Наталья Андреева - Смерть по сценарию

— Какие деньги?

Она поняла, что про деньги заикнулась зря, махнула рукой:

— Деньги, деньги… Господи, везде нужны деньги! Дачу эту все равно придется отдать, так бы хоть в

семье осталась, но скользкий же он мужик! Чем ему Сонечка нехороша? Вам Соня нравится, Алексей? — Отчество дама уже не выговорила.

— Очень красивая девушка.

— Вот и я такая была. Не верите? — Вера Валентиновна вскинула голову, не совсем трезвые глаза' упорно не могли сконцентрироваться на лице Леонидова.

— Давайте я вас в дом отведу? Жарко сегодня, и после такого обеда надо полежать.

— Я в порядке. Думаете, пить не умею?

— Да это я пить не умею.

Он аккуратно повел даму в дом. В кухне мало что изменилось после его ночного визита, по-прежнему висела иконка в углу, мебель на тех же местах, запах опилок. На первом этаже было прохладно, это сверху, от раскаленной крыши стекал в верхние комнаты жар, а здесь на окнах висели свежие чистенькие занавески и на разобранной кровати белело свежее белье. Алексей за локоть поддержал женщину в дверях, провел мимо стола. Она неожиданно качнулась туда, взяла фотографию Клишина, стоявшую в новой металлической рамке:

— Паша, Паша, ты меня так никогда и не простил, Паша! — Она заскулила, вцепилась рукой в покрасневшее от солнца и джина лицо. — Да, мы вместе с тобой это сделали. Все чужие, ты только был свой, теперь одна, одна совсем, и Валечка, и Паша… Соня! Соня здесь?

— Здесь. — В дверях стояла, опираясь о косяк, злая Софья. — Черт знает что, стояли в этой электричке сорок минут в какой-то дыре. Тебе что, пьяные женщины интересны? Или чего вынюхиваешь опять? — накинулась она на Леонидова.

— Слушай, девушка, тебе вчера предлагали комфорт, нечего орать. Твоей матери я просто помог до койки добраться, теперь сама справишься.

— Сонечка, мы просто посидели с соседями немного. Ты же сама хотела…

— Да помолчи ты, — оборвала Соня. — Не обязательно об этом кричать.

— Ба, да у вас тут целый бабий заговор! И какова благая цель? Кстати, завещание у Клишина кто из вас украл?

— Иди отсюда. — Соня зашипела, замахнулась на него сумкой. — Иди к своему выводку, а не то я устрою на вашей дачке такой скандал!

— Верю. — Он вышел из комнаты, зло захлопнул за собой дверь.

«Опять испорчены к черту все выходные. Нет, это дело надо закрывать, завяз по самые уши, ну и семейка! Скорей бы они с этой дачи убрались! А завещание у Клишина было, и они его сперли, точно. Только кто из них и когда?»

Леонидов не стал тащиться через калитку, привычно перемахнул через забор и упал в собственный сад, приземлившись спьяну не слишком удачно. Конечно, до состояния Веры Валентиновны он не дошел, но на жаре в тридцать градусов любая доза алкоголя добивала организм. Саша сидела под яблоней, читая какую-то книгу, на мужа взглянула, как на архангела, внезапно упавшего с небес на один из дачных участков при деревне Петушки:

— Леша, ты жив?

— Второе пришествие на грешную землю. И снова помер. — Он растянулся прямо посреди сада, на колючках скошенной травы, не замечая, как они больно втыкаются в бока и спину.

— Ты хоть в тень доползи, — посочувствовала Александра.

— Между прочим, это твоя инициатива — гости.

— Я же думала, что она женщина, — протянула Саша, кивая в сторону забора.

— А она кто?

— Мужики и то так не пьют.

— Ну, прожила бы ты так, как она, свою жизнь, может, тоже оттягивалась бы время от времени.

— А как она ее прожила?

— Самостоятельно. Пойду водички холодненькой попью или квасу. Квас у нас есть?

— Позавчера в коридоре белое эмалированное ведро поставила.

— Ты святая.

Леонидов побрел в сторону дома и вдруг за своим забором, в просвете между деревьями, увидел знакомую лохматую голову Михина. Тот шел явно в сторону клишинской дачи.

— Игорь! Ты почему мимо?

— А я не к тебе сегодня. — Михин подошел со стороны улицы к леонидовскому забору.

— А куда?

— Имею несколько вопросов к госпоже Самойловой Вере Валентиновне.

— Сейчас? Это ты зря.

— А кто мне помешает?

— Да никто и не собирается мешать, только госпожа Самойлова не в состоянии отвечать на твои вопросы по причине не совсем удачного собственного состояния. — Язык у Алексея присох к небу и ворочался во рту не совсем свободно.

— А что у нее за состояние?

— Перепила.

