Наталья Тимошенко - Тишина старого кладбища
Чайник закипел, Ирина Романовна бросила в чашки по пакетику неожиданно дорогого чая, залила кипятком и подвинула своим гостям.
Войтех машинально взял чашку и принялся рассеянно полоскать пакетик в кипятке, думая о чем-то.
– Все-таки он тренировался. И даже выбрал для этого другой город, чтобы одно дело точно не связали с другим, – пробормотал он. – Эти люди умерли одновременно?
– Нет, – Ирина Романовна покачала головой, размешивая сахар в чае. – Когда их нашли, один был мертв примерно неделю, другие меньше, с разницей в сутки-двое. Это я тоже, кстати, указывала в отчете. Не может быть такого, чтобы сидела компания, пила, один умер, остальные продолжали пить. Скорее всего, их просто сгрузили в одно место. Нашли их же друзья.
– И это все было в конце мая и больше вы таких тел не видели? – уточнил Войтех.
– Нет, такие мне больше не попадались. Я первое время особенно тщательно затылок у всех рассматривала, татуировку искала. Городок у нас маленький, но Питер близко, бомжей и алкоголиков хватает, умирают часто. Но таких больше не было.
– Понятно. Спасибо, Ирина Романовна, вы нам очень помогли, – заверил ее Войтех, немного неуверенно глядя на свою чашку, из которой он успел сделать всего несколько глотков. – Мы не будем вас больше задерживать, – он поставил чашку на стол и встал. – Вам ведь еще работать.
– Да никуда моя работа не денется, – отмахнулась Ирина Романовна, – не закончу сегодня, сделаю завтра, в шею никто не гонит. А дома что делать? Дети отдельно живут, внуки только на каникулы приезжают, сериалы по телевизору смотреть я не люблю, вот и работаю. – Она улыбнулась и поднялась из-за стола. – Была рада помочь, звоните, если что понадобится.
Саша напряженно кивнула, оглядываясь на выход. Они попрощались и вышли на улицу. Было уже темно и очень тихо. Вдохнув свежий прохладный воздух, Саша нервно улыбнулась:
– Это ужасно. Я увольняюсь.
– В чем дело? – не понял Войтех. – Что такого ужасного?
– Ты что, не понял? – Саша нашла в сумке сигареты, но, посмотрев на них, засунула обратно. – Это же я. Это я в будущем. Мне Костик говорил, что у нее муж какая-то шишка в администрации города, дочь – его помощница, зять тоже не из простых. У них денег и связей вполне достаточно, чтобы она, кстати, пять лет как пенсионерка, могла сидеть на даче и выращивать цветы в свое удовольствие. А она даже в воскресенье вечером на работе торчит. И я ее понимаю, потому что мне дома тоже скучно. Знаешь, сколько раз Макс просил меня уйти с моей бешеной работы? Сколько раз мама звала к себе в клинику? У нее я могла бы работать с девяти до пяти пять дней в неделю, не особо напрягаясь, и получать те же деньги. Да даже не в деньгах дело, у меня нет предрассудков по этому поводу, я вполне могла бы жить за счет мужа и не комплексовать. Но мне скучно. Мне нравится моя работа, нравятся ночные и внеплановые дежурства, авралы, проверки и все такое прочее. И я считала, что это нормально. А Костик, когда мне рассказывал про Виноградову, недвусмысленно хихикал и называл ее чокнутой, помешанной на работе.
Войтех рассмеялся.
– И что в этом такого ужасного? Тебе нравится твоя работа, тебя с нее никто не гонит. Какая тебе разница, что об этом думает какой-то Костик и как это выглядит со стороны?
– Не знаю, – Саша пожала плечами. – Все равно это неприятно. Ненавижу сплетни за своей спиной. Вдруг меня тоже считают ненормальной те, кто улыбается мне в лицо?
– Почему тебя это так волнует? Прослыть чокнутой из-за любви к работе не так страшно, как из-за того, что видел НЛО.
Саша бросила на него удивленный взгляд, но, увидев улыбку на его лице, улыбнулась в ответ.
– Если вдруг я тоже прослыву чокнутой, предлагаю послать всех к черту и напиться вместе. Можно потом станцевать на площади, чокнутым ведь это позволительно, так?
– Ты забыла, что я не люблю напиваться, – напомнил Войтех. – Танцевать на площади тем более не мой стиль. Но я всегда могу составить тебе компанию, если она будет тебе нужна.
Саша была удивлена его ответом. Ей казалось, что даже в шутку он больше никогда не будет предлагать ей свою компанию, чтобы она больше не приближалась к нему, не задавала личных вопросов и не могла в очередной раз сказать что-нибудь такое, что может его задеть. Войтех не был похож на мазохиста. Именно поэтому вчера в кафе, когда он упомянул о том, что собирался жениться, Саша не задала ему ни одного вопроса из тех, что мгновенно появились в ее голове.
