринять поиски в архивах, и если что-нибудь обнаружу, то…
– По пророчеству из манускрипта Тозо, Животворящий Крест должен быть явлен в этом году, – ответил Липатов. – Некогда я с сомнением относился к этому пророчеству и методике подсчета даты явления Креста. Но с некоторых пор я поверил в истинность этого пророчества. Возможно, это озарение свыше. Жаль, что вы не можете нам помочь. Очень жаль!
– Но вы выполните наш договор и отдадите мне буллу? – настороженно поинтересовался Ландсберг.
– Разумеется! Зачем она мне? Забирайте.
Ландсберг обрадованно протянул руки к эстампу, на котором лежала булла. И в этот момент вдруг раздался голос:
– А я не согласен с вашими условиями. Вы не получите буллу, пока я не получу частицы Святого Креста.
Глава 16
Голос мне был незнаком. Я оглянулся и увидел стоящего у входа мужчину. Он держал в руках пистолет-пулемет «узи»: очень известное творение оружейника Готтрада Гласса, более известного под именем Узиэль Галь.
– Сохраняйте спокойствие, господа! Все вы под прицелом, поэтому лучше не шевелиться.
Призыв «сохранять спокойствие» плохо согласовывался с информацией о том, что «все вы под прицелом». Но мужчина был прав: две тени стремительно скользнули мимо нас. Один человек встал возле барной стойки, отделявшей кухню от гостиной, другой остановился на нижней площадке лестницы, ведущей на второй этаж: эти двое тоже были вооружены «узи». Все произошло так неожиданно и быстро, что никто из нас даже пошевелиться не успел.
– По какому праву вы вторгаетесь в чужой дом?! – возмущенно воскликнула Марина. – Кто вы такие и что это все значит?
– Большинство из вас знает, кто мы такие, – усмехнулся мужчина у входа. – Особенно профессор Ландсберг. Ведь так, профессор?
– Ты отдаешь отчет, что творишь, Бартон? – с яростью спросил Ландсберг. От возмущения его руки задрожали, и он положил эстамп на стол. Я понял эту фразу без посредничества Юры, который к тому же при виде оружия забыл о своих обязанностях переводчика: просто Ландсберг произнес ее по-английски, хотя Бартон обращался к нам по-русски.
– Кто вы такой, черт вас дери? – спросил Липатов.
– Не все сразу, господа! – широко улыбнулся Бартон. – Отвечаю в порядке очередности: Ландсберг, да, отдаю. Господин Липатов, вы знаете, кто я такой. И господин Булгарин тоже знает. Это освежит вам память.
И он с ловкостью фокусника метнул на стол кусочек картона. Он приземлился точно посередине стола и, скользнув по скатерти, остановился передо мной. Это была визитная карточка. Черная карточка с белыми буквами и цифрами. И символ: в ореоле сияния изображение русского православного восьмиконечного креста. Только нижняя перекладина был изображена не наклонной, а прямой.
– Братство Соединенного Животворящего Креста! – воскликнул я. – Так вы коллеги Сергея Геннадьевича Загоруйко?
– А говорите, что не знаете, – отозвался Бартон. – Кстати, Ландсберг! Во избежание неприятностей сдайте оружие. Вы и ваши люди. Медленно достаем и медленно кладем на середину стола.
