Лариса Соболева - Принцесса-чудовище
Сидя второй час в парке на скамье, София подмерзала, как росток во время весенних заморозков, Артем держал ее за плечи.
– Господи, сколько же еще нам вот так ходить приманкой и торчать в парках? – проворчала София.
– Сколько потребуется.
– Я устала, – вздохнула она жалобно. – Устала бояться, ждать его появления. Все пытаюсь понять, почему он это делает и что чувствует, терзая жертв. Ведь всякое дело человек делает, когда оно ему нравится. А что может нравиться в страданиях и крови? Людоед не вписывается в мои представления о человеке, поэтому я вижу его… в норе, откуда зверь вылезает за добычей.
Внезапно Артем повернул Софию лицом к себе:
– Надо ускорить его появление…
Она настолько опешила, что не сразу сообразила, какой финт он выкинул. Когда сообразила, зажмурилась, не зная, как поступить, растерялась. Артем надолго прилепился губами к ее губам. По идее, ей бы оттолкнуть его, отчитать, а то и по морде заехать, однако… София не сделала ни того, ни другого, ни третьего, правда, когда он на мгновение отстранился, выговорила панически:
– С ума сошел? А вдруг знакомые увидят? Доложат Борьке…
– Он не верит тебе? – спросил Артем.
– Нет. А ты бы поверил?
– Хм! Конечно, нет, если бы получил доказательства, что моя жена обнимается и целуется с посторонним мужиком. Но это ж для дела, Людоед не должен думать, что я состою при тебе лишь в качестве охраны. Ты хоть для вида тоже обнимайся, а то сидишь, как пятиклассница.
Ну, раз для дела… М-да, а Борька так не целуется. Он не тратит зря энергию, у него определенный регламент как на работе, так и в постели. Тем не менее Борис муж, а София почти изменила ему!
– Ты женат? – спросила она во время короткой паузы.
– Свободен. Кому хочется иметь мужа с маленькой зарплатой, который редко бывает дома? Но подруга у меня есть, я нормальный во всех отношениях мужчина.
– Я бы тебя убила, если б ты посмел даже для дела…
Так и целовались час. Отчего-то жарковато стало, но продолжения (постели) не будет. И не было.
Второй день тоже провели в поцелуях. Это уже входило в привычку, даже (о, ужас!) нравилось. Вечером София остервенело строчила роман, лишь бы не думать о том, что делала днем. К счастью, знакомые не встречались, а то есть среди них такие друзья – враги младенцами покажутся в сравнении с ними.
– Что ты пишешь?
В дверном проеме стоял Артем с кружкой чая. Кому другому София не сказала бы правду, постеснявшись, но перед ним похвасталась:
– Детективную историю.
– Да ну! – изумился он, прошел в кабинет, плюхнулся на диван. – Ты что, писатель?
– Нет пока, но буду. Если выживу.
– Не люблю детективы.
– Ой-ей-ей! – поморщила нос София, не веря. – Так многие говорят, чтобы выглядеть умными интеллектуалами, а сами втихаря читают и смотрят детективы.
– Я после работы люблю отдыхать, а не читать и смотреть про себя.
– А я не про тебя пишу…
Телефонный звонок. Оба посмотрели на часы – половина двенадцатого.
– Возьми трубку, – сказал Артем. – И переведи аппарат на громкую связь.
София осторожно, будто оттуда способна выползти змея, поднесла трубку к уху, выговорив:
– Слушаю.
– София…
Она вскинула испуганные глаза на Артема, тот кивнул – мол, понял, кто звонит.
– Ты плохо себя ведешь. Ты не должна так себя вести, – продолжал голос.
– Вы о чем?
– У тебя есть любовник.
Артем подавал знаки: соглашайся. Она выдавила:
– Это мое личное дело.
– Нет, и мое, – сказал звонивший. – Ты меня разочаровала. Ты такая же, как все, тебя следует наказать.
– Оставьте меня в покое.
– Покой… это хорошо. Я дам тебе покой…
София опустила голову, держа возле уха гудевшую трубку. Ее забрал Артем, кому-то позвонил:
– Откуда был звонок?.. Так, понятно. Но таксофоны должны быть под контролем… Узнайте и сообщите мне. – Он присел перед Софией на корточки, тронул за плечо. – Не паникуй, он ведь этого и добивается.
– Я понимаю. Но когда тебе угрожают и ты знаешь, кто это… никакие слова не перебьют паники.
Снова зазвонил телефон, София машинально сняла трубку и тут же протянула Артему:
– Это тебя.
Он молча выслушал, что ему доложили, затем прошелся по кабинету. София поняла: ему сказали что-то неприятное.
– Артем, пожалуйста, не скрывай от меня ничего. Что ты узнал?
– Двух ребят нашли у таксофона…
– Убиты?! – содрогнулась она.
– Нет. Он вырубил их. И позвонил тебе.
– Слава богу… Значит, мне он обещает покой…
А он бывает только вечным
«Так заблуждаться насчет ее светлости – какой стыд! Марго покраснела, и счастье, что вбежала кухарка. Герцогиня обернулась, услышав оживление, но женщина молчала, косясь на Марго.
– Опять Никифор провинился? – спросила герцогиня, кухарка закивала. – Ступай, я скоро приду. Шагу без меня не могут ступить…
Едва за кухаркой захлопнулась дверь, герцогиня остановила взгляд на визитерше. В нем не читалось ни надменности, ни холодности, как раньше, а скорее трудно объяснимое сочувствие, когда человек (в данном случае Марго) попадает впросак и его попросту жаль. Подобие улыбки тронуло губы ее светлости:
– Как видите, я не боюсь света. Жить в темноте нелегко, но такое наказание я назначила себе сама, остальным приходится принимать мои условия.
– Наказание? – вымолвила смущенно Марго. – За что вы наказываете себя?
– Грехи, сударыня. Каждый искупает их, как считает правильным. Но о своих грехах я не желаю говорить, они мои.
– Нижайше прошу прощения у вашей светлости за наше заблуждение. Но коль уж мы с вами говорим, то… Как вы относитесь к предложению моего брата?
– Не сегодня, сударыня.
Конечно, не время обсуждать женитьбу, но вопрос у Марго вырвался от неловкости. Осталось покинуть усадьбу и больше не навязываться. Раз ее светлость не волнует прямая опасность, то либо знает, откуда она исходит, и не придает ей значения, либо недооценивает ее, а тут уж ничего не поделаешь. У двери Марго задержалась и позволила себе дать совет:
– А за полицией пошлите, ваша светлость.
– Если вы действительно желаете нам добра, то забудьте все, что видели ночью. Старуху не вернешь, да и похоронили мы ее уж.
– Не боитесь, что появится еще труп?
– Боюсь, – призналась герцогиня, удивив неожиданной откровенностью. – Я предприму меры предосторожности.
«Я тоже», – подумала Марго. Одновременно она раскрыла ридикюль, секунду поколебалась и протянула сложенный лист:
– Возьмите, это писанный неизвестным текст, который произносила нищенка в городе. Прощайте, ваша светлость.
Оставшись одна, герцогиня развернула листок… глаза ее расширились, рука, державшая бумагу, мелко затряслась.
– Я разочаровала вас, – догадалась Марго, глядя на постные лица Сурова и брата. – Мне очень жаль.
Подали чай, а никто не прикоснулся к чашкам, кроме гувернантки.
– Ее светлость раньше времени выжила из ума, – вздохнул Уваров, как никто, ожидавший положительных результатов.
– Она владеет собой прекрасно, что говорит о здравом уме. Я впервые столкнулась с таким железным самообладанием, ничто не способно напугать эту женщину.
– Не удивляйтесь, господа, – сказал Суров. – Герцогиня привыкла рассчитывать на самое себя, поэтому и отказалась от помощи. Возможно, у нее есть причины не доверять людям.
– Но как мне было неловко, когда она открыла окно! Я чувствовала себя разоблаченной сплетницей!
– Зачем вы отдали ей улику? – спросил Суров.
– Я отдала один из двух листов, второй оставила. Раз она не принимает помощи, пусть сама сличит почерк и удостоверится, что в ее доме нет убийцы.
– Что ж, Маргарита Аристарховна, вы сделали все зависящее от вас, нам остается только ждать…
– Чего? – встрепенулся Уваров. – Еще трупа? Кто им должен стать?
– А что ты предлагаешь, Мишель? – пожал плечами Суров. – Герцогине известно, в каком она положении, мы обязаны уважать ее решение.
– Милый, все обернулось, как ты того хотел, – принялась уговаривать брата и Марго. – Полицию не вызвали, Шарлотту не обвинят… А насчет женитьбы поговоришь позже…
– Марго, в том доме убийца, – не успокаивался Уваров.
– А вдруг мы ошибаемся? – несколько отстраненно, будто самой себе, говорила она. – У меня сложилось впечатление, что герцогиня сама кого-то подозревает, к тому же она примет меры предосторожности.
Слова сестры не убедили Мишеля, он неопределенно покивал и ушел в дом. Марго прикрыла ладонью глаза, поставив локоть на стол, и проговорила печально:
– Он способен на безрассудство, я боюсь за него. Давайте, Александр Иванович, выспимся. Полагаю, ночью нам будет не до сна.
– Опять будем следить за Мишелем?
– Мы не станем прятаться и не дадим ему плыть на тот берег.
К ночи поднялся ветер. Он гнул верхушки деревьев, опрокинул на террасе плетеную мебель, и ее убрали в дом. По прибрежному шуму воды можно было судить, что на озере поднялись волны, лодки ударялись о причал и друг о друга. Марго радовалась внезапной перемене погоды. После ужина она и Суров играли на рояле в четыре руки, Уваров делал вид, будто читает, сам же то и дело поглядывал на сестру и друга, явно мечтая остаться один. Наконец пожелал им спокойной ночи. Едва брат ушел, Марго перестала играть:
