Анна Данилова - Когда меня не стало
– Не смотри – ослепнешь, – хмыкнула она. – На Бережковской набережной есть гостиница, слыхал, наверное, «Рэдиссон-Славянская», а в ней магазинчики… Меня интересуют бриллианты, если непонятно… Вернее, одни часики, которые мне обещал купить Макс… Поехали же! – Она похлопала его ладошкой по плечу.
Деньги, которые ей оставил Володарский, она решила потратить с блеском: «Пусть знает этот Петр Филиппович, что тратить мы умеем…» Ей было даже жаль, что он не мог увидеть ее прямо сейчас в этом потрясающем платье, так выгодно подчеркивающем ее ноги.
На ноги смотрели и в ювелирном магазине, поскольку сверкающие на темном бархате часы с бриллиантовым браслетом казались здравомыслящим продавцам куда более эфемерными и нереальными, в смысле обладания ими, нежели пара стройных ног, принадлежащих совершенно очаровательной брюнетке с зелеными насмешливыми глазами и улыбочкой, которую иначе как нахальной не назовешь. Девушка была – сам вызов.
– Я беру вот это, – показала она Скандинаву на изумительный швейцарский комплект из часиков, съемного дополнительного браслета к ним и кольца.
– Золото, платина, бриллианты, – торжественно произнес продавец, доставая украшения и раскладывая их на прилавке. – Будете примерять?
– Разумеется. – С его помощью Белла надела часы, затем на другую руку – браслет, который оказался точной копией браслета на часах, но был совершенно самостоятельной вещью, и, наконец, кольцо. При ярком свете вмонтированных в стены ламп бриллианты засверкали на руках Беллы, как тысячи проснувшихся ото сна звезд. – Ну как, нравится?
Конечно же, она вела себя не так, как постоянные их клиентки или клиенты, привыкшие сдерживать свои чувства и лопающиеся от самодовольства. Белла озарила этот мирок продавцов и драгоценностей, стекла и бархата, света и денег живым блеском глаз, своей непосредственностью и искренней радостью человека, причастившегося к настоящей красоте.
– Вас приглашает к себе хозяин, – сказал один из продавцов – совершенно бесцветный человек неопределенного возраста, все краски которого словно померкли на фоне драгоценных металлов и камней.
– Зачем?
– Он хочет предложить вам еще кое-что, но уже со скидкой…
– Так пусть выйдет сам, – не поведя бровью, проронила Белла, доставая и отсчитывая доллары.
– Доллары? У нас не принимают доллары… – растерянным голосом произнес Бесцветный.
– Ты поменяешь? – Она сунула обалдевшему от надвигающейся покупки Скандинаву пачку денег и показала взглядом на дверь. Тот все понял и исчез. Как сразу же исчезли с прозрачного прилавка и часики с остальным своим сверкающим семейством.
Белла прошла, покачивая бедрами, за Бесцветным в уютные недра магазина.
– Так почему ваш хозяин не мог сам выйти ко мне? – капризно спросила она, не понимая еще, чего бы такого ей могли здесь предложить, ведь она осмотрела все витрины.
– Он прихрамывает, – извиняющимся голосом проговорил Бесцветный и открыл перед Беллой обитую желтой кожей дверь. – Проходите, пожалуйста.
Она вошла и очутилась в небольшом, со вкусом обставленном кабинете, за столом которого сидел довольно приятный человек с холеными рыжими усами.
– Вы – бриллиант, – произнес он с улыбкой, привстал, приглашая ее жестом присесть в кресло напротив себя. – Хотите курить?
– Нет, спасибо, я не курю… – Когда он вставал, Белла почувствовала нежный аромат, исходивший от рыжеусого, и подумала, что от мужчин в последнее время пахнет куда более изысканно, чем от женщин. Совершенно неуместная мысль для кабинета хозяина ювелирного магазина.
– Вот и прекрасно… Тогда, – обратился он к Бесцветному, – принеси девушке соку… Или кофе?
– Сок, желательно лимонный или яблочный… И что же вы хотели мне показать?
– Я так понимаю, что леди решила сделать себе подарок, а почему бы вам на время не забыть о часах… У меня есть кое-что получше… – С этими словами он достал из ящика своего огромного стола ярко-красный сафьяновый футляр, и у Беллы почему-то сильно забилось сердце. Он осторожно открыл футляр, и Белла увидела на черном матовом бархате несколько полупрозрачных от поистине тончайшего золотого кружева «бабочек» с усиками, увенчанными довольно крупными бриллиантами.
– Что это? – спросила она шепотом, чувствуя, как слезы подкатывают к горлу. – Это не колье и не брошь… Что это? – Она повторила свой вопрос.