– Правда? Откуда такое щедрое предложение? – поинтересовалась она.
– А мне очень нравится твоя компания, – спокойно ответил Войтех, разглядывая проезжающие мимо машины. – И мне непринципиально, что в ней делать.
– Даже когда моя компания лезет не в свое дело, а потом говорит то, о чем жалеет?
Он отвлекся от изучения машин и посмотрел на нее то ли удивленно, то ли просто вопросительно.
– Ты жалеешь о том, что высказала мне свое мнение по поводу моих приоритетов, или о том, что пыталась манипулировать моим мнением, воспользовавшись информацией, которую узнала против моей воли?
– Я не пыталась манипулировать твоим мнением, – уточнила Саша, спокойно выдерживая его взгляд, хотя почему-то хотелось отвести глаза в сторону. – Я жалею о том, что затронула неприятную тебе тему. Порой я бываю чересчур эмоциональна и рассматриваю события через призму этих эмоций. Максим мне популярно объяснил, что я была неправа, поэтому я еще раз прошу прощения за свои слова.
– Я же уже сказал: проехали, – он отстраненно улыбнулся и снова отвернулся.
– Слушай, у меня на нервной почве аппетит разыгрался. Давай поедим где-нибудь? – предложила Саша, оглядываясь по сторонам.
Войтех посмотрел на часы и пожал плечами. Он не был голоден, но не имел ничего против того, чтобы куда-нибудь зайти. Они медленно добрели до какого-то бара, выдающего себя за ирландский паб, где неожиданно для самих себя провели почти два часа, в какой-то момент потеряв счет времени. Они болтали о Сашиных страхах прослыть чокнутой, слушали живую музыку, наполненную кельтскими мотивами, и обсуждали, почему маньяк перешел с бомжей на девушек. Значит ли это, что в какой-то момент он уверовал в свое умение поднимать мертвых, или что он возложил ответственность за свои неудачи на «негодный» человеческий материал.
Первой опомнилась Саша и заторопилась уходить, поскольку вдруг оказалась почти полночь, в полуподвальном помещении телефоны не ловили сеть, и муж наверняка ее уже потерял. Да и ехать им было немало. Они быстро расплатились и вернулись к машине.
Пока Ауди плавно и уверенно скользила сначала по полупустой трассе, затем по ночному городу, спотыкаясь о светофоры и незначительные затруднения на дороге, Войтех и Саша в основном молчали, прислушиваясь к уютному мурлыканью радиоприемника. Войтех при этом разглядывал огни города и почему-то вновь чувствовал себя дома, хотя опять не мог понять, что такого в этот раз он нашел в Питере.
Когда машина замерла на очередном светофоре, Саша все же не выдержала.
– Расскажешь мне, что это за история с твоей женитьбой? – с улыбкой поинтересовалась она.
– Я все думал, когда ты спросишь, – хмыкнул Войтех. – Что именно тебя интересует? Обычная история, тысячи людей собираются жениться и не женятся.
– И у каждого своя причина. Мне интересна твоя.
– Банальная: за месяц до свадьбы обнаружил ее в постели другого мужчины.
Саша растерялась, не зная, что сказать. Порой она жалела, что у нее такой длинный язык и удивительная способность затрагивать не те темы, которые годятся для обычной дружеской беседы. Но она ничего не могла с собой поделать.
– Это было еще в Чехии или уже в России?
– В Чехии. Вполне вероятно, что в моей жизни не было бы ни космоса, ни России, если бы я женился. А когда я переехал сюда, для меня уже было невозможно жениться.
– Почему? – Саша удивленно посмотрела на него, но вскоре зажегся зеленый сигнал светофора, и она вынуждена была сосредоточить свое внимание на дороге. – У нас нет достойных девушек?
– Девушки, особенно достойные, требуют времени, – он улыбнулся. – Серьезные отношения требуют времени. И сил. У меня не было ни того, ни другого.
У Саши оказалось достаточно тактичности не спросить о последних двух годах, когда времени у него наверняка хватало. И так было ясно, почему он не женился.
– Твоя бывшая – дура, – резюмировала она. – Многое потеряла.
– Ты не можешь судить об этом.
Саша покосилась на него, собираясь ответить, но передумала. По всей видимости, он не был сейчас расположен обсуждать с ней эту тему. Она опять рисковала оказаться слоном в посудной лавке и пройтись по его чувствам, не понимая всей ситуации.
– Ладно, прости. Я опять влезла, куда не просили. Мне действительно было интересно, – она улыбнулась. – Но ты прав, я не могу судить.
– Ничего страшного, я уже привык, – Войтех честно попытался изобразить ответную улыбку, но вышло плохо.
