Дж Коннингтон - Загадка с девятью ответами
Записи, сделанные после того, как, полиции стало известно о происшествии в летнем домике.
Вот и недостающее звено в деле Хассендина. Судя по всему, он подготовил летний домик к приезду миссис Силвердейл. Она, возможно, поехала туда по собственному желанию, но скорее Хассендин одурманил ее наркотиком и увез против воли. В любом случае, он все спланировал заранее. Однако он, видимо, дал ей слишком большую дозу наркотика, которая убила ее. Последующий выстрел в голову был призван замаскировать отравление. Хассендин надеялся, что при медицинском освидетельствовании истинная причина смерти ускользнет от внимания врачей, заслоненная причиной более очевидной. В таком случае можно предположить, что он намеревался перевезти тело в другое место и там оставить, имитировав сцену самоубийства. Разумеется, выстрел мог быть и случайным. Не исключено также, что миссис Силвердейл застрелил некто третий, не подозревая, что она уже мертва. Но, если учесть все факты, эти версии представляются неправдоподобными.
В летнем домике тем вечером находилось по крайней мере четыре человека: миссис Силвердейл, Хассендин и двое свидетелей, стоявших под окнами. Один из этих свидетелей, очевидно, и есть тот самый господин Судья, который первым сообщил нам о происшествии. Кроме того, один из свидетелей мог быть убийцей Хассендина, поскольку он вломился в дом через окно. Второй свидетель тем временем наблюдем за убийством через окно (хотя это пока лишь предположение).
Не считая общего состояния летнего домика, немалый интерес представляют янтарный мундштук и кольцо с печаткой на руке миссис Силвердейл.
Силвердейл отрицает, что кольцо - его подарок. Поскольку его брак потерпел крах как раз году в двадцать пятом, вполне вероятно, что он не лжет. Буква "К", выгравированная на перстне, очевидно, представляет собой начальную букву имени или прозвища дарителя. Возможно, фамилия этого человека и помечена звездочкой в программках и (или) он же совершил налет на дом Силвердейлов, желая заполучить письма, его компрометирующие.
Мундштук, обнаруженный в летнем домике, несомненно, принадлежит Силвердейлу, но это еще не доказывает, что он действительно там был. Человек, имевший возможность украсть мундштук, мог подбросить его на место преступления, чтобы запутать следствие. Из этого можно заключить лишь то, что в летнем домике побывал человек, как-то связанный с Силвердейлом. А под это описание подходят и Хассендин, и миссис Силвердейл.
Что же до Силвердейла, то он явно стремился избавиться от жены и жениться на мисс Дипкар. Но это еще не означает, что ради своих целей он был готов пойти даже на преступление. На момент убийства алиби у него не имеется, но ведь довольно трудно сразу -вспомнить, чем ты был занят в то или иное время.
Мисс Хэйлшем ненавидела Хассендина, но пока ни единая улика не позволяет связать ее с происшествием в летнем домике.
Служанка из Хэтерфилда, судя по всему, в этой игре послужила лишь пешкой. Возможно, Силвердейл использовал ее, чтобы отравить жену, но необычное поведение Хассендина за обедом вкупе с приготовлениями, проведенными им в летнем домике, достаточно ясно говорит о том, что именно он подмешал миссис Силвердейл наркотик.
Что касается наркотика, то Хассендину было совсем несложно раздобыть его. Расширенные зрачки жертвы указывают на мидриатический препарат. Мисс Дипкар, на минуту зашедшая в кабинет Силвердейла, упомянула о гиосцине, следовательно, он есть в институте. Гиосцин, применяемый для наркоза, имеет одну необычную особенность: человек, одурманенный им, впоследствии не помнит ничего из того, что с ним происходило. По крайней мере, такие ему приписываются свойства. Именно такой наркотик был нужен Хассендину. Миссис Силвердейл, очнувшись, смогла бы восстановить в памяти лишь малую часть прошедшего вечера.
Эта подготовительная версия выглядит достаточно правдоподобной. Итак, Хассендин решает опоить миссис Силвердейл гиосцином, а затем увезти ее в свой летний домик. Он благополучно доставляет свою жертву в заранее подготовленное пристанище. Но он дам ей слишком большую дозу наркотика, и женщина умирает у него на руках. Хассендин стреляет ей в голову, намереваясь перевезти тело в другое место и инсценировать самоубийство. Возможно, он надеялся, что яд не оставит следов и об истинной причине смерти никто не догадается. Но свидетелем убийства оказался человек, любивший миссис Силвердейл, и он, мстя за ее смерть, убивает Хассендина. Этим свидетелем мог быть как господин Судья, так и некто иной. Если же этот человек состоял с миссис Силвердейл в близких отношениях, в ее доме могли храниться компрометирующие его письма, и вполне возможно, что он захотел уберечь эти письма от посторонних глаз. Отсюда - убийство служанки и взломанный ящик. Это всего лишь схематичный набросок, но выглядит он вполне убедительно.
