Дарья Калинина - На стрелку с ангелами
– Вам обеим придется задержаться у нас на несколько дней.
– Зачем?
– Я пропишу вам капельницы. Вашу кровь необходимо очистить от отравы.
– У-у-у… капельница! – скривилась Кира. – Это так противно.
– И долго, – добавила Леся.
– А нельзя ли…
– Нельзя.
– А что, если…
Договорить подругам не удалось.
– Не смей возражать! – тут же прикрикнул на нее Лисица.
– Это в ваших же интересах, девочки, – мягко добавил Эдик.
Так и получилось, что сыщицам пришлось проваляться в больнице, хотя они уже прекрасно себя чувствовали, до самого конца дня. Но потом их терпение лопнуло. И хотя им еще и предстояло пройти курс из нескольких капельниц, сколько точно, вредный врач им не сказал, подруги сбежали из больницы. И не просто дошли до ближайшего магазинчика, где запаслись книжками и сладостями, они совершили самый настоящий побег из своей палаты.
Пользуясь тем, что их собственную одежду у них не отняли, а аккуратно почистили и поместили в шкаф, который стоял тут же в палате, девушки сняли больничные пижамы и вышли из здания больницы, как обычные посетители. Никто их не остановил, никто не заподозрил в них беглых пациенток.
Для врачей же, к которым у подруг никаких претензий не было, они оставили расписку в том, что полностью сознают всю ответственность за свое здоровье и готовы нести ее, как и прежде, целиком и полностью на своих собственных плечах, не обременяя этой ношей чужие.
Дома никого не было. Подруг встретили только кошки, которые были явно им рады. Девушек не было дома всего одну ночь, но кошки всегда очень чутко относились к такого рода проступкам своих хозяев. По мнению кошек, днем их хозяйки могли болтаться, где угодно. Кошки спокойно оставались дома в обществе друг друга. Но к вечеру хозяевам надлежало быть на своем месте возле телевизора, чтобы кошки могли бы забраться к своим дорогим хозяйкам на колени и убедиться, что в их мире все по-прежнему спокойно и стабильно.
А так как этой ночью Лисица с Эдиком также не ночевали дома, проведя ночь у больничных коек подруг, то кошкам сейчас было здорово не по себе. Они провели не лучшие сутки в своей жизни и сейчас должны были сделать своим хозяйкам «втык».
– Му-у-ур! – сердито выговаривал Фантик. – Что у вас опять случилось?
– Мяу-мяу! Где же вы были? – причитала Фатима. – Мы чуть с ума не сошли. Ни вас, ни мальчиков. Что произошло?
Пришлось подругам дать своим кошкам подробный отчет. И, дойдя до того места, как они очнулись в больнице, сыщицы ощутили в груди приятное тепло. Всетаки, что ни говори, а всегда приятно, когда рядом с вами есть люди, которым вы не безразличны. И не так уж важно, почему мужчины оказались возле их кроватей. То ли действительно так серьезно опасались за их жизнь, то ли исключительно из желания наорать на девушек, едва они очнутся. А может быть, и то и другое вместе.
Но кошек рассказ подруг не успокоил. И они попрежнему выглядели очень взбудораженными. Они целых полчаса никуда не отходили от своих хозяек, что было для них своего рода рекордом. Обычно кошки так долго не крутились возле них, предпочитая отдыхать в обществе друг друга.
Поужинав, поиграв с кошками, подруги заглянули в свой почтовый ящик и нашли в нем уведомление от Елизаветы Федоровны – тетки магини Василисы. Женщина писала подругам, что Вадим под тяжестью улик сознался все-таки в убийстве ее племянницы. Но он настаивает, что совершил преступление в состоянии аффекта, после того, как узнал, что магиня взялась помочь его теще избавиться от него.
Заинтересовавшись, подруги позвонили старухе. И та подробно описала, как адвокат посоветовал Вадиму признаться в убийстве магини.
– А в убийстве своей тещи он признался?
– Доказано, что это Вадим убил тетю Лали?
– Насколько я знаю, нет. И надежды на это у следователя никакой нет. В том убийстве против Вадима никаких прямых или даже косвенных улик не имеется. То, что у него нет алиби, еще ничего не решает.
– Мы нашли человека, который может быть причастен к убийству Лали.
Но саму Елизавету Федоровну интересовали только ее дела. Убийство Ирочки – вот о чем только и говорила старуха.
– Но хотя Вадим и признался в убийстве Ирочки, он все равно может ускользнуть от ответственности.
– Это как же?
Негодующая Елизавета Федоровна поведала о том, что теперь убийца ее племянницы с этим пронырой адвокатом выстроили линию защиты на том, что магиня сама нанесла первый удар по Вадиму.