– Смотрите, какая оригинальная вещица, – с этими словами рыжеусый достал одну «бабочку», и она прямо на глазах у Беллы распалась на две половинки. Оказалось, что это два кольца, которые, если их надеть на два соседних пальца, вместе как раз и сложатся в восхитительную изящную бабочку.
Белла как завороженная смотрела на кольца.
– Существовала целая коллекция таких «бабочек»… Но колье уже продано, брошь тоже, остались только кольца и точно такие же, но уже цельные серьги: две «бабочки». Это работа Германа Леви, известного ювелира, волшебника…
– Германа Леви? Скажите, а колье… Вы видели его?
– Разумеется…
– Оно повторяет «бабочку», но ведь там, помимо золота и бриллиантов, есть еще и изумруды, вот здесь. – И Белла чуть коснулась пальчиком крылышка одной из «бабочек».
– Верно, а откуда вам это известно? Вы видели это в каталоге или журнале на Московской ювелирной выставке?
– Это колье подарил мне мой муж, – едва дыша, проговорила Белла. – Как вы сами понимаете, следующей покупкой у него планировались, очевидно, кольца и все прочее, но случилось нечто непредвиденное… Впрочем, это мое личное дело. Сколько стоят эти кольца?
Рыжеусый назвал цифру, от которой у Беллы закружилась голова.
– Да, меня это вполне устроит, – проронила она ледяным тоном, – но при одном условии. Вы сообщите Леви о моем приходе и спросите, не может ли он встретиться со мной. Кольца – это, конечно, хорошо, но мне нужен ВЕСЬ комплект…
Рыжеусый, казалось, находился в некотором замешательстве, и Белла отнесла это к легкому волнению по поводу слишком высоких комиссионных, которые он назначил за кольца, не подозревая о том, что покупательница может знать их настоящую цену и, возможно, даже знакома с самим Леви.
– Я понимаю, что вам не очень выгодно сводить меня с ювелиром напрямую, но десять процентов комиссионных, как мне кажется, решат все проблемы, не так ли? – Белла решила брать быка за рога. – Обещаю, что эта сумма учтется при покупке, которая будет происходить на ваших глазах… Или у вас имеются другие предложения?
Рыжеусый покраснел как рубин. Он-то заломил более пятидесяти процентов.
– Разумеется… А чтобы не откладывать все это в долгий ящик, вы позволите переговорить мне с Леви прямо сейчас? – Он снова привстал со стула и снова обдал Беллу ароматом своих духов.
Она поняла его и вышла из кабинета. Но он тотчас позвал ее:
– Скажите, а как мне сказать о вас, я ведь не знаю вашего имени?
– Изабелла Лерман, он был знаком с моим мужем… покойным мужем, Максом Лерманом…
– О, извините… Примите мои… глубокие соболезнования…
Он пригласил ее к себе спустя четверть часа. Все это время Белла слонялась по магазину, рассматривая кажущиеся ей теперь примитивными и неоригинальными швейцарские часики. Скандинав, который к тому времени уже вернулся, отдал ей деньги и вышел покурить на улицу.
– Он ждет вас по этому адресу завтра в полдень и очень просил не опаздывать. – Рыжеусый протянул Белле листок с адресом и телефоном. – Он сказал, что в крайнем случае можете ему перезвонить сегодня поздно вечером, можно даже ночью.
– Спасибо… – Белла стремительно вышла из магазина и быстрым шагом направилась к машине.
– Мы не будем покупать часы? – спросил Скандинав, помогая ей сесть на сиденье.
– Нет, разве это часы?! Поехали… Я зверски проголодалась…
* * *Проехали Смоленский бульвар, свернули на Кропоткинскую и помчались в сторону Манежной. Скандинав был прекрасным водителем, Беллу кидало из стороны в сторону, но она почему-то чувствовала себя в безопасности.
– Вадим, ты прямо настоящий ювелир, – пробормотала она, вцепившись пальцами в бархатистую обивку сиденья. – Только постарайся все же не угробить меня на каком-нибудь опасном повороте, хорошо? А то господин Володарский тебе этого никогда не простит… И вообще, куда ты меня везешь?
– Это здесь, недалеко, не могу вспомнить, где нам подавали рыбу бранцино… – И Скандинав, свернув на Кадашевскую набережную, исторг восторженный клич, увидев знакомую вывеску «Dorian Gray».
– Да ты, оказывается, гурман. – Белла сидела за столиком напротив своего огромного телохранителя и вдыхала исходивший от только что принесенных официантом блюд тонкий аромат артишоков в масле, свежей рыбы бранцино и креветок в белом вине.
Скандинав, по-видимому, сильно оголодав после столь утомительной прогулки по Москве, набросился на разноцветные, в форме звездочек макароны в красном соусе, который все окружающие почему-то упорно называли пастой.