Пожалуй, можно также выдвинуть следующее предположение: убийца точно выбрал удобный момент для появления в Хэтерфилде, когда вторая горничная была недееспособна -ведь убивать двух женщин в одиночку несколько затруднительно. А по словам доктора Рингвуда, о положении дел в Хэтерфилде было известно доктору Маркфилду, поскольку он слышал его телефонный разговор со служанкой. И он немедленно предложил проводить Рингвуда, получив, таким образом, замечательный предлог появиться в Хэтерфилде (на случай, если бы кто-нибудь заметил его по соседству). Он не поехал с Рингвудом к самому дому, бросив его в конце Лодердэйл-авеню, чтобы потом никто не мог заявить, что он в ту ночь заходил в Хэтерфилд. Оставив Рингвуда, он мог тайком направиться в Хэтерфилд, чтобы дождаться удобной возможности проникнуть внутрь.
Записи, сделанные после прочтения дневника Хассендина.
Из записок Хассендина явствуют три вещи.
1. Мисс Хэйлшем, покинутая Хассендином, пришла в неистовство, хотя это еще ничего не доказывает.
2. Миссис Силвердейл не позволяла ему сорваться с крючка, но постоянно обманывала его ожидания. Это укладывается в мою версию происшедшего.
3. Фраза из дневника "Лишь мне одному будет известно о моем триумфе" ясно указывает на то, что Хассендин рассчитывал на специфические свойства гиосцина. Это окончательно подтверждает правильность моей теории.
Что же до Маркфилда, то он старательно демонстрирует нежелание обсуждать дела Силвердейл, однако когда его все же вынуждают давать показания, он говорит вещи, свидетельствующие вовсе не в пользу его коллеги. Поскольку он совсем не глуп, это довольно странно.
Можно предположить, что кредитор решил подстраховаться и подбросить несколько улик, чтобы факт убийства Хассендина был непременно доказан. Однако я сомневаюсь, что глава столь богатой фирмы (по словам Флэмборо, обстановка в конторе говорит о процветании) решился бы на убийство ради жалких пяти тысяч. Если же Спраттон не был непосредственным участником драмы в летнем домике, непонятно, как он мог одним из первых узнать о ней. Судя по всему, под маской господина Судьи скрывается не Спраттон. К тому же абсолютно невозможно связать его с убийством в Хэтерфилде, которое, несомненно, является продолжением происшествия в летнем домике. История Ренарда о наследстве миссис Силвердейл имеет отношение к делу лишь в том случае, если убийца - Силвердейл, а обстоятельства трагедии в Хэтерфилде вынуждают исключить его из числа подозреваемых.
Лишь один факт отчетливо говорит против Силвердейла. Он намеренно солгал, сказав нам, будто бы в вечер убийства допоздна засиделся в институте. Сведения, полученные Флэмборо, полностью опровергают это утверждение.
Но эта ложь еще не доказывает его вины. Возможно, с помощью этой лжи он хотел скрыть нечто совсем иное и, по-видимому, чрезвычайно важное, поскольку он знал, что мы подозреваем его в убийстве и его скрытность еще больше усиливает наши подозрения. Эту ложь в столь опасный момент может оправдать лишь забота о женщине, а речь в данном случае может идти только об одной женщине -мисс Дипкар. Нетрудно представить себе ситуацию, которую Силвердейл счел нужным утаить от посторонних.
Записи, сделанные после того, как был идентифицирован яд, убивший миссис Силвердейл.
Как я и ожидал, миссис Силвердейл отравили гиосцином. Это доказывает, что я верно разгадал смысл фразы из дневника Хассендина, и укладывается в мою гипотезу. Хассендин, как большинство служащих Крофт-Торнтонского института, имел доступ к препарату. Поначалу я недоумевал, как он ухитрился дать миссис Силвердейл слишком большую дозу, но теперь я понял и это. Бее факты свидетельствуют о том, что Хассендин работал крайне небрежно и без всякого усердия. Просмотрев его рабочий блокнот, я заметил, что он сокращает слово "грамм" как "гр", тогда как Маркфилд пишет "г". Вероятно, он нашел в справочнике максимально допустимую дозу гиосцина, но там она была дана в гранах, в соответствии с аптечной системой мер и весов. Хассендин переписал цифру: "1 сотая гр", не удосужившись пометить, что "гр" означает "грана", а не "грамма". Приступив к взвешиванию, Хассендин прочел в своих записях "1/100 гр" и отмерил одну сотую грамма гиосцина, поскольку химики используют метрическую систему и никогда не исчисляют вещества в гранах. (Справочник между тем сообщает, что уже две тысячных доли наркотика вызывают сильное отравление). В грамме пятнадцать гран, следовательно, Хассендин дал миссис Силвердейл дозу, в пятнадцать раз превышающую допустимую норму (именно такое количество яда и было обнаружено в крови умершей). У него не было ни малейшей причины убивать миссис Силвердейл. Он всего лишь хотел получить над пей власть и устроить так, чтобы она ничего не вспомнила на следующее утро. Полагаю, о преднамеренном убийстве здесь и речи быть не может.