— Это с кем, интересно?

— Со мной.

— Ты что, серьезно?

— А это разве преступление, по-соседски выпить вместе после тяжелой трудовой недели? Не знаю, как там с графиком работы у нее, а я вполне созрел.

— А жена?

— С нами сидела, не пила, конечно, но шашлык кушала. Ты заходи, Игорь, может, твоя Вера Валентиновна проснется через пару часов.

— С кем ты там разговариваешь? — Саша вышла из сада. — А, Игорь Павлович! Да вы в калитку-то пройдите. Квасу не хотите?

— А можно?

— Ну, раз хозяин не предложил, мне придется.

— Заходи, Игорь, заходи.

Михин вошел на территорию леонидовского дачного участка, сел рядом с Алексеем на крыльце:

— Пекло-то какое, а?

Погода в этом месяце у обывателей была излюбленной темой для разговоров, продержавшаяся весь месяц жара косила урожай с таким же успехом, как в прошлом году косили его же проливные дожди.

— На вас не угодишь, — буркнул Леонидов.

Саша вздохнула, принесла литровую кружку

квасу и без комментариев ушла в дом.

— Как жена? — спросил Михин.

— Сам видишь — все нормально.

— Мне, что ли, жениться?

— Там, по ту сторону забора, как раз есть подходящий экземпляр.

— Соня, что ли? Ты мне ее уже сватал. Нет, не надо мне никого из этого семейства.

— Что так?

— Умаялся. У Гончаровых все отпираются, Надежда Сергеевна говорит про то, что теткина машина стояла у ресторана, сам профессор вообще с приветом. А завещание украли, нигде его нет. Знаешь, я думаю, что это Вера Валентиновна в тот вечер находилась за стенкой спальни на верхнем этаже. Ее слышала Алла. Или эту твою Соню. Кто-то из них залез тихонечко в дом за бумагой, и не исключено, что видел преступника или сам траванул.

— Это уже из области твоих фантазий.

— Ну да! Ты знаешь, какая там темная история с этой автокатастрофой, где погибли Клишины? Вера Валентиновна сводную сестру терпеть не могла, они через Павла в основном общались, а после той аварии расплевались и с Клишиным вдрызг. Мне соседи такое наплели! У этой Самойловой все больше мотивов избавиться от племянника находится, позарез надо с ней поговорить.

— А что сказала твоя экспертиза?

— Какая? А, насчет автора… Говорят, стиль и манера письма, несомненно, принадлежат Павлу Андреевичу Клишину. Литературоведы, мать их… — нехотя ответил Михин. — Тоже мне провидец. Нет, черт знает что за дело!

— Слушай, Игорь, а можешь ты выяснить для меня, кто такой Демин?

— Какой еще Демин?

— Знаю только, что Максим. Похоже, Вера Валентиновна у него заняла часть денег, если не все, на реабилитацию своего бизнеса.

— И при чем здесь этот Демин?

— Да сам не знаю, просто так, чутье.

— Чепуха все это. Клишина отравила собственная тетка, а Гончаровой снотворного родственнички подбросили. Все эти белые «форды» у итальянских ресторанов — миф. Надо вызвать на допрос, надавить, и они признаются. У нас все убийства происходят на бытовой почве.

— Правильно, потому что другие не раскрываются, но это не значит, что их не было. Если есть явный мотив, найти убийцу легко, но есть такой фактор, как ненависть. Нет никакой выгоды убивать, но терпеть рядом с собой на матушке-Земле такого человека просто невыносимо.

— Это обычно у родственников бывает, например, когда зять ножом ни с того ни с сего вдруг пырнет тещу или дочка на мамашу ополчится.

— Поэтому ты и выясни на всякий случай, кто такой Демин.

— Да что он им, родственник, что ли?

— А ты это и проверь. Пойдем, Игорь, искупаемся. Плавки на тебе есть?

— На мне все есть, я по делу сюда шел.

— Окунемся по-быстрому и пойдем проверим, проспалась госпожа Самойлова или нет.

Леонидов сделал большой глоток квасу, почувствовал, как вместо тумана в голову начало заползать какое-то гудение, и крикнул жене:

— Саша! Купаться с нами пойдешь?

— Идите, я лучше в террасе полежу.

Алексей стянул с веревки махровое полосатое полотенце и вместе с Михиным пошел к пруду. Они пролежали у воды почти час, потому что отрываться от зеленой лужайки рядом с вожделенной прохладой никак не хотелось. В такую погоду сходили медленно с ума все: и взрослые, и дети, и собаки, и насекомые. Да, такого лета дачники не видели давно.

— Нет, ну зажрали совсем, — не выдержал наконец Михин. — Это пираньи какие-то, а не слепни! Ты гляди, каждый с половину моего мизинца, прямо лошади летающие.