– Пытаются выставить убийство Ирочки как самозащиту! Дескать, магиня собиралась выполнить заказ клиентки, сделать заговор на уничтожение Вадима. Но это ложь! – возмущалась Елизавета Федоровна. – Вопервых, Ирочка черной магией не занималась. А вовторых, его теща у нас дома даже не появлялась! Я бы ее обязательно запомнила.
Подруги знали, что она права. И, чувствуя в случившемся часть своей вины, предложили:
– Мы можем вам помочь. Это ведь мы виноваты в трагедии.
– Каким же образом?
– Хоть прошлого и не вернешь, но мы откроем вам тайну.
– Какую?
– Это Кира играла роль вашей племянницы.
– Что?
Кира вздохнула и подтвердила:
– Да, так получилось, что мне пришлось сыграть роль вашей племянницы.
И пока Елизавета Федоровна глотала ртом воздух, подруги попытались объяснить ситуацию:
– А теперь мы скажем Васькину правду.
– Скажем, что тетя Лали приходила к нам.
– Ваша племянница даже понятия не имела, что затеяла тетя Лали.
– А сама тетя Лали была уверена, что она наведалась к магине и сделала ей заказ на устранение своего зятя.
– Наверное, тетя Лали рассказала об этом своим родным. А кто-то из них донес об этом Вадиму.
– Вот Вадим и обозлился.
Но Елизавета Федоровна сделала из слов подруг вывод, который неприятно удивил тех.
– Значит, Вадим должен был убить кого-то из вас? Не мою Ирочку? Ах, девочки, зачем вы мне это рассказали? Теперь я все время буду думать, что если бы не вы, моя Ирочка осталась бы жива!
Елизавета Федоровна в слезах повесила трубку. А растерянные подруги остались с отвратительным чувством вины, хотя и понимали, что вина их исключительно косвенная и обвинить их в смерти Ирочки никак нельзя.
– Ее убийство – дело рук Вадима, – пробормотала, наконец, Леся. – При чем тут мы?
– Елизавета Федоровна вне себя от горя. Она потеряла единственного близкого ей человека. Надо это учитывать.
Да, для старухи было тяжело понять, что она потеряла свою обожаемую племянницу исключительно из-за глупой ошибки, чужого розыгрыша. И примет ли она это когда-либо, сможет ли хотя бы в будущем простить подруг, тоже большой вопрос.
– Наверное, когда-нибудь она все поймет. Она ведь неглупая женщина.
– Но пока что на похороны Василисы, я думаю, нам лучше не идти.
Кира кивнула головой:
– Тем более что завтра мы должны пойти на кладбище к тете Лали.
Да, увы, в почтовом ящике было и другое сообщение. На сей раз от Тильды. Она извещала подруг о том, что похороны ее мамы состоятся завтра, называла место и время общего сбора.
– Думаю, что лучше будет не говорить Тильде о прошлом ее матери, как ты думаешь?
– Конечно! Коммерция – любовница уголовника Толика должна остаться в прошлом.
Родители Тильды и Родиона тщательно скрывали правду от своих детей. Так пусть же тетя Лали останется для своего сына и дочери образцом для подражания.
– А если они и узнают когда-нибудь правду о ней, пусть это исходит не от нас.
Обсудив свои планы на завтрашний день, подруги отправились по кроватям. Пожалуй, они переоценили свои силы, удрав из больницы. И вот сейчас, ближе к ночи, обе внезапно почувствовали сильную усталость и даже слабость. Их стало клонить ко сну так сильно, что им едва хватило сил, чтобы умыться и почистить зубы. Но это было последнее, что смогли заставить себя сделать сыщицы.
Так что, когда вернулись Эдик с Лисицей, обе подруги уже спали. И это, с одной стороны, помогло им избежать новой выволочки, которую бы им обязательно устроили их приятели. А с другой – не позволило сыщицам узнать те новости, которыми «разжились» их мужчины за то время, что подруги провели на больничной койке.
Как показало будущее, это стало для девушек еще одной и очень большой проблемой.
Глава 16
На следующее утро подруги вновь проснулись в одиночестве. О том, что Эдик с Лисицей были дома минувшей ночью, им сказали записки у изголовья. Содержание этих записок было полно таких заключений о поведении девушек, что те, читая эти послания, невольно покраснели.
Но если Лисица просто выражал свое неудовольствие, то Эдик пошел еще дальше. И в конце послания Эдика следовала приписка, обращенная лично к Лесе, только к ней одной. И в ней Эдик выражал свое сомнение в том, так ли уж любит его Леся, как говорит: «Потому что твой последний поступок говорит мне об обратном».
Лисица, видимо, уже давно отчаялся воздействовать на свою подругу добром. В его записке не было ни слова про любовь и всяких таких сентиментальных глупостей. И он в конце своей записки лишь сухо посоветовал Кире пройти все же курс капельниц, прописанных ей и Лесе врачом:
